Forwarded from Дух исчезнувших деревень (Василий Овечкин)
В аннотации к роману Дмитрия Филиппова «Собиратели тишины» сказано, что она «имеет все шансы стать эталонным текстом … новой русской военной литературы». С этим сложно не согласиться. Роман захватывает с первой главы, и вынырнуть из него очень тяжело. Я читал его в основном в транспорте, и большой проблемой для меня была необходимость прерывать чтение, чего делать совсем не хотелось. В результате несколько дней я мысленно жил внутри романа.
Дмитрий Сергеевич Филиппов родился в Ленинградской области в 1982 году, окончил филологический факультет Курского государственного университета. Воевал в Чечне. Работал чиновником в Санкт-Петербурге. В 2022 году ушёл добровольцем на СВО. Он является автором нескольких художественных и документальных книг. «Собирателей тишины» начал писать ещё до ухода на фронт, продолжил и закончил уже во время боевых действий. Основой романа послужили события, пережитые автором.
В первой части рассказано о нескольких эпизодах мирной государственной службы начальника сектора районной администрации Санкт-Петербурга Родионова Кирилла Сергеевича, работа которого была связана, в числе прочего, с поиском и перезахоронением останков воинов, павших в Великую Отечественную войну. Картины современного Петербурга перемежаются с описанием боёв за Ленинград во время его блокады. Бои описаны очень подробно. Автор восстанавливал их ход по архивным документам. Больше всего автор написал о сапёрах, так как он сам по военной специальности сапер, но также упоминаются и другие военные специальности, в том числе и такие редкие, как звуковое улавливание (обнаружение) самолётов. Отдельное спасибо за упоминание агитаторов политотдела. Мой дед во время войны служил сначала батальонным комиссаром, а затем лектором политотдела 48-й армии.
Служба у Родионова была мирная, но неспокойная. Закончив читать первую часть, я подумал, что, к счастью, с 90-х у нас в стране многое изменилось. Уверен, что в книге с подобным сюжетом, написанной в те времена, её главный герой до конца не дожил бы. А в произведении Филиппова он просто «карьеру сломал».
Вторая часть романа посвящена СВО. Главный герой отказывается от брони, идёт добровольцем. Его полк после обучения и слаживания направляют в Курскую область, затем – в Донецк и Авдеевку. Кирилл Родионов получил позывной «Вожак» (такой же позывной у автора), так как являлся одним из немногих бойцов подразделения, у кого был реальный боевой опыт, полученный в ходе войны в Чечне.
Автор романа проводит исторические параллели между Великой Отечественной войной и СВО. Роман «Собиратели тишины» будто перекидывает мостик от Бессмертного полка, который составляют наши деды и прадеды, воевавшие в Великую Отечественную, к новому Бессмертному полку, который формируется в нынешнюю войну.
Первая часть романа мне напомнила «Покров-17» Александра Пелевина, но без мистики (если можно такое представить), вторая – тексты Захара Прилепина о войне на Донбассе.
Роман Дмитрия Филиппова лишён пафоса, здесь нет нравоучений, однако он мобилизует!
Дмитрий Филиппов и я почти ровесники, но когда я смотрю на его фотографии, мне кажется, что он старше меня не на несколько месяцев, а на целую жизнь. Вожаком просто так не назовут!
Книгу рекомендую всем, но предполагаю, что мужской части аудитории она может быть более интересна, чем женской.
Дмитрий Сергеевич Филиппов родился в Ленинградской области в 1982 году, окончил филологический факультет Курского государственного университета. Воевал в Чечне. Работал чиновником в Санкт-Петербурге. В 2022 году ушёл добровольцем на СВО. Он является автором нескольких художественных и документальных книг. «Собирателей тишины» начал писать ещё до ухода на фронт, продолжил и закончил уже во время боевых действий. Основой романа послужили события, пережитые автором.
В первой части рассказано о нескольких эпизодах мирной государственной службы начальника сектора районной администрации Санкт-Петербурга Родионова Кирилла Сергеевича, работа которого была связана, в числе прочего, с поиском и перезахоронением останков воинов, павших в Великую Отечественную войну. Картины современного Петербурга перемежаются с описанием боёв за Ленинград во время его блокады. Бои описаны очень подробно. Автор восстанавливал их ход по архивным документам. Больше всего автор написал о сапёрах, так как он сам по военной специальности сапер, но также упоминаются и другие военные специальности, в том числе и такие редкие, как звуковое улавливание (обнаружение) самолётов. Отдельное спасибо за упоминание агитаторов политотдела. Мой дед во время войны служил сначала батальонным комиссаром, а затем лектором политотдела 48-й армии.
Служба у Родионова была мирная, но неспокойная. Закончив читать первую часть, я подумал, что, к счастью, с 90-х у нас в стране многое изменилось. Уверен, что в книге с подобным сюжетом, написанной в те времена, её главный герой до конца не дожил бы. А в произведении Филиппова он просто «карьеру сломал».
Вторая часть романа посвящена СВО. Главный герой отказывается от брони, идёт добровольцем. Его полк после обучения и слаживания направляют в Курскую область, затем – в Донецк и Авдеевку. Кирилл Родионов получил позывной «Вожак» (такой же позывной у автора), так как являлся одним из немногих бойцов подразделения, у кого был реальный боевой опыт, полученный в ходе войны в Чечне.
Автор романа проводит исторические параллели между Великой Отечественной войной и СВО. Роман «Собиратели тишины» будто перекидывает мостик от Бессмертного полка, который составляют наши деды и прадеды, воевавшие в Великую Отечественную, к новому Бессмертному полку, который формируется в нынешнюю войну.
Первая часть романа мне напомнила «Покров-17» Александра Пелевина, но без мистики (если можно такое представить), вторая – тексты Захара Прилепина о войне на Донбассе.
Роман Дмитрия Филиппова лишён пафоса, здесь нет нравоучений, однако он мобилизует!
Дмитрий Филиппов и я почти ровесники, но когда я смотрю на его фотографии, мне кажется, что он старше меня не на несколько месяцев, а на целую жизнь. Вожаком просто так не назовут!
Книгу рекомендую всем, но предполагаю, что мужской части аудитории она может быть более интересна, чем женской.
Forwarded from Издательство АСТ
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Алексей Татаринов для редакции «Завтра» про книгу «Собиратели тишины» Дмитрия Филиппова.
«Собиратели тишины» — о сапёрах, которые своей совершенной работой должны спасти от адского шума смерти, о поисковиках, идущих по полям былых сражений для спасения павших солдат от недопустимого гула забвения, о воинах, призванных за других жертвовать собой…
В романе нет истерики, хотя для неё легко найти повод: «мир таил угрозу на каждом шагу, и с этим приходилось считаться», но это — не истерика. В романе много смертей. В верхней точке сюжета оказывается гибель 27-летнего Антохи с позывным Малой. Юный, весёлый, верный, уже отец — он не выходит из боя, да и тело не найдено. На его мгновенном исчезновении из жизни спотыкается сознание Кирилла-Вожака, падающего в запой, который сумели прервать забравшие деньги товарищи. Двумя страницами ниже видение Малого в заминированном врагом подвале спасёт Кирилла Родионова от гибели. Об этом глава «Тут не хитро» — для меня сильнейшая в романе.
✏️ Полная версия статьи ✏️
«Собиратели тишины» — о сапёрах, которые своей совершенной работой должны спасти от адского шума смерти, о поисковиках, идущих по полям былых сражений для спасения павших солдат от недопустимого гула забвения, о воинах, призванных за других жертвовать собой…
В романе нет истерики, хотя для неё легко найти повод: «мир таил угрозу на каждом шагу, и с этим приходилось считаться», но это — не истерика. В романе много смертей. В верхней точке сюжета оказывается гибель 27-летнего Антохи с позывным Малой. Юный, весёлый, верный, уже отец — он не выходит из боя, да и тело не найдено. На его мгновенном исчезновении из жизни спотыкается сознание Кирилла-Вожака, падающего в запой, который сумели прервать забравшие деньги товарищи. Двумя страницами ниже видение Малого в заминированном врагом подвале спасёт Кирилла Родионова от гибели. Об этом глава «Тут не хитро» — для меня сильнейшая в романе.
✏️ Полная версия статьи ✏️
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Дух исчезнувших деревень (Василий Овечкин)
Есть книги, о которых говорят, что они написаны слезами и кровью. Именно к таким произведениям относится книга поэта и военного корреспондента Анны Долгаревой «Я здесь не женщина, я фотоаппарат. Фронтовые дневники». Книга составлена из репортажей и воспоминаний автора о войне на Донбассе и об СВО.
Некоторые из приведённых текстов оказались мне знакомы по публикациям прошлых лет. Кроме того, те, кто следит за творчеством Анны Долгаревой, могут найти в книге события, слова, обстоятельства, из которых выросли некоторые её стихи.
Книга по стилю написана очень легко, но читается мучительно тяжело! Кажется, если читать, не отстраняясь, с эмоциональным вовлечением, то можно буквально тронуться умом. Анна была очевидцем и сумела описать страшные, но ставшие обыкновенными для Донбасса, события. Особенно тяжело читать о гибели и страданиях детей – ангелов Донбасса! Я читал, эмоционально дистанцируясь, и, тем не менее, многие описанные трагические картины так врезались в память, что вряд ли теперь забудутся.
Книга Анны Долгаревой позволит понять и оценить события последних десяти лет, произошедшие на Украине, даже тому читателю, который находился в это время в межпланетном путешествии без связи. Она даёт возможность увидеть ситуацию изнутри, познакомиться с жителями Донбасса, ополченцами, участниками СВО.
Приведу запомнившийся мне факт. Бойцы одного из донбасских подразделений рассказали автору, что роют окопы на месте старых земляных укреплений, оставшихся после Великой Отечественной войны. Деды и внуки буквально воюют в одних окопах!
И ещё, отойдя от серьёзных тем, замечу, что из этой книги я наконец-то узнал, что значит загадочное слово «скавуль», которое я время от времени видел на страницах Анны Долгаревой, но значения которого не знал.
Книгу я рекомендую тем, кто готов к эмоционально тяжёлому чтению. Сам я, зная силу слова Анны Петровны Долгаревой, больше двух месяцев морально готовился прочитать эту книгу, хотя сомнений в необходимости её прочтения у меня не было.
Если хотите понять, какое впечатление оставит книга, прочитайте стихотворение Анны Долгаревой, написанное в марте 2022 года, строка которого послужила названием книги.
Некоторые из приведённых текстов оказались мне знакомы по публикациям прошлых лет. Кроме того, те, кто следит за творчеством Анны Долгаревой, могут найти в книге события, слова, обстоятельства, из которых выросли некоторые её стихи.
Книга по стилю написана очень легко, но читается мучительно тяжело! Кажется, если читать, не отстраняясь, с эмоциональным вовлечением, то можно буквально тронуться умом. Анна была очевидцем и сумела описать страшные, но ставшие обыкновенными для Донбасса, события. Особенно тяжело читать о гибели и страданиях детей – ангелов Донбасса! Я читал, эмоционально дистанцируясь, и, тем не менее, многие описанные трагические картины так врезались в память, что вряд ли теперь забудутся.
Книга Анны Долгаревой позволит понять и оценить события последних десяти лет, произошедшие на Украине, даже тому читателю, который находился в это время в межпланетном путешествии без связи. Она даёт возможность увидеть ситуацию изнутри, познакомиться с жителями Донбасса, ополченцами, участниками СВО.
Приведу запомнившийся мне факт. Бойцы одного из донбасских подразделений рассказали автору, что роют окопы на месте старых земляных укреплений, оставшихся после Великой Отечественной войны. Деды и внуки буквально воюют в одних окопах!
И ещё, отойдя от серьёзных тем, замечу, что из этой книги я наконец-то узнал, что значит загадочное слово «скавуль», которое я время от времени видел на страницах Анны Долгаревой, но значения которого не знал.
Книгу я рекомендую тем, кто готов к эмоционально тяжёлому чтению. Сам я, зная силу слова Анны Петровны Долгаревой, больше двух месяцев морально готовился прочитать эту книгу, хотя сомнений в необходимости её прочтения у меня не было.
Если хотите понять, какое впечатление оставит книга, прочитайте стихотворение Анны Долгаревой, написанное в марте 2022 года, строка которого послужила названием книги.
Forwarded from Дух исчезнувших деревень (Василий Овечкин)
Прочитал повесть Валерии Троицкой «Донецкое море. История одной семьи». Действие книги преимущественно происходит в Донецке в период с 2013 по 2023 год. Главная героиня – сначала девочка-подросток, потом – молодая женщина.
Повесть написана интересно, эмоционально.
Основные темы повести, как мне кажется, – разделение и единение. Разделение вызывает войну и углубляется войной, но война же порождает единение и сплочение, которые в обычных условиях редко достижимы.
Произведение Валерии Троицкой во многом рассчитано на молодëжную, даже на подростковую, аудиторию, поэтому, хотя оно и очень грустное, но сцен жестокости с натурализмом тут нет.
Очень своевременная и полезная книга, которая может помочь молодому (да и не только молодому) поколению понять, за что и против кого наша страна сейчас воюет. Главное, чтобы эта книга добралась до молодого поколения.
Закончив чтение, я заказал две книги в подарок. Жаль, что не могу отправить в Эстонию старшей крестнице. Впрочем, еë отцу, с которым мы дружили со школы, я дарил «Некоторые не попадут в ад» Захара Прилепина. Не помогло. Если настрой на другое, то даже такие книги не помогут.
Повесть написана интересно, эмоционально.
Основные темы повести, как мне кажется, – разделение и единение. Разделение вызывает войну и углубляется войной, но война же порождает единение и сплочение, которые в обычных условиях редко достижимы.
Произведение Валерии Троицкой во многом рассчитано на молодëжную, даже на подростковую, аудиторию, поэтому, хотя оно и очень грустное, но сцен жестокости с натурализмом тут нет.
Очень своевременная и полезная книга, которая может помочь молодому (да и не только молодому) поколению понять, за что и против кого наша страна сейчас воюет. Главное, чтобы эта книга добралась до молодого поколения.
Закончив чтение, я заказал две книги в подарок. Жаль, что не могу отправить в Эстонию старшей крестнице. Впрочем, еë отцу, с которым мы дружили со школы, я дарил «Некоторые не попадут в ад» Захара Прилепина. Не помогло. Если настрой на другое, то даже такие книги не помогут.
Forwarded from Премия им. Владлена Татарского
ПРЕМИЯ ТАТАРСКОГО|НАРОДНОЕ ГОЛОСОВАНИЕ
⚡️Друзья, час настал! На официальном сайте Премии им. Владлена Татарского запустили народное голосование за финалистов, которое продлится до 15 апреля.
Вам необходимо выбрать одного кандидата в каждой из трех номинаций и подтвердить свое решение. Важно: проголосовать можно только один раз. Победитель народного голосования получает 3 балла в общий зачет. Переходите по ссылке и сделайте свой выбор!
А мы еще раз поздравляем финалистов:
▪️Номинация «Художественная проза»
1. Екатерина Блынская «Пойма. Курск в преддверии нашествия»
2. Тимур Гараев «Zеленая тетрадь»
3. Андрей Лисьев «За каждый метр»
▪️Номинация «Публицистика»
1. Алексей Волынец «Забытые войны России»
2. Евгений Норин Репортажи
3. Дмитрий Селезнев «Беспокоящий огонь»
▪️Номинация «Медиапроект»
1. Михаил Бондаренко «Война в лицах» (Телеграм-канал)
2. Андрей Журавлев «История с Журавлевым» (Телеграм-канал, блог на Яндекс. Дзен)
3. Григорий Королев «Бункер Гриши Путина (GrishaPutin)» (Телеграм-канал)
Всем всего светлого и ясного!
Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
⚡️Друзья, час настал! На официальном сайте Премии им. Владлена Татарского запустили народное голосование за финалистов, которое продлится до 15 апреля.
Вам необходимо выбрать одного кандидата в каждой из трех номинаций и подтвердить свое решение. Важно: проголосовать можно только один раз. Победитель народного голосования получает 3 балла в общий зачет. Переходите по ссылке и сделайте свой выбор!
А мы еще раз поздравляем финалистов:
▪️Номинация «Художественная проза»
1. Екатерина Блынская «Пойма. Курск в преддверии нашествия»
2. Тимур Гараев «Zеленая тетрадь»
3. Андрей Лисьев «За каждый метр»
▪️Номинация «Публицистика»
1. Алексей Волынец «Забытые войны России»
2. Евгений Норин Репортажи
3. Дмитрий Селезнев «Беспокоящий огонь»
▪️Номинация «Медиапроект»
1. Михаил Бондаренко «Война в лицах» (Телеграм-канал)
2. Андрей Журавлев «История с Журавлевым» (Телеграм-канал, блог на Яндекс. Дзен)
3. Григорий Королев «Бункер Гриши Путина (GrishaPutin)» (Телеграм-канал)
Всем всего светлого и ясного!
Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
Forwarded from ДОЛГАРЕVА 🇷🇺
Рецензия от Алексея Татаринова в журнале "Родная Кубань". Часть первая.
Ради будущей пасхи. О фронтовых дневниках Анны Долгаревой
«Девятый штурм Светличного стал успешным».
Фраза кажется вам слишком пресной и хочется более совершенной художественности? Да? Да и слишком много имен, едва заметных за ними судеб. Судьбы поступают к читателю фрагментарно, гибель всегда эпизодического персонажа может вписаться в одно предложение. Даже страшный уход близких людей не заставляет автора перейти к подробностям, создать захватывающую картину. Сразу текст дает слово новым очевидцам тяжелых событий…
«Я здесь не женщина, я фотоаппарат» - одна из самых простых книг о смерти, вот только смерть в ней не простая, уменьшенная в масштабе старческими болезнями или больничным стандартом, а военная – даже в том случае, когда она забирает людей, никогда не державших в руках автомат. Этой смерти так много, и поселилась она на территории Донбасса так прочно, что ее десятилетний стаж и несомненное расширение географических границ с перспективой перекинуться на внешне благополучные районы ставит вопрос о готовности нашего сознания все-таки признать тот факт, что постмодернизм (с его фиктивным обособлением от живых бед) и новый реализм (с отражающейся в пыльных зеркалах вялой обыденностью) кончились, завершились вместе с эпохой восприятия литературы как релаксации – и автора, и читателя.
С этим концом согласны далеко не все, и дело не только в последовательных противниках спецоперации. Даже государство, внимательно контролируя процентное соотношение войны и мира в информационных потоках, отстаивает в целом благополучное продолжение эпохи шоппинга и туризма. Опытные филологи часто морщатся при встрече с СВО-литературой: то им трудно переносить присутствие слишком актуальной публицистики, то маловато оригинальной поэтики в создании зависимых от реальности сюжетов; иногда собратьев по словесности беспокоит мысль о распоясавшейся пропаганде и одолевает подозрение о лицемерии и корысти авторов.
(...)
О Долгаревой часто слышу: многовато стихов пишет; наверное, в тренде пишет; неоправданно часто везде говорят о ней, да еще и зачем-то прозу написала; а эту прозу плохая премия «Слово» еще взяла и наградила…
Наверное, следующие слова лучше вынести в конец, но произнесу сейчас. Они как раз на языке филологов. Дневники Долгаревой - внутренняя форма военной хроники, новостей с фронтов, бесконечных блогерских сообщений о происходящем в Авдеевке или под Купянском. Эта внутренняя форма уводит от серийности и безликости донбасских трагедий, дает возможность увидеть лицо, встретить человека, почувствовать наличие имени у постоянно растущих потерь. Формальный «эпос», который миллионы наших сограждан получают в разных телеграмах, оживает в «лирике» и «драме» многочисленных бесед, интервью под ракетами и дронами.
Так это журналистика, а не литература? Литература, которую требуют знатоки, будет внутренней формой того, что делает Долгарева вместе со свидетелями и участниками событий. Да, будет! Однако есть и сейчас – эта литература, пока не слишком настаивающая на своем особом положении, на праве быть другой, не похожей на классические романы или на другие формы линейного письма с четко прописанной композицией, с завязками и развязками.
А работает ли такая «классическая» литература? А не присвоила ее себе с успехом массовая культура, всегда мечтающая о деньгах за экранизацию? Неужели по-настоящему состояться – это создать повествование, из которого сразу выпадает готовый сценарий?
Впрочем, Анна Долгарева тоже заботится о жаждущих традиционного письма. Вот начало: оказывается, бои были уже девять лет назад – под Луганском погибает близкий человек Анны Алексей Журавлев – понятная депрессия героя, стремящегося совпасть с автором – сражающийся Донбасс как способ лечения депрессии, а также возвращения депрессии и движения к очередному исцелению. Вот финал: «Война длится уже десять лет. Ушли тысячи бойцов. Я написала о тех, кого знала, чтобы их помнили немного дольше».
Полностью: https://rkuban.ru/archive/rubric/publitsistika/publitsistika_16731.html
Ради будущей пасхи. О фронтовых дневниках Анны Долгаревой
«Девятый штурм Светличного стал успешным».
Фраза кажется вам слишком пресной и хочется более совершенной художественности? Да? Да и слишком много имен, едва заметных за ними судеб. Судьбы поступают к читателю фрагментарно, гибель всегда эпизодического персонажа может вписаться в одно предложение. Даже страшный уход близких людей не заставляет автора перейти к подробностям, создать захватывающую картину. Сразу текст дает слово новым очевидцам тяжелых событий…
«Я здесь не женщина, я фотоаппарат» - одна из самых простых книг о смерти, вот только смерть в ней не простая, уменьшенная в масштабе старческими болезнями или больничным стандартом, а военная – даже в том случае, когда она забирает людей, никогда не державших в руках автомат. Этой смерти так много, и поселилась она на территории Донбасса так прочно, что ее десятилетний стаж и несомненное расширение географических границ с перспективой перекинуться на внешне благополучные районы ставит вопрос о готовности нашего сознания все-таки признать тот факт, что постмодернизм (с его фиктивным обособлением от живых бед) и новый реализм (с отражающейся в пыльных зеркалах вялой обыденностью) кончились, завершились вместе с эпохой восприятия литературы как релаксации – и автора, и читателя.
С этим концом согласны далеко не все, и дело не только в последовательных противниках спецоперации. Даже государство, внимательно контролируя процентное соотношение войны и мира в информационных потоках, отстаивает в целом благополучное продолжение эпохи шоппинга и туризма. Опытные филологи часто морщатся при встрече с СВО-литературой: то им трудно переносить присутствие слишком актуальной публицистики, то маловато оригинальной поэтики в создании зависимых от реальности сюжетов; иногда собратьев по словесности беспокоит мысль о распоясавшейся пропаганде и одолевает подозрение о лицемерии и корысти авторов.
(...)
О Долгаревой часто слышу: многовато стихов пишет; наверное, в тренде пишет; неоправданно часто везде говорят о ней, да еще и зачем-то прозу написала; а эту прозу плохая премия «Слово» еще взяла и наградила…
Наверное, следующие слова лучше вынести в конец, но произнесу сейчас. Они как раз на языке филологов. Дневники Долгаревой - внутренняя форма военной хроники, новостей с фронтов, бесконечных блогерских сообщений о происходящем в Авдеевке или под Купянском. Эта внутренняя форма уводит от серийности и безликости донбасских трагедий, дает возможность увидеть лицо, встретить человека, почувствовать наличие имени у постоянно растущих потерь. Формальный «эпос», который миллионы наших сограждан получают в разных телеграмах, оживает в «лирике» и «драме» многочисленных бесед, интервью под ракетами и дронами.
Так это журналистика, а не литература? Литература, которую требуют знатоки, будет внутренней формой того, что делает Долгарева вместе со свидетелями и участниками событий. Да, будет! Однако есть и сейчас – эта литература, пока не слишком настаивающая на своем особом положении, на праве быть другой, не похожей на классические романы или на другие формы линейного письма с четко прописанной композицией, с завязками и развязками.
А работает ли такая «классическая» литература? А не присвоила ее себе с успехом массовая культура, всегда мечтающая о деньгах за экранизацию? Неужели по-настоящему состояться – это создать повествование, из которого сразу выпадает готовый сценарий?
Впрочем, Анна Долгарева тоже заботится о жаждущих традиционного письма. Вот начало: оказывается, бои были уже девять лет назад – под Луганском погибает близкий человек Анны Алексей Журавлев – понятная депрессия героя, стремящегося совпасть с автором – сражающийся Донбасс как способ лечения депрессии, а также возвращения депрессии и движения к очередному исцелению. Вот финал: «Война длится уже десять лет. Ушли тысячи бойцов. Я написала о тех, кого знала, чтобы их помнили немного дольше».
Полностью: https://rkuban.ru/archive/rubric/publitsistika/publitsistika_16731.html
Forwarded from Orthodox in Moscow (Yadviga Petrova)
"Папа, а я тебя не предам!"
Первая неделя Великого поста одна из самых строгих. При этом я посчитала уместным опубликовать сейчас интервью с историком и журналистом из Санкт-Петербурга Валерией Троицкой, написавшей повесть "Донецкое море". Мы молимся за Отечество, и Бог посылает нам талантливых, активных и преданных своей земле людей.
— В повести один из героев даёт оценку православию, называя его последователей не способными мыслить смело, нешаблонно и идти против течения. Можете высказать свое отношение к этому взгляду.
— Этот разговор — про православие и рабский менталитет русских людей — взят из моей жизни. Это был спор с одним молодым человеком, петербуржцем. Как и я, он был представителем творческой профессии. Тогда его слова меня покоробили, оскорбили. А потом я слышала их столько раз! Это же "методичка", которая целенаправленно насаживалась в России — извне, естественно, но силами наших журналистов, ЛОМов, представителей науки и культуры.
Было несколько таких, связывающих наш огромный народ, звеньев, которые обязательно нужно было сломать. Три главных: православная церковь, победа в Великой Отечественной войне, уникальная система межнациональных отношений в России. Отсюда и тезисы про "победобесие", и открытая неприязнь к православию, и разгул национализма — параллельно с открытыми призывами к разрушению страны.
— Можете пустить нас на кухню автора и сказать, почему среди верующих героев нет воцерковленных?
— А я не так часто встречала их в своей жизни. Верующих — да. Тех, кто еженедельно ходит на Литургию, держит посты... Пожалуй, у меня в окружении только два-три таких человека. Кстати, в донецком канале "Терракотовый террикон" была опубликована рецензия на "Донецкое море". Там автор тоже обратил на это внимание. Но написал об этом как о характерной черте дончан — отсутствии религиозности в традиционном понимании этого слова. Не знаю, не берусь судить. Я написала, как чувствую, как запомнила тех или иных людей.
— Вы ведете рубрику "Родная речь" в газете "Петербургский дневник", посвященную современной отечественной литературе. Какие книги и каких авторов порекомендуете к прочтению?
— Сейчас нужно читать книги про донбасскую войну и спецоперацию. Как бы человек не хотел защитить свою психику от происходящего, но это необходимо, чтобы чувствовать сопричастность своей стране, эпохе и истории, которая происходит на наших глазах. Слишком долго мы были беспечными.
Могу посоветовать книги из нашей серии "Русская Реконкиста", изданные группой "КПД". Они достойные. Все. Конечно, "Ополченский романс" Захара Прилепина, вышедший несколько лет назад, ещё до спецоперации. Могу рекомендовать "Линию соприкосновения" калининградского писателя и волонтёра Евгения Журавли. А ещё "По обе стороны войны" Константина Леушина — он врач-анестезиолог, работал в зоне СВО, а сам родом из Донбасса, и часть его родственников на той стороне.
И советую, конечно, читать новую русскую поэзию. Есть много талантливых авторов, но здесь каждый должен выбрать того поэта, который ближе лично ему. Прекрасные стихи, на мой взгляд, у Дмитрия Филиппова, Софьи Юдиной, Натальи Денисенко, Алексея Шмелёва.
— Спасибо, Валерия, за ответы. Желаю, чтобы ваше творчество отзывалось в душах соплеменников.
#книга #военная_литература
Первая неделя Великого поста одна из самых строгих. При этом я посчитала уместным опубликовать сейчас интервью с историком и журналистом из Санкт-Петербурга Валерией Троицкой, написавшей повесть "Донецкое море". Мы молимся за Отечество, и Бог посылает нам талантливых, активных и преданных своей земле людей.
— В повести один из героев даёт оценку православию, называя его последователей не способными мыслить смело, нешаблонно и идти против течения. Можете высказать свое отношение к этому взгляду.
— Этот разговор — про православие и рабский менталитет русских людей — взят из моей жизни. Это был спор с одним молодым человеком, петербуржцем. Как и я, он был представителем творческой профессии. Тогда его слова меня покоробили, оскорбили. А потом я слышала их столько раз! Это же "методичка", которая целенаправленно насаживалась в России — извне, естественно, но силами наших журналистов, ЛОМов, представителей науки и культуры.
Было несколько таких, связывающих наш огромный народ, звеньев, которые обязательно нужно было сломать. Три главных: православная церковь, победа в Великой Отечественной войне, уникальная система межнациональных отношений в России. Отсюда и тезисы про "победобесие", и открытая неприязнь к православию, и разгул национализма — параллельно с открытыми призывами к разрушению страны.
— Можете пустить нас на кухню автора и сказать, почему среди верующих героев нет воцерковленных?
— А я не так часто встречала их в своей жизни. Верующих — да. Тех, кто еженедельно ходит на Литургию, держит посты... Пожалуй, у меня в окружении только два-три таких человека. Кстати, в донецком канале "Терракотовый террикон" была опубликована рецензия на "Донецкое море". Там автор тоже обратил на это внимание. Но написал об этом как о характерной черте дончан — отсутствии религиозности в традиционном понимании этого слова. Не знаю, не берусь судить. Я написала, как чувствую, как запомнила тех или иных людей.
— Вы ведете рубрику "Родная речь" в газете "Петербургский дневник", посвященную современной отечественной литературе. Какие книги и каких авторов порекомендуете к прочтению?
— Сейчас нужно читать книги про донбасскую войну и спецоперацию. Как бы человек не хотел защитить свою психику от происходящего, но это необходимо, чтобы чувствовать сопричастность своей стране, эпохе и истории, которая происходит на наших глазах. Слишком долго мы были беспечными.
Могу посоветовать книги из нашей серии "Русская Реконкиста", изданные группой "КПД". Они достойные. Все. Конечно, "Ополченский романс" Захара Прилепина, вышедший несколько лет назад, ещё до спецоперации. Могу рекомендовать "Линию соприкосновения" калининградского писателя и волонтёра Евгения Журавли. А ещё "По обе стороны войны" Константина Леушина — он врач-анестезиолог, работал в зоне СВО, а сам родом из Донбасса, и часть его родственников на той стороне.
И советую, конечно, читать новую русскую поэзию. Есть много талантливых авторов, но здесь каждый должен выбрать того поэта, который ближе лично ему. Прекрасные стихи, на мой взгляд, у Дмитрия Филиппова, Софьи Юдиной, Натальи Денисенко, Алексея Шмелёва.
— Спасибо, Валерия, за ответы. Желаю, чтобы ваше творчество отзывалось в душах соплеменников.
#книга #военная_литература