Мне легко писать короткую прозу, у меня достаточно публикаций рассказов в сборниках и журналах, но я никогда не писала крупной формы. С крупной формой совсем другие методы работы, и я не знала и не понимала, как лучше к ней подойти.
И вот, накопив опыт года эмиграции, я села писать текст об этом, сначала интуитивно, автофикционально, без плана и сюжета. И поняла, как много у меня на самом деле материала, и вместить его можно как раз в большую форму.
На курсе Автофикшн я создала план, но пишу по-прежнему очень интуитивно, опираясь на свой личный прожитый опыт. И писать так, оказывается, легко и спокойно.
Ощущение, что я не рисую, а раскрашиваю. Эдакая картина по номерам, просто контур сюжета уже прорисован, эмоции очерчены, а мне просто нужно картину легализовать – сделать ярче и понятнее.
Возможно, для меня это самый мягкий способ подходить к роману – именно опираясь на собственный прожитый опыт, почти ничего не выдумывая. А дальше – посмотрим. Я вижу, как много работы нужно будет выполнить, но я как будто вижу итоговую рукопись, вижу, что материала у меня достаточно, и работа меня не пугает.
Мне легко писать короткую прозу, у меня достаточно публикаций рассказов в сборниках и журналах, но я никогда не писала крупной формы. С крупной формой совсем другие методы работы, и я не знала и не понимала, как лучше к ней подойти.
И вот, накопив опыт года эмиграции, я села писать текст об этом, сначала интуитивно, автофикционально, без плана и сюжета. И поняла, как много у меня на самом деле материала, и вместить его можно как раз в большую форму.
На курсе Автофикшн я создала план, но пишу по-прежнему очень интуитивно, опираясь на свой личный прожитый опыт. И писать так, оказывается, легко и спокойно.
Ощущение, что я не рисую, а раскрашиваю. Эдакая картина по номерам, просто контур сюжета уже прорисован, эмоции очерчены, а мне просто нужно картину легализовать – сделать ярче и понятнее.
Возможно, для меня это самый мягкий способ подходить к роману – именно опираясь на собственный прожитый опыт, почти ничего не выдумывая. А дальше – посмотрим. Я вижу, как много работы нужно будет выполнить, но я как будто вижу итоговую рукопись, вижу, что материала у меня достаточно, и работа меня не пугает.
Текст про Италию, эмиграцию и любовь 😊
BY 500 слов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee.
from nl
