Вячеслав Федорищев. Итоги 2024

Мой комментарий для «Национального рейтинга губернаторов», в котором В.А.Ф. занял почетное 43 место:

– В текущем политическом сезоне Самарская область демонстрирует поистине захватывающий кейс трансформации регионального управления. Сериал под названием «Молодой технократ в джунглях региональной политики» разворачивается на наших глазах со всей драматургической полнотой.

Вячеслав Федорищев, получивший в мае 2024 года карт-бланш от федерального центра, решил не тратить время на церемонии. Вместо традиционного для новых губернаторов периода «врастания» в регион и реверансов в сторону местных элит, он практически с места в карьер начал их активную декомпозицию. Его публичные баталии с такими столпами местного истеблишмента, как Владимир Аветисян и Александр Милеев уже стали региональной политической классикой. 

Любопытно наблюдать за попытками губернатора создать образ «живого» политика новой формации. Репертуар впечатляет: от написания рэпа до организации «очных ставок» с региональными нотаблями в лучших традициях телевизионных ток-шоу 90-х. В этом смысле Федорищев составляет причудливую пару с вологодским коллегой Филимоновым – оба словно соревнуются в искусстве политического перформанса, только один берёт креативом, а другой – идеологической эквилибристикой между памятниками Сталину и жертвам репрессий. 

Однако за яркими медийными демаршами пока не просматривается системных изменений в социально-экономической сфере региона. После серии громких арестов в строительном блоке правительства (которые, видимо, должны были продемонстрировать решительность новой метлы) значительная часть управленческих процессов оказалась фактически парализована.

Неукомплектованность команды и затянувшийся процесс формирования правительства создают ощущение, что новый капитан всё ещё пытается разобраться с управлением кораблём.
Особого внимания заслуживает начавшийся процесс перераспределения экономических активов в регионе – от строительства до рынка медицинских услуг и утилизации отходов. Характерно, что на смену местным операторам приходят структуры федерального уровня – причём с удивительно знакомой географией происхождения.
При этом сам губернатор, судя по его откровениям, не уверен в долгосрочности своего пребывания в регионе.

Такая экзистенциальная неопределённость, помноженная на амбициозность молодого управленца, создаёт весьма пикантный управленческий коктейль.

Подводя итог, можно констатировать, что Самарская область превратилась в своеобразную лабораторию по обкатке новых подходов к региональному управлению. Впрочем, пока сложно сказать, получится ли из этого эксперимента нечто большее, чем очередной сезон регионального политического сериала.

Последнее слово П. Как за 24 года изменились новогодние обращения и страна?

Близится последняя ночь 2024 года и очередное последнее слово новогоднее обращение президента России. Это не просто традиция, а ежегодный ритуал политической коммуникации, своеобразный микрокосм властного дискурса. Анализ корпуса текстов* с 1999 по 2023 год позволяет проследить удивительную трансформацию: как скромное поздравление превратилось в идеологический манифест, а прагматичный менеджер – в мессианского лидера.

Начнем с количественных показателей. За 24 года объем новогодних обращений вырос более чем вдвое: с 400-500 слов в начале "нулевых" до 1000-1200 слов в последние годы. Техническая деталь. Но она иллюстрирует общий тренд: от лаконичного управленца к многословному идеологу.

Занятна эволюция синтаксиса. В 1999 году средняя длина предложения составляла 12-15 слов, к 2023 году – 18-22 слов. Можно сказать, простота конструкций прямо пропорциональна близости к реальности. Чем сложнее и витиеватее становились фразы, тем дальше уходила риторика в сторону абстрактных построений.

Частотный анализ ключевых слов ярко демонстрирует картину идеологической трансформации. В первые годы доминировали слова "развитие" (15-20 упоминаний), "стабильность" (10-12) и "экономика". К 2023-му на первый план вышли "суверенитет" (20-25), "традиции" (15-18) и "единство" (12-15). Симптоматично: частота употребления слова "свобода" планомерно снижалась с каждым годом – воистину, статистика знает всё.

Красноречива метаморфоза образа будущего. От конкретных экономических целей и "важного задела на будущее" (2001) к расплывчатым "исторической миссии" и "цивилизационном выборе". Прагматизм уступил место патетике, менеджмент – мессианству.

Любопытна эволюция обращения к аудитории. "Дорогие друзья" и "дорогие россияне" первых лет сменились более формальным "уважаемые граждане России", а затем трансформировались в сложную систему дифференцированных обращений к разным группам населения. Простое "друзья" уже не вмещает всю полноту властной вертикали.

Трансформация образа внешнего мира. От "интеграции в мировое сообщество" (цитата 2000 года) через "отстаивание национальных интересов" (2010) к "противостоянию коллективному Западу" (2022) – такова траектория этой метаморфозы. Чем чаще в текстах появлялось слово "суверенитет", тем реже встречались упоминания о международном сотрудничестве.

Визуальное оформление обращений тоже претерпело характерную эволюцию. От камерной съемки в рабочем кабинете (1999) через стандартизированные виды Кремля к экспериментам с локациями и милитаристской символики. Параллельно росла и длительность выступлений: с 3-4 минут до 5-7 минут. Видимо, чем стабильнее в стране, тем больше нужно времени для рассказа об этом.

Анализ эмоционально окрашенной лексики показывает интересную динамику: доля позитивно окрашенных слов достигла пика в 2004-14 гг (35-40%), а затем начала снижаться, уступая место более сложной эмоциональной палитре. Доля негативно окрашенной лексики выросла с 3-5% до 8-10%. Видимо, образ внешних угроз требует соответствующего лексического оформления.

Новогодние обращения президента – это своего рода капсула времени, в которой законсервирована эволюция политического режима. От прагматичного технократа к державному лидеру, от экономического развития к цивилизационной миссии, от открытости миру к "особому пути" – все эти трансформации отчетливо видны в зеркале новогодней риторики.

Это ежегодный срез того, как власть видит себя, страну и её место в мире. Если верить количественному анализу, за 24 года этот взгляд изменился кардинально. Как гласит одна из цитат 2000 года, "в новогоднюю ночь сбываются мечты". В том числе, видимо, и геополитические.

* – Материал основан на комплексном исследовании 24 новогодних обращений президента России (1999-2023 гг.), проведенном с использованием методов количественного контент-анализа, дискурс-анализа и лингвистического анализа. Источниками данных послужили официальные стенограммы обращений. Статистическая погрешность при подсчете частотности слов и выражений не превышает 2%.

Сербская зима тревоги: молчание громче криков

Трагедия в Нови-Саде, где обрушение козырька железнодорожного вокзала унесло 15 жизней, стала той самой каплей, переполнившей чашу общественного терпения в Сербии. Примечательно, что катализатором массового недовольства стала не политика или экономика, а банальная халатность властей. Это симптоматично: режим Александра Вучича, погрязший в коррупции и кумовстве, оказался неспособен обеспечить даже базовую безопасность граждан и теперь люди требуют его отставки. Важно, что протесты продолжаются по сей день и погасить, дискредитировать или заболтать их властям не удалось.

Еженедельные пятнадцатиминутные остановки движения по пятницам в 11:52 стали символом гражданского неповиновения в Сербии. Одним из показательных был инцидент 3 января у Варадинского моста в Нови Саде, когда водитель BMW попытался направить автомобиль в колонну студентов. В конце прошлого года у рынка Футошка работник МУПа из Земуна на Порше протаранил толпу, а затем с друзьями-спортсменами пытался спровоцировать драку. Оба инцидента демонстрируют как решимость протестующих, так и их способность сохранять выдержку в провокационных ситуациях.

Реакция властей следует классическому авторитарному сценарию: от попыток дискредитации протестующих как "хорватских агентов" до прямых угроз учителям, поддержавшим студенческие выступления. Показательна публикация в проправительственных СМИ личных документов протестующих сербов из Хорватии – примитивная попытка представить их "иностранными агентами".

На этом фоне особый интерес представляет предложение Зорана Живковича, занимавшего пост премьер-министра после гибели Зорана Джинджича. Несмотря на утрату политического влияния, его идея о формировании теневого правительства и сети региональных администраций заслуживает внимания как попытка создать альтернативный центр принятия решений.

Однако протестующим еще предстоит осознать фундаментальный парадокс современного авторитаризма: власть невозможно "отобрать" у режима, готового удерживать её любой ценой. Её можно только "подобрать", когда она начнёт рассыпаться.
И здесь ключевой вопрос: кто станет тем субъектом, который сможет легитимно принять на себя функции государственного управления в момент кризиса?

Слабость сербской оппозиции создает риск того, что даже успешное протестное движение может не привести к реальной трансформации политического режима. Предложение Живковича выглядит разумным шагом, но требует преодоления внутренних противоречий в оппозиционном лагере.

Тем не менее, способность сербского общества к самоорганизации заслуживает пристального изучения. Это особенно актуально для стран, где традиционные механизмы политической конкуренции оказались заблокированы. России и Беларуси еще предстоит найти собственные формулы трансформации, учитывающие их исторический опыт и специфику политической культуры.

И здесь проявляется еще один существенный аспект сербского опыта: значимость доступных и легальных форм протеста. Пятнадцатиминутные остановки движения, молчаливые шествия с телефонными фонариками – эти простые символические акции позволяют осознать масштаб общественной поддержки перемен. Сербское общество нащупало формулу конвертации индивидуального недовольства в коллективное действие, не переступая грань между гражданским неповиновением и противоправными действиями. Этот баланс, возможно, и есть ключ к пониманию устойчивости текущей волны протестов.

Санкции в обмен на политическое воображение

Политическое воображение, кажется, полностью атрофировалось у тех замечательных людей, которые сегодня взяли на себя роль лидеров российской оппозиции. Их инициативы и споры между собой даже комментировать, как правило, не хочется – так далеки они от реальной жизни. Однако с каждой новой инициативой и спором приходит всё более ясное понимание, что смысл их деятельности лежит за пределами того, что можно считать политикой.

Признанная в России иноагентом, экстремистской, террористической и нежелательной организацией ФБК после трагической гибели Алексея Навального, кажется, окончательно потеряла понимание того, что значит быть политической силой.

Сравните: Навальный, который с точки зрения российских властей экстремист, террорист и даже посмертно нежелательный элемент, при всех возможных претензиях к нему, работал с реальностью. Он выстраивал свою сеть штабов, общался с избирателями, пытался участвовать в выборах, создавал механизмы гражданского влияния – «умное голосование», расследования о коррупции на местах. То есть делал то, на что мог хотя бы теоретически как-то повлиять.

А что мы видим сейчас? Странные инициативы про международные переговоры (меняем заключенных на санкции), документальные сериалы о 90-х (ладно хоть до печенегов не дорыли), бесконечные конфликты внутри эмигрантского сообщества...

Складывается впечатление, что главная цель – это просто оставаться в инфополе любой ценой. Но ведь быть автором громких расследований и генератором медийных скандалов – это совсем не то же самое, что быть политиком.

Особенно это заметно в случае с Марией Певчих. Талантливый расследователь пытается примерить на себя роль политического лидера, без ясных политических целей и задач, находясь при этом в эмиграции. Но дистанционной политики не бывает. Политика – это всегда про непосредственное взаимодействие с людьми, про понимание их реальных проблем и интересов, про способность эти интересы агрегировать и представлять. Сегодня это сложно как никогда, но тем не менее, политика – это интуиция, чутье и действие.

Есть ли в России или хотя бы российской эмиграции те, кто мог бы претендовать на политическое лидерство мне не известно. Желающих – очередь. Блогеры, журналисты, расследователи, комментаторы, эксперты, олигархи, виноделы, благотворители, галеристы, художники, музыканты, стендаперы и бывшие всех мастей… Много замечательных людей! Но имеющих потенциал политика, кажется, пока не видно.

Нет никаких сомнений, что новые политические лидеры в России обязательно появятся. Когда и откуда – вопрос открытый. Но Россия – огромная. Потенциал нормальности у неё гигантский. Есть робкая надежда, что это будут люди с более глубоким пониманием политических процессов, с более серьезным интеллектуальным багажом и – что особенно важно – с опытом управления и принятия решений. И мир, и Россия, и гражданское общество сегодня изменились, нехватка лидеров повсеместная, дефицит ответственности – вопиющий. Новым политикам придётся этим переменам соответствовать.

История показывает, что значимые политические фигуры редко возникают из ниоткуда. Чаще всего они формируются внутри существующих элитных групп, просто предлагая новое видение будущего и новые подходы к решению накопившихся проблем.

Нынешняя же «медийная оппозиция», увы, все больше напоминает шоубизнес в борьбе за внимание, где главное – не результат, а громкость информационного шума. И история с обменом заложников/политзэков на санкции – частный пример борьбы за место в информационной повестке.
Популизм? А как иначе, если политического воображения на большее не хватает.

Предстоящие 2025 году выборы в регионах – это тест для местных элит

В избирательный цикл 2025 года страна вошла с большим числом временно исполняющих обязанности глав регионов. В ноябре—декабре минувшего года президент Владимир Путин назначил сразу пятерых врио: Евгения Первышова (Тамбовская область), Юрия Слюсаря (Ростовская область), Ростислава Гольдштейна (Коми), Марию Костюк (Еврейская автономная область) и Александра Хинштейна (Курская область).

Предстоящие в 2025 году выборы в 39 регионах России – это не просто очередной электоральный цикл. Это тест на способность региональных элит балансировать между растущими требованиями федерального центра и запросом на большую самостоятельность со стороны местных сообществ.
Особенно показательна трансформация региональных органов власти. В Самарской области, например, появилось собственное министерство безопасности – беспрецедентный случай регионального силового ведомства. А в Орловской области создано управление мониторинга социальных процессов. Это явные признаки того, что регионы пытаются адаптироваться к новым вызовам, создавая структуры, традиционно считавшиеся прерогативой федерального центра.

Наиболее интригующими обещают стать выборы в трех группах регионов.

Первая – приграничные территории, где социальное напряжение усиливается близостью к зоне СВО. Показательна история Курской области, где прежний губернатор Алексей Смирнов был заменен на Александра Хинштейна именно из-за неспособности выстроить коммуникацию с жителями приграничья. Получится ли у Хинштейна – вопрос открытый, ответ на который не очевиден.

Вторая группа – регионы с сильными местными элитами, такие как Татарстан, где Рустам Минниханов завершает третий срок. Здесь федеральному центру предстоит найти баланс между сохранением управляемости и учетом местной специфики.

Третья – промышленные регионы с высокой урбанизацией, как Калужская область. Симптоматично, что действующий губернатор Владислав Шапша уже сейчас, за несколько месяцев до выборов, заметно активизировал контакты с федеральным руководством. Поможет ли? В схеме трех-пятилетней давности – это было почти гарантией. Сейчас система на этих этажах власти все более подвижна.

Примечательно, что меняется сам характер губернаторской власти. Если раньше успешность главы региона измерялась его способностью привлекать инвестиции и развивать экономику, то теперь не менее важными становятся навыки кризисного управления и способность сдерживать политическое недовольство.

Внешние факторы – от санкционного давления до предстоящей смены администрации в США – безусловно, окажут значительное влияние на внутриполитическую динамику. Однако ключевым вызовом для региональных властей станет способность адаптировать федеральную повестку к местным условиям, не допуская при этом чрезмерного усиления региональной идентичности.

В конечном счете, выборы-2025 станут индикатором эффективности новой модели российского федерализма, где статус губернаторов девальвируется, но регионам приходится играть все более сложную роль – одновременно и проводников федеральной политики, и буфера, сдерживающего рост социального недовольства. От успеха этой тонкой настройки будет зависеть устойчивость всей политической системы в преддверии думских выборов 2026 года.

Аналитика для АПЭК

#неполитика

В мире победившего сюрреализма: когда реальность превзошла воображение Линча

«Странные времена требуют странных проводников» - подумал бы, вероятно, сам маэстро Линч, наблюдая за нашей реальностью из своей новой точки обзора. Человек, превративший сюрреализм в мейнстрим, показавший Америке её тёмное отражение в «Синем бархате» и заставивший целое поколение задуматься о природе зла в «Твин Пиксе», ушёл именно тогда, когда его визионерский взгляд нам особенно необходим.

Линч был тем редким художником, который умудрялся быть одновременно и совершенно американским, и абсолютно универсальным. Его маленькие городки с их страшными тайнами могли существовать где угодно – от Орегона до Одессы. Его исследование тёмной стороны человеческой природы не знало границ – ни государственных, ни жанровых.

Помните его «Шоссе в никуда»? Фильм о потере идентичности, о том, как легко человек может стать своим тёмным двойником, как зыбка граница между жертвой и агрессором. Сейчас эта картина смотрится почти пророчески – особенно если учесть, как многие сегодня охотно меняют свою личность на предложенную пропагандой версию себя.

А «Малхолланд Драйв» с его исследованием природы иллюзий и саморазрушительных амбиций? В эпоху, когда реальность становится всё более похожей на линчевский сон, этот фильм может служить своеобразным руководством по выживанию в мире, где правда и ложь поменялись местами.

Линч был адептом трансцендентальной медитации и верил в возможность достижения мира через внутреннюю гармонию. Звучит наивно? Возможно. Но в мире, где «рациональные» решения раз за разом приводят к иррациональным катастрофам, немного линчевской «наивности» могло бы пойти нам на пользу.

Кстати, если вы давно не пересматривали «Синий бархат» - сейчас самое время. Особенно сцены с Фрэнком Бутом - завораживающий портрет человека, упивающегося собственной жестокостью и властью. И «Голова-ластик» - удивительно актуальное исследование страха перед будущим и отчуждения от реальности.

В конце концов, может быть, именно сейчас, когда сюрреализм стал новой нормой, нам особенно нужен тот, кто научил нас находить смысл в кажущемся безумии и сохранять человечность перед лицом абсурда. Rest in peace, мистер Линч. Ваши кошмары были куда человечнее многих сегодняшних реальностей.

Поделился с @federalpress своим взглядом на предстоящее послание президента. Интересная получилась дискуссия о том, как юбилейное выступление (25 лет у власти - это вам не шутки) может повлиять на внутриполитическую динамику и международную повестку.

Если коротко: ждем попытку оформления государственной идеологии через концепты суверенитета и традиционных ценностей. На фоне не самой простой экономической ситуации и неоднозначных сигналов от администрации Трампа это будет... скажем так, нетривиальная задача...

Полный текст здесь: https://fedpress.ru/article/3361737

Первое на пятом сроке: когда и о чём будет послание Путина?

О чем и когда именно будет послание президента РФ Федеральному собранию – загадка, ведь официально дата его оглашения до сих пор не озвучена. Вероятнее всего, оно состоится в марте – к годовщине избрания Владимира Путина на пятый срок. Послание обещает стать примечательной главой в российской политической истории. Четверть века у власти – достаточный срок, чтобы не просто отчитаться о достижениях, но и предъявить обществу нечто более существенное.

Экономический фон для торжественного события, прямо скажем, не самый благоприятный. Ослабление рубля, рост даже официальной инфляции, кадровый голод на фоне антимигрантских настроений, незавершенная СВО – всё это создает определенные сложности для победной риторики. Впрочем, эти «временные трудности» наверняка будут представлены как неизбежная плата за исторический выбор России.

На международной арене ситуация еще более интересная. Возвращение Дональда Трампа, вопреки определенным ожиданиям, не открыло окно новых возможностей. Его подход к урегулированию ситуации на Украине оказался далек от кремлевских ожиданий и больше напоминает ультиматум. Китай сохраняет стратегическую неопределенность, а поддержка со стороны Ирана и Северной Кореи, при всей ее важности, носит скорее тактический характер и не формирует образ широкого международного альянса.

В этих условиях послание должно решить несколько задач. Российским элитам необходимо продемонстрировать преимущества сохранения статус-кво. Внешним партнерам – бесперспективность давления на Россию, так как «мы за ценой не постоим». А российскому обществу – что всё идёт по плану, просто план этот несколько сложнее, чем казалось изначально.

Особенно любопытным представляется возможное оформление некоего подобия государственной идеологии. Не исключено, что будет предпринята попытка сформировать её на официальном уровне, вплоть до внесения поправок в 13-ю статью Конституции. Судя по риторике официальных спикеров, она может быть построена вокруг понятий суверенитета, традиционных ценностей и особой исторической миссии России. Вероятно, мы услышим много о «героизме» и «традициях» – этих неизменных спутниках российской государственной риторики.

Примечательно и то, что послание может содержать весьма изящный намек западным партнерам: в отличие от того же Трампа, ограниченного конституционными рамками пребывания в Белом доме, российское руководство располагает практически неограниченным временным горизонтом для реализации своего видения будущего мироустройства.

Словом, нас ждет масштабное политическое действо, призванное подтвердить, что стратегический курс останется неизменным, несмотря на определенные экономические сложности и внешнее давление. А «временные трудности», как нам наверняка объяснят, это лишь подтверждение правильности выбранного пути. Даже если ценой станет политика ещё большего изоляционизма.

15 февраля: цена выхода и цена промедления

15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул территорию Афганистана. Этот день стал не просто завершением десятилетней военной кампании – он ознаменовал начало глубинной трансформации советского общества, последствия которой мы наблюдаем по сей день.

Любая война, даже «победоносная», оставляет после себя выжженную землю – как в прямом, так и в переносном смысле. Но особенно разрушительны войны затяжные, с размытыми целями и неясными критериями успеха. Именно такой оказалась афганская кампания, начатая в декабре 1979 года решением узкого круга престарелых членов Политбюро.

Экономические последствия были катастрофическими. По разным оценкам, война обходилась СССР в 4-8 миллиардов рублей ежегодно (в ценах тех лет) – колоссальная сумма для экономики, уже задыхавшейся от неэффективности плановой системы.

Военные расходы усугубили товарный дефицит, ускорили инфляцию и углубили технологическое отставание от Запада.
Но экономика – это лишь верхушка айсберга. Афганистан породил целое поколение «шурави» – ветеранов с боевым опытом и зачастую травмированной психикой. Многие из них, вернувшись, не смогли найти себя в мирной жизни. Печально известные группировки типа «Купеевские» в Тольятти, Банда Гимранова в Ленинграде, «Кусковские» в Татарстане или «Центровые» в Екатеринбурге были созданы именно афганцами, привнесшими военные методы в криминальный мир 90-х.

Война создала устойчивые каналы наркотрафика, превратив героин в массовый продукт на постсоветском пространстве. Появление в обществе значительного числа людей, привыкших решать проблемы силовым путем, способствовало брутализации политической культуры. Достаточно вспомнить, сколько бывших афганцев оказалось в силовых структурах и региональных элитах в 90-е и 2000-е годы.

Особенно важно отметить, как война повлияла на общественное сознание. Впервые со времен Великой Отечественной советские люди массово задавались вопросом: «А зачем?» Зачем гибнут молодые ребята в чужой стране? Какова цена идеологических амбиций? Эти вопросы подточили легитимность советской системы сильнее, чем любая антисоветская пропаганда.

История учит нас, что выход из военного конфликта – это всегда болезненный, но необходимый шаг. Чем дольше затягивается военная авантюра, тем выше цена – и не только в человеческих жизнях, но и в разрушении самой ткани общества. Любая война, начатая без четкого понимания целей и стратегии выхода, неизбежно превращается в черную дыру, поглощающую ресурсы, жизни и будущее целых поколений.

Сегодня, спустя 36 лет после вывода войск, особенно отчетливо видно, как опасно втягивать страну в конфликты, продиктованные абстрактными геополитическими соображениями, а не реальными национальными интересами. В конце концов, истинная сила государства измеряется не способностью вести войны, а умением их предотвращать и своевременно из них выходить.

За текущими делами совсем забыл поделиться одной любопытной новостью. Ещё в январе меня удостоили премии «Региональная политика» в весьма симптоматичной номинации «Популярный эксперт».

Что тут скажешь? Само словосочетание «популярный эксперт» звучит почти как оксюморон. В нём прекрасно отражается вся противоречивость современного экспертного дискурса, балансирующего между реальным анализом и доступностью изложения.

Впрочем, способность объяснять сложные процессы без чрезмерного упрощения – это, пожалуй, тоже своего рода искусство. И если жюри сочло, что мне это хоть немного удаётся – что ж, приятно. Отдельное спасибо всем, кто поддержал в голосовании в канале «ПолитологОрлов». Ну и встретить в Москве коллег-регионалистов, а также гуру (Оксана Гаман-Голутвина, Игорь Минтусов и др.) на вручении премии было приятно.

Продолжаем работать. Региональная повестка сейчас как никогда насыщенна, и впереди у нас ещё много интересного.

Постскриптум к политической эпохе
 
Парадокс современной российской действительности в том, что некоторые тексты обретают статус исторического документа еще до того, как успевают дойти до читателя. Именно такая метаморфоза произошла с книгой «Патриот» Алексея Навального (российские власти считают его экстремистом и террористом), опубликованной после трагических событий февраля 2024 года. То, что задумывалось как политический манифест, превратилось в своеобразное завещание. Завещание целой эпохи российской политической истории.
 
Мой экземпляр книги, с автографом Юлии Навальной, я читал за границей – привезти его домой в Россию сейчас кажется не лучшей идеей. Мы живем в удивительное время, когда наличие определенной литературы в домашней библиотеке может иметь непредсказуемые последствия. Некоторые тексты действительно лучше читать на расстоянии от Родины и это само по себе весьма показательный комментарий к текущему моменту.
 
«Патриот» – произведение жанрово неоднородное и тем интересно. Здесь сочетаются элементы мемуаров, политической аналитики и тюремного дневника. Примечательны главы о детстве автора, где личные воспоминания о Чернобыльской катастрофе и последующем крахе советской системы органично переплетаются с размышлениями о природе государственной лжи и ее влиянии на формирование политического сознания.
 
Текст демонстрирует сочетание острого политического анализа и личной рефлексии. Интересен критический взгляд автора на реформы 1990-х годов, которые, по его мнению, заложили фундамент современной российской системы. Любопытно сравнить эти идеи с их интерпретацией в недавнем документальном проекте «Предатели», где изначальный замысел Навального оказался, увы, значительно упрощен и сведен к довольно поверхностным обобщениям.
 
Тюремные дневники – финальная часть книги – читаются как отдельное произведение. Здесь автор демонстрирует редкое сочетание стойкости духа и иронии, описывая будни заключенного через призму поп-культурных отсылок и философских размышлений. Примечательно его замечание о «кармическом воздаянии» – идея о том, что текущая политическая система является прямым следствием решений, принятых в 1990-е годы.
 
Публикация книги совпала с периодом глубокого кризиса в российском оппозиционном движении. За год, прошедший после февральских событий 2024 года, политические наследники автора продемонстрировали удивительную способность разрушать то, что он строил годами. Громкие обещания расследований остались невыполненными, сомнительные финансовые схемы поставили под удар тысячи доверившихся людей, а непрекращающиеся конфликты с другими оппозиционными фигурами окончательно дискредитировали само понятие «объединенной оппозиции».
 
Отдельного упоминания заслуживает роль Юлии Навальной. Несмотря на то, что общество порой возлагает на нее завышенные ожидания, она никогда не стремилась быть политиком. Она хранительница памяти и смыслов, а не политический лидер. Политиками рядом с Навальным были другие люди, которые теперь будто уменьшились в размерах.
 
Книга одновременно является и историческим документом, и политическим манифестом, и личным дневником. Такая многослойность позволяет каждому читателю найти свой уровень погружения в материал. Для историков будущего «Патриот» станет важным источником информации о российской политической культуре начала 2020-х годов. Для современников же это возможность увидеть знакомые события под новым углом, попытка понять логику и мотивацию одного из ключевых участников политического процесса последнего десятилетия.
 
В конечном счете, «Патриот» оказался не просто политическими мемуарами, а своеобразным зеркалом нашего времени. Времени, когда книги становятся уликами, когда их читают за границей или хранят в тайниках. Когда слова значат больше, чем кажется на первый взгляд.

И пока одни пытаются монетизировать наследие автора, другие ищут в этих страницах ответ на вечный русский вопрос: «Что делать?». Вот только ответ, похоже, придётся искать самостоятельно – политическое завещание есть, а вот достойных душеприказчиков пока не видно.

Передел коммунального рынка в Самаре: что стоит за сокращением числа УК?

Губернатор Самарской области Вячеслав Федорищев объявил о радикальной реформе рынка управляющих компаний: к сентябрю 2026 года число УК планируется сократить с нынешних 300 до двадцати. На первый взгляд – типичная управленческая оптимизация. Однако за фасадом административной реформы просматриваются контуры масштабного передела рынка ЖКХ, способного существенно изменить расстановку сил в местной политике.

Инициатива губернатора представляет собой не только пример «административного романтизма», когда сложную систему пытаются починить, радикально упростив. В Самарской области, где значительная часть УК находится под прямым или косвенным контролем влиятельных локальных игроков – от структур Милеева и Аветисяна до Мотынги и Попова – реформа неизбежно приобретает политическое измерение. Сокращение может стать как инструментом усиления лояльных региональной власти бизнес-групп, так и механизмом перераспределения финансовых потоков.
Особую тревогу вызывает перспектива захода в регион крупных внешних игроков из Тулы, Подмосковья или Санкт-Петербурга – регионов, компании из которых уже проявили заметную активность в других секторах самарской экономики. Печальный опыт работы структур «ДомКомИнвест» при предыдущих губернаторах-варягах показывает: внешние операторы далеко не всегда способны обеспечить приемлемое качество услуг.

Во-первых, сама идея административного определения оптимального числа участников рынка противоречит базовым экономическим принципам. Количество УК должно определяться не директивно, а естественным путем – через механизмы конкуренции и потребительского выбора.

Во-вторых, предложенная реформа входит в прямое противоречие с действующим законодательством. Право выбора УК принадлежит собственникам жилья... Более того, искусственное создание олигополии из 20 компаний неизбежно должно было бы привлечь внимание антимонопольных органов.

В-третьих, концентрация рынка в руках небольшого числа операторов создает риски злоупотребления доминирующим положением. История с компанией «ПТС-Сервис» в Самаре наглядно демонстрирует, как может снижаться качество услуг при росте тарифов.

Реальная проблема заключается не в количестве УК, а в неэффективности системы контроля за их деятельностью. Государственная жилищная инспекция, располагая всеми необходимыми полномочиями, не использует имеющиеся механизмы воздействия на недобросовестных участников рынка. При 72 тысячах обращений граждан в 2024 году не было ни одного случая дисквалификации руководителей проблемных компаний.

Вместо административного передела рынка следовало бы сосредоточиться на повышении эффективности существующих механизмов регулирования. Это предполагает:
- Активизацию работы ГЖИ по отзыву лицензий у недобросовестных компаний
- Внедрение прозрачной системы оценки эффективности УК
- Стимулирование конкуренции через упрощение процедуры смены управляющей компании
- Развитие института общественного контроля (не через Общественные палаты, а настоящего) в сфере ЖКХ

Очевидно, что проблемы в сфере управления жилым фондом требуют системного решения. Однако административное укрупнение УК – это попытка решить сложную проблему простым способом, что неизбежно приведет к появлению новых, еще более серьезных проблем. В конечном счете, монополизация рынка ЖКХ рискует превратить управляющие компании в неповоротливых гигантов, слабо заинтересованных в качестве предоставляемых услуг и еще менее подотчетных жителям, чем существующие УК. Или всё же «люди – новая нефть»?

В этих условиях региональной власти следовало бы не столько форсировать административную реформу, сколько обеспечить прозрачные правила игры для всех участников рынка – как местных, так и внешних. В противном случае благие намерения по оптимизации коммунальной сферы рискуют обернуться не только монополизацией рынка, но и серьезными политическими издержками для самой региональной администрации.

Тарифы ЖКХ: репетиция протеста и источник новых локальных лидеров

В конце прошлой недели в Иркутске произошло нечто удивительное: несколько сотен человек вышли на площадь протестовать против новых тарифов на электроэнергию. На первый взгляд, локальный протест по поводу коммунальных платежей. Но за этим "бытовым" недовольством скрывается нечто более существенное – возвращение общества к активным формам выражения своей позиции.

Тревожный прогноз о возможном повышении тарифов ЖКХ на 30% в 2025 году, озвученный председателем Жилищного союза и членом комитета по ЖКХ ТТП России Константином Крохиным, вызывает опасения. Даже если реальный рост окажется ниже (другие эксперты говорят о 15%), само ожидание резкого повышения создает напряженность. Для сравнения: официально утвержденное правительством повышение тарифов с 1 июля 2025 года составляет в среднем 11,9%. В некоторых регионах, таких как Пермский край, рост может достичь 23%.

Когда социологи фиксируют исторически низкий уровень протестного потенциала (всего 13% готовых участвовать в экономических протестах), реальность преподносит сюрпризы. И дело не только в конкретных цифрах повышения тарифов, хотя прогнозируемый рост – это, безусловно, серьезный удар по семейным бюджетам.

«Коммунальные» протесты становятся легальным каналом для выражения накопившегося напряжения. Они не требуют сложной идеологической артикуляции, их причины понятны каждому, кто получает квитанции об оплате.

Ситуация в Иркутске показательна. Протест против дифференцированных тарифов на электроэнергию объединил, казалось бы, непримиримых противников – коммунистов и… единороссов.

Интересен и другой аспект: протест высветил острый дефицит публичных лидеров, способных артикулировать общественное недовольство. Системные партии, формально поддержавшие протест, не смогли предложить ярких спикеров с незапятнанной репутацией. Несистемные политики в большинстве своём покинули страну. Своеобразный вакуум лидерства, похоже, начинает заполняться новыми фигурами – гражданскими активистами, формально дистанцирующимися от политики.

Они приходят из сферы городского активизма, экологических движений, защиты прав собственников жилья. Их преимущество в том, что они говорят на понятном языке о конкретных проблемах. При этом было бы наивно считать их "неполитическими" фигурами – скорее, они представляют новую форму гражданской политики, действующую под маской бытового активизма.

Что мы видим? Общество, несмотря на все ограничения и давление последних лет, сохранило способность к самоорганизации. Более того, оно учится находить легальные формы выражения своего недовольства.

Было бы наивно ожидать, что протесты против повышения тарифов приведут к серьезным политическим изменениям. Но сам факт их существования – важный индикатор того, что гражданское общество в России не умерло. Оно адаптировалось, научилось действовать в узких рамках дозволенного, освоило язык "бытового" протеста.

Повышение тарифов ЖКХ может сыграть роль катализатора. Если в отдельных регионах платежи действительно вырастут на треть, мы, вероятно, увидим новую волну локальных протестов. И повышение может стать лишь поводом для выражения более широкого спектра социального недовольства.

При этом протестная активность концентрируется именно вокруг локальных проблем – от тарифов на электричество до градостроительных конфликтов. Это новая реальность российского гражданского общества, научившегося действовать точечно и прагматично.

Примечательно, что именно из протестов против тарифов ЖКХ и градостроительных конфликтов часто вырастают новые локальные лидеры. Начиная с борьбы за перерасчет коммунальных платежей, они постепенно формируют сообщества активных граждан, готовых отстаивать свои права. И хотя эти лидеры старательно избегают явной политизации своей деятельности, по факту они выполняют важную политическую функцию – артикулируют общественные интересы и организуют коллективное действие.

А это значит, что гражданское общество, вопреки всем прогнозам о его исчезновении, продолжает существовать и развиваться. Пусть и в весьма специфических формах.

Губернаторские выборы-2025: где будет жарче всего. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для "Национального Эксперта".

Единый день голосования 14 сентября 2025 года обещает стать горячим сезоном в нескольких российских регионах.

Костромская область: утомленные ожиданием

Губернатор Сергей Ситников, занимающий свое кресло с 2012 года, давно вызывает усталость у избирателей. Местная "Единая Россия" настолько ослабла, что вынуждена идти на сделки с оппозицией — например, недавно пришлось пообещать "Новым людям" два мандата в областной думе и один в городской.

Практика последних лет показывает, что если в регионе появляется реальный оппозиционный кандидат, представители власти нередко проигрывают. Не удивительно, что аналитики регулярно включают Ситникова в списки потенциальных отставников.

Республика Коми: новичок на минном поле

В Коми в 2025 году сойдутся сразу три избирательные кампании — губернаторская, выборы в заксобрание и в городскую думу. Новому руководителю региона Ростиславу Гольдштейну, переведенному из Еврейской АО, придется одновременно налаживать работу и вести предвыборную кампанию в регионе с традиционно высоким протестным потенциалом и сильными позициями КПРФ.
Предыдущий глава региона Владимир Уйба был отправлен в отставку не просто так — его личные рейтинги и организационные позиции были слишком слабы для предстоящей кампании.

Иркутская область: в плену финансового коллапса

Управленческий кризис в Иркутской области достиг критической точки. Руководство региона, согласно данным открытых источников,не смогло выплатить около 22 миллиардов рублей по различным контрактам за прошлый год. Попытка получить кредиты в банках увенчалась лишь частичным успехом — удалось привлечь только 7 миллиардов под 26-27% годовых.
Теперь администрация оказалась перед выбором: либо выплачивать долги прошлого года из бюджета 2025-го, что может быть расценено как нецелевое использование средств, либо оставить контрагентов без денег. В такой ситуации губернатор Игорь Кобзев вряд ли может рассчитывать на легкую избирательную кампанию, а слухи о его возможной замене кажутся все более обоснованными.

Курская область: выборы в прифронтовой зоне

Для недавно назначенного губернатора Александра Хинштейна избирательная кампания будет проходить в условиях продолжающегося военного конфликта. Наличие беженцев, предъявляющих претензии к власти, и общая напряженность в приграничном регионе делают эти выборы особенно сложными.

Общие тенденции

Интересная деталь: если раньше федеральный центр часто "вытягивал" непопулярных губернаторов, мобилизуя административный ресурс, то сейчас предпочитает их менять. Среди действующих глав регионов, готовящихся к выборам, нет никого столь ценного, чтобы его стоило сохранять вопреки мнению жителей региона.

В то же время, если глава региона "находится на грани" и ситуацию можно исправить, в такие субъекты отправляют "десант социальных архитекторов" — политтехнологов, способных улучшить имидж кандидата и обеспечить нужный результат на выборах.

Другие регионы: загадка до конца мая

Стоит отметить, что список сложных регионов может существенно расшириться. До середины-конца мая еще есть время для отставок и назначения временно исполняющих обязанности.
В зоне риска находятся губернаторы Брянской области Александр Богомаз, Пермского края Дмитрий Махонин и некоторые другие региональные руководители с невысокими рейтингами доверия. Также активно обсуждаются слухи о возможном уходе губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева, хотя выборы в этом регионе пройдут позже.
Кроме того, в поле зрения наблюдателей находится Краснодарский край, где губернатор Вениамин Кондратьев столкнулся с коммуникационными сложностями на фоне экологической катастрофы, вызванной разливом мазута.

Бедная Россия. География и экономика «черных дыр»

Представленные Финансовым университетом данные об уровне месячных доходов среди жителей городов с населением более 100 тысяч человек в 4 квартале 2024 года высвечивают любопытный парадокс современной России: мы наблюдаем не просто экономическое, а глубинное социальное расслоение общества, где бедность и благополучие имеют ярко выраженное территориальное измерение.

Двукратный разрыв между доходами в Москве (100 тысяч рублей) и Назрани (49 тысяч) – это лишь верхушка айсберга социального неравенства. За сухими цифрами скрывается более сложная реальность: «бедный» москвич с доходом в 70 тысяч рублей может чувствовать себя существенно менее благополучным, чем житель Дзержинска с доходом в 50 тысяч. Здесь работает эффект социального зеркала: люди оценивают свое положение не по абстрактным цифрам, а по возможности поддерживать определенный образ жизни, характерный для их социального окружения.

Особенно показательна динамика роста доходов. Лидерство таких городов как Петропавловск-Камчатский (31%), Кызыл (29%) и Ростов-на-Дону (28%) на фоне умеренного роста в столицах (Москва - 13%, Санкт-Петербург - 15%) может создавать иллюзию сглаживания региональных различий. Однако высокие темпы роста в менее обеспеченных городах частично объясняются эффектом низкой базы. Это похоже на ситуацию, когда в поселке городского типа начали строить пяти и девятиэтажки вместо двухэтажных бараков, но расстояние до пентхауса все равно остается недостижимым.

Географическая концентрация городов с низкими доходами – это не просто точки на карте, а целые социальные миры со своими представлениями о бедности и благополучии.

В небольших промышленных центрах и городах Северного Кавказа формируются свои стандарты «нормальной жизни», часто разительно отличающиеся от столичных. При этом современные медиа и социальные сети постоянно транслируют образы потребления более благополучных регионов, создавая дополнительное социальное напряжение.

Случай Дзержинска с его отрицательной динамикой доходов (-10%) особенно показателен. Это не просто статистическая аномалия, а своего рода социальная черная дыра, где экономический спад усиливает негативное социальное самочувствие населения, что в свою очередь затрудняет выход из кризиса.

Текущий экономический рост напоминает прилив, который поднимает все лодки, но одни взмывают вверх на мощной волне, а другие лишь слегка покачиваются на поверхности. При этом субъективное восприятие бедности становится не менее важным фактором социальной напряженности, чем объективные показатели доходов. В результате мы наблюдаем не просто экономическое расслоение, а формирование параллельных социальных реальностей, где одни и те же цифры доходов могут означать совершенно разный уровень жизни и социального самочувствия.

Главная причина бедности сегодня – это не индивидуальные обстоятельства, а системное неравенство территорий развития. Территории с высокими доходами генерируют не просто больше денег, а качественно иную социальную среду, которая, в свою очередь, создает условия для дальнейшего развития.
Увы, но это отчасти замкнутый круг: богатые регионы становятся еще богаче, а бедные погружаются в воронку относительной депривации, где даже номинальный рост доходов не компенсирует увеличивающийся разрыв в качестве жизни.

Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко – о потенциальном российско-американском сотрудничестве.

За заявлениями Владимира Путина о готовности сотрудничать с США в области редкоземельных металлов и алюминия скрывается любопытная геополитическая партия, напоминающая высококлассный покер, где ставки – не только миллиарды долларов, но и стратегические позиции на мировой арене.

Трамп, с его хваленым бизнес-подходом, воспринимает природные ресурсы исключительно как экономические активы, способные усилить американские позиции в технологическом противостоянии с Китаем. Путин же, демонстрируя прагматизм, предлагает России альтернативный экономический канал через США, который позволил бы частично обойти санкционный режим, наложенный коллективным Западом

История российско-американских отношений показывает любопытную закономерность: периоды относительного сближения почти всегда строятся вокруг ресурсного сотрудничества. От продажи Аляски до совместных нефтяных проектов — экономическая рациональность периодически берет верх над идеологическими разногласиями.
Особую актуальность нынешним переговорам придает фактор Китая, практически монополизировавшего сферу редкоземельных металлов. Цифры говорят сами за себя: China Northern Rare Earth Group контролирует около 70% мировой добычи лантана и церия, а китайские компании в целом обеспечивают 80-85% глобальной переработки всех редкоземельных элементов. США довольствуются лишь 13-15% мировой добычи, а доля России едва достигает 2-3%.

Предлагая сотрудничество в этой области, Путин одновременно решает несколько задач. С одной стороны, он предлагает Вашингтону частично разрушить китайскую монополию. С другой — использует это как козырь в торге с Пекином, демонстрируя наличие альтернативных партнеров. Классический пример многовекторной дипломатии с элементами тактического маневрирования и стратегического позиционирования.