Когда начался пожар, Питер спас Риту, вытащил ее из огня. Сестра выжила, а у него теперь нет пол-лица, и хирурги не могут помочь: организм отторгает другую кожу. Был еще один пожар, в школьном спортзале, но Шон никого не спас, не вытащил подругу из огня, даже не помнит, как сбежал. Презрение окружающих — ничто в сравнении с тем, как он себя ненавидит сам. Рита тоже не может простить себе случившееся с братом, и ее новый одноклассник Шон сразу же видит это — в отличие от Питера («Ты же понимаешь, что твоя травма и для нее тоже травма»), с которым ему хочется дружить («Он — как мое отражение где-то в параллельной вселенной»). «Отторжение» Кати Райт — компактный крутой роман про подростков с их проблемами, включая селфхарм, кибербуллинг и тревожные расстройства. Герои — американцы, легко решить, что это переводной young-adult роман от издательства, набившего на них руку. Нет, авторка живет в России, и для Popcorn Books — это редкая большая удача. Потому что точно лучше фанфиков про пионерские галстуки, извините.
Когда начался пожар, Питер спас Риту, вытащил ее из огня. Сестра выжила, а у него теперь нет пол-лица, и хирурги не могут помочь: организм отторгает другую кожу. Был еще один пожар, в школьном спортзале, но Шон никого не спас, не вытащил подругу из огня, даже не помнит, как сбежал. Презрение окружающих — ничто в сравнении с тем, как он себя ненавидит сам. Рита тоже не может простить себе случившееся с братом, и ее новый одноклассник Шон сразу же видит это — в отличие от Питера («Ты же понимаешь, что твоя травма и для нее тоже травма»), с которым ему хочется дружить («Он — как мое отражение где-то в параллельной вселенной»). «Отторжение» Кати Райт — компактный крутой роман про подростков с их проблемами, включая селфхарм, кибербуллинг и тревожные расстройства. Герои — американцы, легко решить, что это переводной young-adult роман от издательства, набившего на них руку. Нет, авторка живет в России, и для Popcorn Books — это редкая большая удача. Потому что точно лучше фанфиков про пионерские галстуки, извините.
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from nl
