В Тобольске случились ОКН (объекты культурного наследия). Чтобы их отреставрировать, надо разработать несколько дорогих проектов, которые подтвердят, что элементы дома, которые под госохраной, точно уцелеют или хотя бы будут воссозданы.
Абы как эти дома отреставрировать нельзя: только строго по проекту и через публичные обсуждения.
Поскольку это дорого и обременительно, эти дома нахрен никому не нужны в подгорной части города. А если ОКН снести, то можно даже сесть.
Поэтому дома, которые давно в реестре ОКН, догнивают свой век, пока сами не развалятся (или пока у них не появятся инвесторы, деньги и т.д.). В планы про 2030 год пока верится слабо. Тюменские власти обожают планировать, а исполнять свои обещания потом не очень получается.
В Тюмени денег больше, город больше (ещё и областной центр). Поэтому с памятниками попроще (и с кем зарешать вопросик по сносу - тоже все под боком).
А если дом будет сам собой утрачен, то его можно совершенно спокойно исключить из реестра ОКН. И построить там новый ЖК.
Похожая беда на самом деле много где в провинциальных городах.
В Тобольске случились ОКН (объекты культурного наследия). Чтобы их отреставрировать, надо разработать несколько дорогих проектов, которые подтвердят, что элементы дома, которые под госохраной, точно уцелеют или хотя бы будут воссозданы.
Абы как эти дома отреставрировать нельзя: только строго по проекту и через публичные обсуждения.
Поскольку это дорого и обременительно, эти дома нахрен никому не нужны в подгорной части города. А если ОКН снести, то можно даже сесть.
Поэтому дома, которые давно в реестре ОКН, догнивают свой век, пока сами не развалятся (или пока у них не появятся инвесторы, деньги и т.д.). В планы про 2030 год пока верится слабо. Тюменские власти обожают планировать, а исполнять свои обещания потом не очень получается.
В Тюмени денег больше, город больше (ещё и областной центр). Поэтому с памятниками попроще (и с кем зарешать вопросик по сносу - тоже все под боком).
А если дом будет сам собой утрачен, то его можно совершенно спокойно исключить из реестра ОКН. И построить там новый ЖК.
Похожая беда на самом деле много где в провинциальных городах.
Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from nl
