У романа Марины Кочан «Хорея» очень крутая обложка, настоящее произведение искусства. Под ней — не менее крутой автофикшен о том, как дочь не раз ездившего в Чернобыль радиобиолога узнает, что причиной смерти отца стала хорея Гентингтона, генетическое заболевание. Марина беременна и боится, что не только заболеет сама, но и передаст вызывающий хорею ген ребенку. «Мне кажется, хороший автофикшен — это когда тебе не хочется разбираться, где правда, а где вымысел, они так сшиты, что это неважно», — говорит в интервью Марина Кочан, ученица Оксаны Васякиной и Евгении Некрасовой, кураторка проекта «Что я знаю о папе?» и авторка романа, который посвящен, как пишут издатели, «ценности человеческой жизни в стране непроговоренных травм». Мощная книга, заставившая меня задуматься, что про своего отца знаю я, плод служебного романа с коллегой, чью фамилию, кажется, знали только некоторые мамины подруги (я ее слышал, но забыл, а спросить уже не у кого). Никогда не хотел его найти, а вдруг там тоже хорея? Надеюсь, что нет.
У романа Марины Кочан «Хорея» очень крутая обложка, настоящее произведение искусства. Под ней — не менее крутой автофикшен о том, как дочь не раз ездившего в Чернобыль радиобиолога узнает, что причиной смерти отца стала хорея Гентингтона, генетическое заболевание. Марина беременна и боится, что не только заболеет сама, но и передаст вызывающий хорею ген ребенку. «Мне кажется, хороший автофикшен — это когда тебе не хочется разбираться, где правда, а где вымысел, они так сшиты, что это неважно», — говорит в интервью Марина Кочан, ученица Оксаны Васякиной и Евгении Некрасовой, кураторка проекта «Что я знаю о папе?» и авторка романа, который посвящен, как пишут издатели, «ценности человеческой жизни в стране непроговоренных травм». Мощная книга, заставившая меня задуматься, что про своего отца знаю я, плод служебного романа с коллегой, чью фамилию, кажется, знали только некоторые мамины подруги (я ее слышал, но забыл, а спросить уже не у кого). Никогда не хотел его найти, а вдруг там тоже хорея? Надеюсь, что нет.
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war.
from nl
