Послы из Коринфа прибыли в Вавилон к Александру Македонскому, только что вернувшемуся из Индийского похода. Александр, находившийся в зените славы, принимал многочисленные посольства, которые изъявляли ему покорность представляемых ими народов. Коринфяне, почтительно поздравив его, заявили, что в дар они преподносят ему собственный город, который признает его власть и покровительство. Александр, мечтавший о власти над всем миром, счел этот дар ничтожным и рассмеялся. Один из послов заметил Александру: "Мы никому еще не даровали своего города, кроме тебя и Геракла". Замечание попало в цель, так как Александр почитал Геракла и считал его подвиги недостижимым образцом доблести. Коринфяне же, уравняв Александра с великим героем мифического прошлого, удостоились царской благодарности.

Иллюстрация – скульптурный портрет Александра Македонского, происходяший, вероятно, из Египетского царства. Царство обособилось после распада империи Александра; здесь, вплоть до римского завоевания, правила династия Птолемея, одного из полководцев Александра. Предмет находится в коллекции Художественного музея Кливленда.

#Древняя_Греция

Некто бранил Ксенофонта, известного афинского литератора, философа и полководца. Тот отвечал: "Вот ты научился злословить, а я – пренебрегать злословием".

Иллюстрация – портрет неизвестного военачальника из коллекции Национального археологического музея в Неаполе, фото начала XX века.

#Древняя_Греция

6 июня – традиционно отмечаем день рождения А.С. Пушкина и ищем античные мотивы в его творчестве. В этот раз обратимся к стихотворению "Движение":

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить;
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами Солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей.

В первых четырех строках Пушкин пересказывает историю спора философов Зенона Элейского ("мудрец брадатый") и Антисфена ("другой"). Зенон, известный своими апориями (логические парадоксы) утверждал, что движения не существует. Доказывалось это просто: летящая стрела в каждый момент занимает положение, равное себе, т.е. пребывает в покое; соответственно, в покое она пребывает и все время. Антисфен, не в силах логически опровергнуть это построение, встал со своего места и стал ходить перед Зеноном туда-сюда. Пушкин отмечает, что ответ Антисфена был основан на обращении к чувственному опыту: люди видели, что Антисфен двигался. Но, вместе с тем, не всегда чувственный опыт помогает понять природу вещей: так, Земля вращается вокруг Солнца, которое для жителей планеты "восходит" и "заходит", т.е. "движется" по небосвободу. Астрономический пример позволил поэту упомянуть в стихотворении Галилео Галилея, который известен своим изречением о планете Земля – "и все-таки она вертится!".

#традиции

Спартанцы имели обыкновение отпускать длинные волосы и бороды. Спартанский царь Никандр, правивший в VIII веке до н.э., на вопрос о смысле этой привычки отвечал, что волосы и борода – лучшее украшение для мужественного спартанца, которое к тому же, в отличие от дорогостоящих аксессуаров, ничего не стоит. Другой спартанец, когда его спросили, зачем ему такая длинная борода, отвечал: "Она нужна мне, чтобы, видя свои седые волосы, я не совершил нечто, недостойное моих седин".

На фото – скульптурный портрет спартанского царя Архидама III, правившего в IV веке до н.э.; предмет из коллекции Национального археологического музея в Неаполе, фото начала XX века.

#Древняя_Греция

Лектика (lectica) - распространенный в Древнем Риме вид транспорта, представлявший из себя носилки. Сам владелец размещался в кабине лежа или полусидя, а затем носилки поднимали несли его рабы (или нанятые им лица). Кабина могла быть закрыта шторами, что давало возможность римлянину отвлечься от окружающей его суеты и заниматься в дороге чтением и даже литературным творчеством. В таких носилках любил перемещаться поэт Катулл, который одалживал и их, и рабов у своего друга Гельвия Цинны, чтобы покрасоваться перед столичными красавицами. Хвастовство, правда, не задалось: одна из красавиц попросила одолжить ей носилки, и поэт вынужден был признаться, что и сам выпросил их только на время.

Перед носилками могли шествовать рабы или клиенты (зависимые лица), которые именовались антеамбулоны (anteambulones), т.е. "шествующие впереди". Их задачей было расчищать дорогу своему господину в тесноте римских улиц. Слово anteambulo могло приобретать оскорбительный оттенок, и в этом случае обозначать человека, соглашающегося на унизительную роль при более влиятельном лице. Именно это слово использовала мать будущего императора Веспасиана, Веспасия Полла, когда ставила ему, ленившемуся, в пример начавшего карьеру старшего брата, Флавия Сабина. Она указывала Веспасиану, что он, если не займется своей карьерой, будет при старшем брате anteambulo. В русском перевод М.Л. Гаспарова эта насмешка Веспасии Поллы удачно переведена через русское выражение "быть на побегушках".

Иллюстрация: изображение лектики из "Словаря греческих и римских древностей" сэра Уильяма Смита.

#римские_истории #традиции

Весьма экспрессивное описание бури на море из пятой песни "Одиссеи" Гомера (в переводе В.В. Вересаева). Сцене предшествовало отплытие героя Одиссея с острова нимфы Калипсо, которая влюбилась в него и долго томила неволей. Покровительство Одиссею со стороны Афины вынудило Калипсо не только отпустить Одиссея, стремившегося домой, на родную Итаку, но и снабдить его материалом для постройки плота и запасами провианита. Выйдя в море, Одиссей столкнулся с гневом Посейдона, морского божества, и свирепством ветров – Евра (восточного), Нота (южного), Зефира (западного) и Борея (северного):

Быстро он (т.е. Посейдон) тучи собрал и море до дна взбудоражил,
В руки трезубец схватив. И разом воздвигнул порывы
Самых различных ветров и тучами землю и море
Густо окутал. Глубокая ночь ниспустилася с неба,
Евр столкнулись и Нот, огромные волны вздымая,
И проясняющий небо Борей, и Зефир быстровейный.
<...>
Плот волна и туда и сюда по теченью носила.
Так же, как северный ветер осенний гоняет равниной
Стебли колючие трав, сцепившихся крепко друг с другом, –
Так же и плот его (т.е. Одиссея) ветры по бурному морю гоняли.
То вдруг Борею бросал его Нот, чтобы гнал пред собою,
То его Евр отдавал преследовать дальше Зефиру.

Иллюстрация – герой Одиссей в представлении французского художника Жана-Огюста-Доминика Энгра.

#Древняя_Греция

Однажды, во времена императора Августа, спор римских театралов о преимуществах актеров Пилада и Гила перерос в масштабный скандал, охвативший всю присутствующую публику. О беспорядке в театре было донесено самому императору, который, после водворения спокойствия, вызвал актеров к себе и сурово их отчитал. Пилад в ответ снисходительно заметил: "Предоставь им (т.е. публике) самим заниматься нами!". Вероятно, что снисходительный тон Пилада объяснялся тем, что симпатии зрителей тогда были на его стороне. Впрочем, через некоторое время настроение переменилось, и какой-то зритель освистал игру Пилада. Тот разозлился и прямо со сцены оскорбил свиставшего. Август за оскорбление, нанесенное римскому гражданину, повелел выслать Пилада из Рима.

Иллюстрация – графическая реконструкция римского театра в Араузионе (совр. Оранж во Франции); работа французского архитектора Огюста Николя Каристье. Театр был возведен в правление императора Августа.

#римские_истории

По приглашению Кирилла Карпова, автора проекта «Второй Рим» и tg-канала «Византийская философия», в субботу буду рассказывать о династии Константина Великого. Информация – здесь. Тема, – собственно, "моя" в научном смысле, т.к. ей посвящена моя кандидатская диссертация, вышедшая в 2021 году в виде монографии, – "Династическая политика императора Константина Великого".

Династизм – далеко не непременное свойство римской императорской власти, т.к. во всю историю империи император воспринимался, прежде всего, как лицо, обладающее auctoritas (авторитет) и gravitas (весомость); в этом смысле родство с правителем не было гарантией достижения (или удержания) титула. Династия же Константина интересна не только как долгая линяя преемства власти внутри одной семьи, но и как проект, созданный одним человеком – собственно, Константином, – для прославления себя.

Фото – скульптурный портрет неизвестного, возможно – представителя младшего поколения дома Константина (один из его сыновей или племянников). Предмет находится в коллекции Городского археологического музея в Милане; фотографировал его в 2014 году.

#римские_истории #императоры

Платок поэта Катулла.

Город Сетаб в Испании в римское время был известен своим производством льняных изделий. Кроме ученого-натуралиста Плиния Старшего, достаточно сухо зафиксировавшего это обстоятельство в своей энциклопедии "Естественная история", Сетаб прославил еще и поэт Катулл. Поводом к этому стало занятное происшествие на пиру, куда Катулл был приглашен...

Друзья поэта, Вераний и Фабулл, побывав в Испании в свите какого-то римского наместника (обычная для молодых римлян практика, предшествовавшая самостоятельной карьере), привезли Катуллу в подарок льняной платок. Такие платки были важным аксессуаром, который римляне брали с собой на пир: ими можно было или вытереть руки, или завернуть в них гостинцы, которыми щедрый хозяин застолья одаривал гостей. Катулл часто брал такой платок с собой. Во время одного застолья дружеский подарок у него стащил Азиний Марруцин, брат Азиния Поллиона, будущего крупного государственного деятеля, военачальника, литератора и основателя первой публичной библиотеки в Риме. Сам Марруцин практиковал такие выходки неоднократно, считая их забавными розыгрышами, однако Катулл, озлобленный исчезновением дорогой ему вещи, не стерпел этой "шутки". В адрес Марруцина было написано стихотворение, где Катулл выбранил и его, и его Поллиона, улаживавшего скандалы после выходок брата. Катулл требовал, чтобы платок ему был возвращен, в противном случае грозился обличить братьев Азиниев в нескольких сотнях едких стихотворений. Надо думать, что платок ему вернули, так как он упоминается в стихах Катулла второй раз и по схожему поводу – платок у поэта стащил какой-то Талл...

#римские_истории

Генри Джон Хадсон – "Неэра читает стихи поэта Катулла". Картина находится в коллекции картинной галереи Картрайт-холла в британском Бредфорде.

Неэра – греческий псевдоним, под которым выведена возлюбленная некоего римского поэта, известного под псевдонимом Лигдам. Несколько его произведений сохранилось в корпусе произведений лирика Альбия Тибулла (I век до н.э.). Главный сюжетный мотив – расставание Лигдама и Неэры, которая ушла от него к другому. Фигура Лигдама загадочна; в разное время его пытались отождествить с Тибуллом или молодым Овидием, однако личность поэта продолжает оставаться предметом дискуссии. Сам поэт указывает, что родился в 43 году до н.э. (год рождения Овидия) и упоминает лирика Катулла, с чьим творчеством был знаком. Вероятно, это обстоятельство и стало основой для картины, где возлюбленная поэта читает того же классика.

#римские_истории #авторы

Катулл в гостях у сенатора Сестия.

Продолжаем знакомиться с поэтом Валерием Катуллом. Как и многие его собратья по перу, он часто бывал не при деньгах и вынужден был полагаться на средства знакомых. Так, одно из дошедших до нас его стихотворений – шутливое приглашение друга на обед, при этом другу предлагается принести все блюда и напитки с собой, а Катулл ему обещает только свое радушие и роскошный парфюм, который, впрочем, тоже не его, а его подруги. Среди знакомых Катулла был и сенатор Публий Сестий, который однажды пригласил поэта на пир. Меню было заявлено роскошное, и Катулл охотно откликнулся на приглашение. Этот сюжет Катулл сам описал в одном стихотворении.

Сестий звал Катулла с определенной целью. Сам Сестий был активным участником борьбы в высших политических кругах 50-ых годов до н.э. (она была отражением кризиса Римской республики, который приведет к конфликту Цезаря и Помпея и установлению единовластия первого). Борьба открывала широкий простор для лиц красноречивых, так как политики часто выступали с постранными речами против своих оппонентов. Сестий составил речь против некоего Анция, и желал услышать мнение Катулла, как известного литератора. Ко дню пира Катулл простыл, и его дурное самочувствие только ухудшилось от злого красноречия Сестия. Тяжесть злословия поэт решил компенсировать гастрономическим удовольствием, но в итоге переел, и ему стало совсем дурно. После пира он отправился на свою виллу близ Рима, где лечил себя отдыхом и диетическим питанием. Впрочем, от будущих приглашений Сестия поэт не отказывается, но желает ему претерпеть ту же дурноту, что претерпел и он сам.

#римские_истории #авторы

Вилла, на которой отдыхал поэт Катулл после памятного застолья у сенатора Сестия, располагалась к северо-востоку от Рима, за городом Тибуром и возле земель, где в древности жил италийский народ сабинян. Поэт с юмором отмечает, что тот, кто хочет польстить ему, зовет его виллу Тибуртинской (в Тибуре находились виллы многих важных римлян), а те, кто к нему относится с неприязнью, называет его виллу Сабинской (сабиняне олицетворяли простой и строгий уклад Древней Италии; здесь эпитет использовался для того, чтобы принизить престиж виллы).

Тибур (современный Тиволи) известен множеством архитектурных памятников римского времени. На иллюстрации запечатлена постройка, выполненная на рубеже II–I веков до н.э.; Катулл, посещавший город (уж точно проездом), должен был ее видеть. Назначение строения – святилище, однако какому божеству греко-римского пантеона – неизвестно (обычно круглая форма святилища ассоциируется с Вестой, божеством домашнего очага). Изображение выполнено британским живописцем XIX века Уильямом Кэллоу; картина находится в коллекции Художественного музея Кливленда.

#римские_истории #города

Сегодня отмечается день медицинского работника.

Одним из наиболее известных врачей древности был Филипп Акарнанский, лечивший самого царя Александра Македонского. Широкую известность получил такой эпизод из биографии Александра. Великий завоеватель заболел в Киликии (область в Малой Азии); за лечение его решился взяться только Филипп – прочие лекари опасались, что, в случае их неудачи, их ожидает гнев соратников и солдат Александра. Врач занялся приготовлением лекарства, а Александру, между тем, доставили письмо полководца Пармениона. В нем содержались сведения, что Филипп якобы был подкуплен персидским царем и потому намеревается приготовить отраву. Когда Филипп подал Александру снадобье, тот передал ему письмо и попросил прочесть. Отпивая лекарство из чаши, царь внимательно смотрел на реакцию врача. Филипп по одним данным оставался бесстрастным, по другим – возмущался клеветой. В любом случае, реакция врача укрепила Александра в убеждении о его невиновности. Вскоре царь пошел на поправку, и войско, приветствуя Александра, благодарило и Филиппа.

Сюжет этот неоднократно вдохновлял художников, в том числе – и Г.И. Семирадского. Его полотно "Доверие Александра Македонского к врачу Филиппу" – экспонируется в Национальном художественном музее Республики Беларусь.

#Древняя_Греция

Мужской скульптурный портрет начала III века из коллекции Капитолийского музея в Риме, обычно считающийся изображением Марка Антония Гордиана (фото начала XX века). Гордиан принадлежал к сенаторской аристократии; его карьера пришлась на время правления императорской династии Северов (193–235 годы). В 238 году он, уже довольно пожилой человек, был провозглашен императором: инициатива принадлежала элите провинции Африка, где Гордиан в это время был наместником; ее также поддержал римский сенат, который не был доволен правящим императором Максимином – представителем военных кругов.

Дошедшая до нас биография Гордиана изображает его типичным представителем римской аристократии: богатым и хорошо образованным щеголем. Больше всего он любил купания (летом он купался до семи раз в день) и сон. Сонливость Гордиана была анекдотична: придя в гости, он мог заснуть за столом прямо во время пира. Друзья, зная эту его привычку, не будили его. Собственно, во время полуденного отдыха февральским днем 238 года в своей резиденции он и был застигнут мятежниками, набросившими на него пурпурное покрывало. От страха и неожиданности он упал с кровати, но был поднят и провозглашен императором. Титул увенчал его долгую и блестящую карьеру, однако долго удержать его Гордиан не сумел: он погиб, потерпев поражение от наместника соседней провинции Мавретания Капеллиана, – тот не признал императорского титула Гордиана из-за старой вражды.

#императоры

Добрая летняя традиция, которой я привержен еще с аспирантских времен, – это участие в замечательной конференции "Чтения памяти профессора И.М. Тронского". Конференция ежегодно проводятся в июне в Институте лингвистических исследований РАН. Материалы конференции публикуются в ежегоднике "Индоевропейское языкознание и классическая филология". Несмотря на филологический профиль в названии издания, конференция привлекает большое количество историков древности, потому что изучение древности немыслимо без опоры на чтение древних текстов. Мои доклады обычно представляют развернутые комментарии к показавшимся мне любопытным сообщениям древних авторов, которые входят в круг моего чтения.

В этом году в основу моего доклада и статьи был положен небольшой очерк о предновогодних событиях в Риме в 303 году, опубликованный в этом канале 31 декабря 2024 года. Напомню сюжет. В эти дни император Диоклетиан впервые за 20 лет своего правления (он был провозглашен императором в ноябре 284 года) решил посетить до того избегаемый им вечный город. Визит был описан современником, христианским автором Лактанцием. В его изложении визит этот был скандален: император, прибывший в город около 20 ноября, и население Рима не выдержали друг друга, и первый покинул город 20 декабря, не дождавшись вступления в почетную должность консула. Лактанций – суровый критик Диоклетиана, потому мы могли бы предположить, что он сгущает краски. Собственно, эта мысль и побудила меня попытаться найти у авторов какие-то данные, которые позволили бы реконструировать события ноября–декабря 303 года. С докладом я выступил как раз сегодня, а текст его опубликован в вышедшем к конференции номере ежегодника; файл прикладываю:

Миролюбов И.А. Древние авторы о пребывании Диоклетиана в Риме в 303 году // Индоевропейское языкознание и классическая филология. 2025. XXIX (2). С. 56–66.

#императоры #Диоклетиан #Рим