▶️ НЕЙРОННИЙ ГУПАЧ - Повітряна тривога

Чую як летять над хатами шахеди.
Дисонансом підвивають та дзижчать.
ППО гримить у барабани неба.
Хочу я кацапам дещо побажать...

Повітряна тривога,
лети до Таганрога,
дістань до Волгограда,
Саратов потруси.
Нехай гримить в Тамбові,
Рязані та Ростові.
Як до москви дістанешся,
то нахуй рознеси!

Дехто каже що це гріх і так не треба.
Гріх та розпач можуть карму зіпсувать.
Бачу сльози, чути стогін аж до неба.
За це все кацапи мають поздихать...

Повітряна тривога,
лети до Таганрога,
Влупи як слід Вороніж,
І Курськом закуси.
Єлабугу поштрикай,
І Новгород Великий.
Як до москви дістанешся,
то нахуй рознеси

Хай у темряві не видно навіть крила.
Перевіримо, запустимо мотор.
Понесе чимало наша пташка гніву.
Най кричать кацапи про страшний терор.

Повітряна тривога,
лети до Таганрога,
В Челябінськой Казані всі вікна розтруси.
Злякай, як треба, Пітер,
Пусти Сизрань на вітер.
Як до москви дістанешся,
то нахуй рознеси!

Повітряна тривога,
лети до Таганрога,
злякай Чечню з Ахматом,
і Дагестан вкуси.
Погавкай на бурятів,
і знов побий Саратов.
Ну а москву, будь ласочка,
На попіл рознеси!

Art: Arcana Belli | Mykhailo Skop

Бесчеловечность людей

[...]

"Так же как Европа начала ХХ века может рассматриваться как воспламеняющийся материал, так и психология человеческого рода может рассматриваться как имеющая сильную склонность как к увязанию в конфликтах, так и к жестокости и массовым убийствам. Войны, массовые убийства и геноциды ХХ века являются результатом сочетания этой психологии с современными технологиями. Без Сараево, без Сталина или Гитлера, вероятно, разрушительные технологии все равно были бы разработаны и использованы. (Здесь, возможно, уместно мрачно кивнуть на фразу Хайдеггера о планетарной встрече с технологией).

Психология, столь заметная в XX веке, повторяющаяся. Французская революция даёт яркие примеры. Фабр д'Эглантин создал плакат, призывающий горожан «пусть кровь предателей станет первым холокостом». Призыв Жака Ру делает его предшественником Пол Пота: «Настало время укрепить свободу народа пролитием нечистой крови». Унижение жертв перед зверствами было обычным явлением и часто сопровождалось холодными шутками. Перед казнью Людовика XVI стражники нацарапали для него граффити: изображения коронованной фигуры, висящей на виселице, с подписью «Людовик купается в воздухе», или толстой фигуры, только что казненной на гильотине. Только потеряв сознание, Мария-Антуанетта избежала того, чтобы ей показали голову одной из её фрейлин, насаженную на пику. На контрреволюционной стороне в Вандее зверства включали принуждение цепей заключенных копать себе могилы, прежде чем их расстреливали над ними.

Эта жестокая психология воспользовалась технологией массового убийства даже в его ранних и примитивных формах. Была гильотина, и некоторые люди с удовольствием наблюдали за её работой, а другие вели бюрократические записи об убитых. В Нанте Жан-Батист Каррье проделал отверстия в баржах, которые затем заполнялись связанными заключенными для массового утопления в Луаре. Более 2000 человек были убиты в ходе того, что в холодной шутке того времени называли «республиканским крещением» или «национальной баней». Вёлся поиск более эффективных технологий. Один революционный лидер попросил известного химика изучить «мины, газы или другие средства уничтожения, усыпления или удушения врага».

Здесь можно увидеть бесчеловечность (inhumaity), простирающуюся от нашего времени до XVIII века. Конечно, она уходит еще дальше. Она уходит настолько далеко, насколько мы знаем. Человек из Толлунда*, чьё тело, сохранившееся в торфе, было найдено недалеко от Óрхуса, был казнён в доисторические времена. В 1970-х годах в Северной Ирландии Шеймас Хини писал, что он поедет в Óрхус:

Out there in Jutland
In the old man-killing parishes
I will feel lost,
Unhappy and at home.

Однако гильотина Французской революции, республиканские крещения и интерес к возможностям газовых камер показывают, насколько естественно бесчеловечность сочетается с технологиями. Несомненно, история ХХ века была бы другой, если бы не было убийства эрцгерцога, но бесчеловечность все равно соединилась бы с современными технологиями. Трудно представить, что были шансы избежать той или иной версии кровавого ХХ века, который мы знаем.

Чтобы избежать дальнейших бедствий, нам нужны политические ограничения в мировом масштабе. Но политика — это не всё. Мы испытали на себе результаты использования технологий в интересах разрушительной стороны человеческой психологии. Необходимо что-то сделать с этим роковым сочетанием. Средства для выражения жестокости и массовых убийств уже полностью разработаны. Остановить технологию слишком поздно. Мы должны обратиться к психологии."


— Jonathan Glover
"Humanity: a moral history of 20th century"

-----
*Tollund man (дата смерти ~405–384 гг. до н. э.) — это потрясающей сохранности естественно мумифицированный труп мужчины, жившего в V веке до н. э., в период, который в Скандинавии называют доримским железным веком. Он был найден в 1950 году в болоте недалеко от Силькеборга на полуострове Ютландия в Дании. Причиной смерти было повешение.
-----

#цитаты #книги #global

▶️Кровосток - Подозрение

[...]

"Под моё подозрение попало само подозрение:
А вдруг ничего не спрятано и всё так, как есть?
Такое жуткое, блядское посетило меня прозрение
Что нет матриц, изнанок, покровов и тайн тоже нет
И мне не понравился мир, где всё по-настоящему
Такую хуйню не продать ни себе, ни другим
Оскорбительно это для духа моего парящего
Это провинциальный театр, и мы в нём горим"

NGC 2392

"Впервые заглянув в небо после успешной сервисной* миссии в декабре 1999 года, космический телескоп NASA «Хаббл» запечатлел величественный вид планетарной туманности — светящиеся остатки умирающей звезды, похожей на Солнце. Этот звездный реликт, NGC 2392, был впервые обнаружен Уильямом Гершелем в 1787 году. На этом снимке, сделанном телескопом «Хаббл», размытая внешняя область представляет собой диск из вещества, украшенный кольцом кометоподобных объектов, хвосты которых устремлены прочь от умирающей звезды в центре. Внутренняя туманность также содержит некоторые интересные детали. Хотя яркая центральная область напоминает клубок ниток, на самом деле это пузырь вещества, выдуваемый в космос интенсивным «ветерком» высокоскоростного вещества, исходящего от центральной звезды.

Планетарная туманность начала формироваться около 10 000 лет назад, когда умирающая звезда начала выбрасывать вещество в космос. Туманность состоит из двух эллиптической формы долей вещества, струящихся над и под умирающей звездой. На этой фотографии один пузырь лежит перед другим, скрывая часть второй доли.

Ученые полагают, что кольцо плотного материала вокруг экватора звезды, выброшенное во время её фазы красного гиганта, создало форму туманности. Этот плотный пояс материала движется со скоростью 115 000 километров в час, предотвращая высокоскоростные звёздные ветры от выталкивания материи вдоль экватора. Вместо этого ветры со скоростью (1,5 миллиона километров в час) сметают вещество над и под звездой, создавая удлинённые пузыри. Пузыри не гладкие, как воздушные шары, а имеют нити более плотного вещества. Каждый пузырь имеет длину около 1 светового года и ширину около половины светового года. Ученые до сих пор не могут понять происхождение кометообразных образований во внешней части туманности. Одно из возможных объяснений заключается в том, что эти объекты образовались в результате столкновения медленно и быстро движущихся газов.

NGC 2392 находится на расстоянии около 5000 световых лет от Земли в созвездии Близнецов. Снимок был сделан 10 и 11 января 2000 года с помощью широкоугольной и планетарной камеры. Цвета на этом изображении создают светящиеся газы туманности: азот (красный), водород (зеленый), кислород (синий) и гелий (фиолетовый)."

*В ноябре 1999 четвёртый из шести гироскопов телескопа перестал работать и тот "заснул". Так-то миссия планировалась на 2000.

Молодёжь и групповые изнасилования в Дижоне позднего средневековья (1)

[...]

"Более тщательный анализ ситуации на брачном рынке показывает, что 30% мужчин в возрасте от 30 до 39 лет имели жену, которая моложе их на 8–16 лет (в 20% случаев — на 10–16 лет), а 15% мужчин в возрасте 40–50 лет имеют жену, которая моложе их на 20–34 года. Это означает, что эти мужчины выбирали себе спутницу жизни из возрастной группы, в которой они конкурировали с более молодыми мужчинами. Я не настолько наивен, чтобы сделать из этого вывод о нехватке жен для молодых мужчин; тем не менее, следует отметить, что почти треть девушек брачного возраста и «повторно на выданье» (remarriageable) в возрасте до тридцати лет были заняты мужчинами, которые были «состоявшимися», если не пожилыми. Это отток молодых жён был достаточно значительным, чтобы его явно ощущали молодые люди в городах XVI века, как и в XV веке.

Не вдаваясь в семейные или эмоциональные последствия, которые это имело для пар, мне кажется, что такая разница в возрасте вызывала как определенную социальную напряженность между молодыми мужчинами, не имевшими ни денег, ни жены, и более удачливыми мужчинами, которые имели и то, и другое, так и, более того, соперничество между молодыми мужчинами, достигшими брачного возраста, и женатыми мужчинами или вдовцами старше тридцати лет. Это соперничество, возможно, способствовало формированию возрастной солидарности и коллективных моделей поведения, характерных для молодых мужчин.

Эти группы молодых мужчин, которые беспокоили ночной Дижон, имеют ряд отличительных черт.

Во-первых, все они были примерно одного возраста. В одиннадцати из пятнадцати групп, которые составляют основу данного анализа, более половины участников принадлежат к одной возрастной когорте, и присутствие в их составе одного-двух более старших холостяков — опытных участников — не отрицает эту однородность.

Две трети групп имели четкую социально-профессиональную ориентацию: они состоят из подмастерьев и сыновей ремесленников из одной или близких профессий, либо из молодых людей одного социального статуса. В аналогичных пропорциях это были также уличные банды, состоящие всего из трёх-пяти человек, хорошо знакомых друг с другом.

Наконец, и это важная особенность, в более чем 80% случаев молодые люди никогда ранее не были обвинены в групповых правонарушениях. Другими словами, юноши этих обнесённых стеной городов, страдая от скуки, бродили по городу вечерами, совершенно спонтанно в поисках приключений или хорошей драки, дразня ночных стражников, гоняясь за девушками и организуя изнасилования."


— Jacques Rossiaud
"Medieval Prostitution"

(продолжение)

#history #sex #behavior

Молодёжь и групповые изнасилования в Дижоне позднего средневековья (2)

(начало)

"Справедливо ли называть эти нападения групповым изнасилованием? Социологи-криминологи говорят, что это «перекрёсток неоднозначностей», и у них есть на то веские причины. Любое объяснение этого явления должно учитывать мотивы конкретной банды, неосторожность конкретной девушки, месть, частную или коллективную, использование представившейся возможности и требования клановых противостояний. В этом обществе, где образы насилия были повседневным явлением, а сексуальные импульсы взрослых практически не ограничивались, агрессия ночных банд вполне естественно вылилась в сексуальное насилие. Мне кажется, что этому есть две основные причины:

(1) Приобрести привилегию маскулинности. Маскулинность — это социальная роль, приобретенное поведение. Один из повторяющихся образов, петух и курица, точно отражает относительное положение мужчины и женщины в французском городе XV века. По самой своей природе курица нуждалась в контроле и доминировании. Добавьте к этому крайне манихейское представление о молодых женщинах, которые могли быть только чистыми или публичными. Именно это придавало законность действиям этих молодых петухов: их нападения всегда сопровождались унизительными оскорблениями, унижением жертвы и побоями. Задолго до того, как они переходили к самому акту, агрессоры оправдывали себя, и с самого начала выбранная ими женщина рассматривалась как виновная, как просто объект и как обязанная подчиниться.

Каждый год в Дижоне в изнасилованиях были замешаны около ста человек. Если исключить посторонних, рецидивистов и взрослых подстрекателей, остается как минимум пятьдесят-шестьдесят молодых мужчин в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет. Это означает, что половина молодёжи города хотя бы раз участвовала в такого рода нападениях. На мой взгляд, вполне возможно, что этот тип агрессии был ритуалом перехода во взрослую жизнь и вступления в уличные банды.

(2) Хотя участники в полной мере воспользовались этой возможностью для удовлетворения своих сексуальных желаний (женщин насиловали неоднократно), для многих из них — бедных поденщиков, домашней прислуги и безденежных сыновей зажиточных семей — коллективное изнасилование выражало гораздо более глубокие импульсы или фрустрации: это было отрицанием социального порядка. Изнасиловав её, они пометили молодую вдову или девушку на выданье, разрушив её социальный статус. Они напали на служанку, о которой ходили слухи, что она «сожительница» своего хозяина, на служанку-любовницу более обеспеченного поденщика, на наложницу священника или на жену, которую временно «оставили» и которая, как они заботливо добавляют, по праву должна «доставлять удовольствие товарищам»."


— Jacques Rossiaud
"Medieval Prostitution"

#history #sex #behavior

Woods

"Sylvan meant savage in those primal woods
Piero di Cosimo so loved to draw,
Where nudes, bears, tigers, sows with women's heads,
Mounted and murdered and ate each other raw,
Nor thought the lightning-kindled bush to tame
But, flabbergasted, fled the useful flame.


Reduced to patches owned by hunting squires
Of villages with ovens and a stocks,
They whispered still of most unsocial fires,
Though Crown and Mitre warned their silly flocks
The pasture’s humdrum rhythms to approve
And to abhor the license of the grove.


Guilty intention still looks for a hotel
That wants no details and surrenders none;
A wood is that, and throws in charm as well,
And many a semi-innocent, undone,
Has blamed its nightingales who round the deed
Sang with such sweetness of a happy greed.


Those birds, of course, did nothing of the sort,
And, as for sylvan nature, if you take
A snapshot at a picnic, O how short
And lower-ordersy the Gang will look
By those vast lives that never took another
And are not scared of gods, ghosts, or stepmother.


Among these coffins of its by-and-by
The Public can (it cannot on a coast)
Bridle its skirt-and-bargain-chasing eye,
And where should an austere philologist
Relax but in the very world of shade
From which the matter of his field was made.


Old sounds re-educate an ear grown coarse,
As Pan’s green father suddenly raps out
A burst of undecipherable Morse,
And cuckoos mock in Welsh, and doves create
In rustic English over all they do
To rear their modern family of two.


Now here, now there, some loosened element,
A fruit in vigor or a dying leaf,
Utters its private idiom for descent,
And late man, listening through his latter grief,
Hears, close or far, the oldest of his joys,
Exactly as it was, the water noise.


A well-kempt forest begs Our Lady's grace;
Someone is not disgusted, or at least
Is laying bets upon the human race
Retaining enough decency to last;
The trees encountered on a country stroll
Reveal a lot about a country's soul.


A small grove massacred to the last ash,
An oak with heart-rot, give away the show:
This great society is going to smash;
They cannot fool us with how fast they go,
How much they cost each other and the gods.
A culture is no better than its woods."


— Уистен Хью Оден

В комментариях перевод В. Топорова

Эпитафия тирану

Perfection, of a kind, was what he was after,
And the poetry he invented was easy to understand;
He knew human folly like the back of his hand,
And was greatly interested in armies and fleets;
When he laughed, respectable senators burst with laughter,
And when he cried the little children died in the streets.

Призывами к совершенству он изукрасил площади.
Его сочинения были понятны и дураку,
А он повидал дураков на своем веку
И постоянно перетасовывал поэтому вооружённые силы.
Когда он смеялся, сенаторы ржали, как лошади,
А когда он плакал, детские трупики по улицам проносили.


— W.H. Auden

Перевод В.Топорова

Art: Monumental | Irving Norman