При рекордном государственном долге союзная власть напоследок отдает долги символические. 21 декабря 1991 года Горбачёв подписывает указ о присвоении званий народных артистов СССР Алле Пугачевой и Олегу Янковскому.
Прежде звания определяли ставки за концерты, фильмы и спектакли. Теперь гонорар зависит только от кассы, но гоститулы по-прежнему в почете — их печатают на афишах и в театральных программках. Последние народные артисты, звезды позднего СССР сполна выразили свою эпоху.
Главный любовник театра и кино Янковский — герой негероического времени. Он если и разбивает сердца, то первым — свое. Эстрадная прима Пугачева своими песнями и всем обликом сокрушает стандарты тоскливой женской доли. Высшее официальное признание обоих давно запаздывало, но все-таки успело.
Кажется, что званию осталось жить, сколько и стране, которая его дает. Демонстрируя лояльность антисоюзной новой власти, российские артисты поначалу указывают свой предыдущий титул: «народный(ая) России» (то же — в бывших национальных республиках, ныне государствах). Ho потом осмелеют — a чего мне стесняться, мне звание дали за мое искусство! — и снова будут гордо писать: н.а. СССР.
Прежде звания определяли ставки за концерты, фильмы и спектакли. Теперь гонорар зависит только от кассы, но гоститулы по-прежнему в почете — их печатают на афишах и в театральных программках. Последние народные артисты, звезды позднего СССР сполна выразили свою эпоху.
Главный любовник театра и кино Янковский — герой негероического времени. Он если и разбивает сердца, то первым — свое. Эстрадная прима Пугачева своими песнями и всем обликом сокрушает стандарты тоскливой женской доли. Высшее официальное признание обоих давно запаздывало, но все-таки успело.
Кажется, что званию осталось жить, сколько и стране, которая его дает. Демонстрируя лояльность антисоюзной новой власти, российские артисты поначалу указывают свой предыдущий титул: «народный(ая) России» (то же — в бывших национальных республиках, ныне государствах). Ho потом осмелеют — a чего мне стесняться, мне звание дали за мое искусство! — и снова будут гордо писать: н.а. СССР.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Любимый мат Леонида Парфёнова @parfenon_parfenov
Политическое похолодание зимы 90/91 года заметнее всего на телевидении: на ЦТ остается только государственная пропаганда.
Первый в новом году выпуск самой популярной в стране программы «Взгляд» 4 января не выходит. В нем хотели обсудить отставку Шеварднадзе, но тема разногласий в руководстве страны ныне непроходная. Приказ об отмене эфира подписывает первый зампред Гостелерадио, раньше подобные решения принимались негласно. Объяснение — «уточнение концепции программы», которое продлится до конца советской власти.
В Телевизионной службе новостей, отличных от программы «Время» информационных выпусках первого канала, Татьяна Миткова настаивает на передаче не только текста официального сообщения ТАСС о событиях в Вильнюсе, но и видеохроники. В этом ей отказано, но ведущая артачится, и тогда ее отстраняют от работы. Из кадра также выведены другие лица программы — Дмитрий Киселев и Юрий Ростов. И снова причины конфликта не скрываются: цензурные скандалы явно санкционированы сверху.
Первый в новом году выпуск самой популярной в стране программы «Взгляд» 4 января не выходит. В нем хотели обсудить отставку Шеварднадзе, но тема разногласий в руководстве страны ныне непроходная. Приказ об отмене эфира подписывает первый зампред Гостелерадио, раньше подобные решения принимались негласно. Объяснение — «уточнение концепции программы», которое продлится до конца советской власти.
В Телевизионной службе новостей, отличных от программы «Время» информационных выпусках первого канала, Татьяна Миткова настаивает на передаче не только текста официального сообщения ТАСС о событиях в Вильнюсе, но и видеохроники. В этом ей отказано, но ведущая артачится, и тогда ее отстраняют от работы. Из кадра также выведены другие лица программы — Дмитрий Киселев и Юрий Ростов. И снова причины конфликта не скрываются: цензурные скандалы явно санкционированы сверху.
17 марта 1991 года проводят референдум о сохранении СССР. Горбачёв получает нужный результат, но на участь Союза это не влияет.
Президент и госпропаганда за ним повторяют: граждане страны против растаскивания нашей великой державы по республиканским квартирам, и это убедительно покажет референдум. Но едва только голосование было назначено, от него сразу отказались Латвия, Литвa, Эстония, Молдавия, Армения и Грузия — свои «квартиры» они уже считают отдельными.
Вопрос референдума в девяти поддержавших его республиках звучит так: «Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?». Формулировка лукавая: «сохранение» страны, которой еще нет, — она возникнет после обновления, и тогда в ней «будут» прежде невиданные «права и свободы».
Российское руководство призывает население не верить и ответить «нет». Ельцин заявляет: Горбачев пытается референдумом поддержать нынешний унитарный Союз. В РСФСР в бюллетень вносят пункт о введении поста президента, выбираемого прямым всеобщим голосованием.
«Да» на референдуме отвечают 76%, «нет» — неполных 22%. Ясно, что будь в бюллетенях реальный вопрос повестки дня: «Хотите ли вы жить: а) в СССР? б) в своей республике, ставшей независимым государством?» — результаты могли быть совсем иными. Распада империи голосование ничуть не останавливает.
Заголовок еженедельника «Коммерсантъ»: «Референдум прошел. И плебисцит с ним». Почти 70% голосовавших россиян поддерживают введение президентского поста.
Президент и госпропаганда за ним повторяют: граждане страны против растаскивания нашей великой державы по республиканским квартирам, и это убедительно покажет референдум. Но едва только голосование было назначено, от него сразу отказались Латвия, Литвa, Эстония, Молдавия, Армения и Грузия — свои «квартиры» они уже считают отдельными.
Вопрос референдума в девяти поддержавших его республиках звучит так: «Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?». Формулировка лукавая: «сохранение» страны, которой еще нет, — она возникнет после обновления, и тогда в ней «будут» прежде невиданные «права и свободы».
Российское руководство призывает население не верить и ответить «нет». Ельцин заявляет: Горбачев пытается референдумом поддержать нынешний унитарный Союз. В РСФСР в бюллетень вносят пункт о введении поста президента, выбираемого прямым всеобщим голосованием.
«Да» на референдуме отвечают 76%, «нет» — неполных 22%. Ясно, что будь в бюллетенях реальный вопрос повестки дня: «Хотите ли вы жить: а) в СССР? б) в своей республике, ставшей независимым государством?» — результаты могли быть совсем иными. Распада империи голосование ничуть не останавливает.
Заголовок еженедельника «Коммерсантъ»: «Референдум прошел. И плебисцит с ним». Почти 70% голосовавших россиян поддерживают введение президентского поста.
Как и предсказывал сам преподобный Серафим Саровский, его мощи были утрачены «в годину гонений на христианскую веру». Пропавшие в 1921-м, они обнаружены ровно 70 лет спустя.
Серафим Саровский — святой не древний, но самый почитаемый Русской православной церковью после Сергия Радонежского. В миру — Прохор Исидорович Мошнин (1754—1833), он был пострижен в монахи в Саровской пустыни и жил в лесу в пяти верстах от монастыря. Исцелял молитвой душевные и телесные болезни, ему неоднократно являлась Матерь Божия.
Нетленные останки были изъяты комиссарами среди других церковных реликвий и затем исчезли. Полагали, что особенно нетерпимая к сохранению мощей безбожная власть могла их просто уничтожить. Святыню находят в питерском Казанском соборе: в хранилище, в одном из гобеленов лежал завернутым скелет человека с надетыми на него рукавичками.
На одной вышито «Преподобный отче Серафиме», на другой — «Моли Бога о нас». В советские времена в храме работал Музей истории религии и атеизма — видимо, мощи хотели когда-то выставить для демонстрации религиозных предрассудков.
О подлинности находки делает заключение специальная комиссия. Мощи торжественно переносят из Ленинграда в Москву, а оттуда — в Горьковскую область. Вернуть святыню на прежнее место упокоения невозможно, Саров ныне — закрытый атомоград Арзамас-16, в одном храме здесь театр, в другом — магазин. Останки решено поместить в основанный поблизости самим Серафимом Дивеевский монастырь. Крестный ход движется четыре дня. Процессию встречают-провожают сотни тысяч людей.
Дивеевское районное начальство по старинке заявляет: «Прибытие мощей Серафима поможет развитию Нечерноземья». Журналисты называют мощи «прахом святого». Богомольцам при внесении ковчега в собор было видение двойной радуги.
Серафим Саровский — святой не древний, но самый почитаемый Русской православной церковью после Сергия Радонежского. В миру — Прохор Исидорович Мошнин (1754—1833), он был пострижен в монахи в Саровской пустыни и жил в лесу в пяти верстах от монастыря. Исцелял молитвой душевные и телесные болезни, ему неоднократно являлась Матерь Божия.
Нетленные останки были изъяты комиссарами среди других церковных реликвий и затем исчезли. Полагали, что особенно нетерпимая к сохранению мощей безбожная власть могла их просто уничтожить. Святыню находят в питерском Казанском соборе: в хранилище, в одном из гобеленов лежал завернутым скелет человека с надетыми на него рукавичками.
На одной вышито «Преподобный отче Серафиме», на другой — «Моли Бога о нас». В советские времена в храме работал Музей истории религии и атеизма — видимо, мощи хотели когда-то выставить для демонстрации религиозных предрассудков.
О подлинности находки делает заключение специальная комиссия. Мощи торжественно переносят из Ленинграда в Москву, а оттуда — в Горьковскую область. Вернуть святыню на прежнее место упокоения невозможно, Саров ныне — закрытый атомоград Арзамас-16, в одном храме здесь театр, в другом — магазин. Останки решено поместить в основанный поблизости самим Серафимом Дивеевский монастырь. Крестный ход движется четыре дня. Процессию встречают-провожают сотни тысяч людей.
Дивеевское районное начальство по старинке заявляет: «Прибытие мощей Серафима поможет развитию Нечерноземья». Журналисты называют мощи «прахом святого». Богомольцам при внесении ковчега в собор было видение двойной радуги.
Ежедневная проблема всего 1991 года: еда. В госторговле нет почти ничего. Запад направляет в СССР гуманитарную помощь
Бывает так: магазин открыт, но ни на одном прилавке нет ничего — продавцы ждут привоза хоть какого-нибудь продукта. Впервые с 40-х годов повсеместно стоят очереди за хлебом. Нормирован весь ширпотреб. Предприятия покрупнее устраивают «распродажи», доставляя на рабочие места любые товары — от подсолнечного масла до электроутюгов. Выше всего ценится привоз одежды и обуви.
Запад, напротив, обеспокоен угрозой голода в огромной стране и направляет в СССР гуманитарную помощь: банки тушенки, ветчины и сосисок, соки и компоты. В детских садах выдают здоровенные серебристые пакеты с иностранным сухим молоком и кашами. Признательная за свое объединение Германия присылает миллион армейских пайков. Сверхдержава, которую кормят из жалости ее вчерашние соперники, — картина невиданная.
Многие советские граждане, стыдясь, восклицают: «До чего мы докатились!» — прежде раздачу бесплатной еды они видели в старой хронике, когда сами кормили немцев, взяв Берлин, или в новой хронике из голодающей Африки. Власти принимают постановления о «системе распределения» и «улучшении системы распределения» гуманитарной помощи, которую население в обиходе называет «гуманитаркой».
Кинопародия-91 на эпизод из советского кино про войну: в избу, гремя сапогами, вваливается немец. Гаркнув: «Матка Курка, яйка, малако» — со стyком выставляет на стол гуманитарную помощь.
Бывает так: магазин открыт, но ни на одном прилавке нет ничего — продавцы ждут привоза хоть какого-нибудь продукта. Впервые с 40-х годов повсеместно стоят очереди за хлебом. Нормирован весь ширпотреб. Предприятия покрупнее устраивают «распродажи», доставляя на рабочие места любые товары — от подсолнечного масла до электроутюгов. Выше всего ценится привоз одежды и обуви.
Запад, напротив, обеспокоен угрозой голода в огромной стране и направляет в СССР гуманитарную помощь: банки тушенки, ветчины и сосисок, соки и компоты. В детских садах выдают здоровенные серебристые пакеты с иностранным сухим молоком и кашами. Признательная за свое объединение Германия присылает миллион армейских пайков. Сверхдержава, которую кормят из жалости ее вчерашние соперники, — картина невиданная.
Многие советские граждане, стыдясь, восклицают: «До чего мы докатились!» — прежде раздачу бесплатной еды они видели в старой хронике, когда сами кормили немцев, взяв Берлин, или в новой хронике из голодающей Африки. Власти принимают постановления о «системе распределения» и «улучшении системы распределения» гуманитарной помощи, которую население в обиходе называет «гуманитаркой».
Кинопародия-91 на эпизод из советского кино про войну: в избу, гремя сапогами, вваливается немец. Гаркнув: «Матка Курка, яйка, малако» — со стyком выставляет на стол гуманитарную помощь.
📺 «Он пришёл дать нам волю» (2011). Фильм Леонида Парфёнова к 80-летию Михаила Горбачёва
Мечте о том, что советский строй может дать людям свободу, он оставался верен на всех этапах своей карьеры. Как Горбачев поднялся на кремлевский Олимп, сохранив в себе человеческий характер? Как понимал цели и задачи реформации, затеянной им весной 1985-го года? Почему верил в лозунг "Больше социализма", освобождая от запретов общественную инициативу? Когда почувствовал, что затеянные им перемены начинают его обгонять? Зачем своими руками создавал себе конкуренцию – Сахаров, Ельцин, звезды депутатского корпуса?
Западная эйфория по поводу Gorby – мир избавлен от страха перед советской угрозой. Восточная Европа уходит из соцлагеря, поняв, что ее не будут карать за ослушание "старшему брату". В СССР новыми условиями первыми воспользовались республики Прибалтики и Грузия. Был ли неизбежен распад Союза? Как понимал тогда глава государства свой долг уйти, не цепляясь за власть и не пытаясь противиться "разводу" союзных республик.
Первый в истории страны случай: бывший правитель, уйдя в отставку, остается публичной фигурой. Каково сохранять достоинство, найти свое место в общественной жизни и просто – привыкнуть быть без власти? Кончина Раисы Максимовны и перемена массового отношения – в общем-то, не поняв и не оценив сделанное, хоть по-человечески пожалели.
Важно понять: откуда в ставропольском парне взялась эта воля, внутренняя свобода, и как он сумел донести ее, не расплескав, до вершин власти. И ведь ее, этой воли, было столько, что когда он с нами всеми ею поделился, многим показалось, что он даже дал лишку. Вот об этом наш фильм. О нем и его свободе. А в финале Михаил Сергеевич споет. Это итоговая песня и фильма, и его политического курса. "В запыленной пачке старых писем, мне случайно встретилось одно. Где строка, похожая на бисер, разлилась в лиловое пятно".
Мечте о том, что советский строй может дать людям свободу, он оставался верен на всех этапах своей карьеры. Как Горбачев поднялся на кремлевский Олимп, сохранив в себе человеческий характер? Как понимал цели и задачи реформации, затеянной им весной 1985-го года? Почему верил в лозунг "Больше социализма", освобождая от запретов общественную инициативу? Когда почувствовал, что затеянные им перемены начинают его обгонять? Зачем своими руками создавал себе конкуренцию – Сахаров, Ельцин, звезды депутатского корпуса?
Западная эйфория по поводу Gorby – мир избавлен от страха перед советской угрозой. Восточная Европа уходит из соцлагеря, поняв, что ее не будут карать за ослушание "старшему брату". В СССР новыми условиями первыми воспользовались республики Прибалтики и Грузия. Был ли неизбежен распад Союза? Как понимал тогда глава государства свой долг уйти, не цепляясь за власть и не пытаясь противиться "разводу" союзных республик.
Первый в истории страны случай: бывший правитель, уйдя в отставку, остается публичной фигурой. Каково сохранять достоинство, найти свое место в общественной жизни и просто – привыкнуть быть без власти? Кончина Раисы Максимовны и перемена массового отношения – в общем-то, не поняв и не оценив сделанное, хоть по-человечески пожалели.
Важно понять: откуда в ставропольском парне взялась эта воля, внутренняя свобода, и как он сумел донести ее, не расплескав, до вершин власти. И ведь ее, этой воли, было столько, что когда он с нами всеми ею поделился, многим показалось, что он даже дал лишку. Вот об этом наш фильм. О нем и его свободе. А в финале Михаил Сергеевич споет. Это итоговая песня и фильма, и его политического курса. "В запыленной пачке старых писем, мне случайно встретилось одно. Где строка, похожая на бисер, разлилась в лиловое пятно".
Горбачёв в 1991 году меняет премьера: вместо работающего с начала Перестройки Николая Рыжкова назначен Валентин Павлов. Новый глава правительства тут же проводит обмен самых крупных купюр, но финансы это не оздоровит.
Экономический кризис в стране очевиден, и кто-то за него должен отвечать. Говорят, Горбачев ревниво отнесся к популярности Рыжкова, когда тот на месте руководил спасательными работами после землетрясения в Армении. В конце 90-го у премьера случился сильный сердечный приступ, и теперь его отставляют «по состоянию здоровья».
14 января пост главы правительства занимает рыжковский министр финансов Валентин Павлов. 22 января он проводит «профильное мероприятие» по своей основной специальности — обмен денежных купюр. Напирая на то, что это — «не реформа», объявляют о введении пятидесяти- и сторублевых банкнот нового образца.
Старые прекращают хождение с полуночи, причем сообщение сделано в программе «Время», то есть после 21.00, когда закрыты магазины и сберкассы. Наличные надо сдавать в кассы предприятий, спорные случаи будут рассматривать комиссии по месту работы или проживания — в общем, понятно, что всем всё не обменяют.
Самые находчивые успевают разменять доживающие свои часы бумажки на вокзалах и у таксистов. Шлют переводы с круглосуточных железнодорожных почт. Остальные несколько дней доказывают «трудовое происхождение» своих купюр с портретом Ленина (новые — почти такие же, но без вождя, что симптоматично).
Расчет очевиден: изъять у населения хоть часть гигантских сумм, не обеспеченных товарами. Успешные в новых условиях люди и вправду имеют на руках многие тысячи рублей в крупных купюрах, а раньше одна-две «пятидесятки» или «сотни» считались солидной «заначкой». Вклады в сберкасcax «примораживают»: можно снимать по 500 рублей в месяц.
Павлов говорит, будто правительство упреждает западный заговор против денежного обращения в СССР: аргументы про иностранные диверсии снова в ходу. Объясняют про борьбу с «теневой экономикой» — но она с небольшим дисконтом легко обновляет всю свою наличку. Павловский обмен никакого видимого эффекта финансового оздоровления не имеет.
Население еще больше озлоблено на союзную власть и ждет новых подвохов. Председатель Госбанка СССР Виктор Геращенко обещает в той же программе «Время» отдать обе руки на отсечение, что не будет обмена 25- и 10-рублевых купюр, но кто же теперь поверит.
Через два месяца повышают цены, регулируя их сложной системой «предельных уровней и компенсаций». Результат тоже нулевой: колбасы не было по 2.20, нет ее и по 8 рублей за килограмм. Премьер Павлов надменно изрекает: порок не в системе, порок в людях.
Экономический кризис в стране очевиден, и кто-то за него должен отвечать. Говорят, Горбачев ревниво отнесся к популярности Рыжкова, когда тот на месте руководил спасательными работами после землетрясения в Армении. В конце 90-го у премьера случился сильный сердечный приступ, и теперь его отставляют «по состоянию здоровья».
14 января пост главы правительства занимает рыжковский министр финансов Валентин Павлов. 22 января он проводит «профильное мероприятие» по своей основной специальности — обмен денежных купюр. Напирая на то, что это — «не реформа», объявляют о введении пятидесяти- и сторублевых банкнот нового образца.
Старые прекращают хождение с полуночи, причем сообщение сделано в программе «Время», то есть после 21.00, когда закрыты магазины и сберкассы. Наличные надо сдавать в кассы предприятий, спорные случаи будут рассматривать комиссии по месту работы или проживания — в общем, понятно, что всем всё не обменяют.
Самые находчивые успевают разменять доживающие свои часы бумажки на вокзалах и у таксистов. Шлют переводы с круглосуточных железнодорожных почт. Остальные несколько дней доказывают «трудовое происхождение» своих купюр с портретом Ленина (новые — почти такие же, но без вождя, что симптоматично).
Расчет очевиден: изъять у населения хоть часть гигантских сумм, не обеспеченных товарами. Успешные в новых условиях люди и вправду имеют на руках многие тысячи рублей в крупных купюрах, а раньше одна-две «пятидесятки» или «сотни» считались солидной «заначкой». Вклады в сберкасcax «примораживают»: можно снимать по 500 рублей в месяц.
Павлов говорит, будто правительство упреждает западный заговор против денежного обращения в СССР: аргументы про иностранные диверсии снова в ходу. Объясняют про борьбу с «теневой экономикой» — но она с небольшим дисконтом легко обновляет всю свою наличку. Павловский обмен никакого видимого эффекта финансового оздоровления не имеет.
Население еще больше озлоблено на союзную власть и ждет новых подвохов. Председатель Госбанка СССР Виктор Геращенко обещает в той же программе «Время» отдать обе руки на отсечение, что не будет обмена 25- и 10-рублевых купюр, но кто же теперь поверит.
Через два месяца повышают цены, регулируя их сложной системой «предельных уровней и компенсаций». Результат тоже нулевой: колбасы не было по 2.20, нет ее и по 8 рублей за килограмм. Премьер Павлов надменно изрекает: порок не в системе, порок в людях.
Самый массовый сегмент рынка верхней зимней одежды в самой населенной северной стране мира надолго заполнен пуховиками. В XXI век Россия войдет в десятках миллионов перин с рукавами.
Лучше, чтобы перина — не единая, а разделенная вдоль и поперек на квадраты-подушки. Тогда пух-перья со всего изделия не со всего изделия и обручем. Этот изъян устраняют только самые умелые хозяйки. Разнообразными встряхиваниями они заново распределяют начинку и прошивают куртку на руках изнутри, прихватывая полустежками лицевую сторону. Хватает ненадолго, к тому же пуховик перестает быть двусторонним: чаще всего они зелено-горчичные с сиреневыми обшлагами-окантовкой-клапанами, а вывернешь — цвета меняются местами.
«Брендов» множество—похоже, на кустарных фабриках пришивают любые этикетки, которые есть под рукой. Повыше качество односторонних курток из водоотталкивающей ткани, простеганных производителем так, что воздух из «подушек» не выжимается. Эти пуховики — объемные, длинные, с огромным капюшоном на кнопках — легкие и по-настоящему теплые. Хотя и из лучших моделей вечно лезет пухи, раздевшись, надо долго выщипывать прилипчивые «семена одуванчиков», особенно заметные на темных свитерах и пиджаках.
Пуховики носят все — они бывают детскими комбинезонами, молодецкими приталенными шубами за колено и бесформенными старушечьими салопами. Разброс цен — соответствующий. Но даже самые никудышные куртки из мягкой грязно-желтой тряпочки носить удобнее, чем тяжеленные суконные пальто на ватине.
Лучше, чтобы перина — не единая, а разделенная вдоль и поперек на квадраты-подушки. Тогда пух-перья со всего изделия не со всего изделия и обручем. Этот изъян устраняют только самые умелые хозяйки. Разнообразными встряхиваниями они заново распределяют начинку и прошивают куртку на руках изнутри, прихватывая полустежками лицевую сторону. Хватает ненадолго, к тому же пуховик перестает быть двусторонним: чаще всего они зелено-горчичные с сиреневыми обшлагами-окантовкой-клапанами, а вывернешь — цвета меняются местами.
«Брендов» множество—похоже, на кустарных фабриках пришивают любые этикетки, которые есть под рукой. Повыше качество односторонних курток из водоотталкивающей ткани, простеганных производителем так, что воздух из «подушек» не выжимается. Эти пуховики — объемные, длинные, с огромным капюшоном на кнопках — легкие и по-настоящему теплые. Хотя и из лучших моделей вечно лезет пухи, раздевшись, надо долго выщипывать прилипчивые «семена одуванчиков», особенно заметные на темных свитерах и пиджаках.
Пуховики носят все — они бывают детскими комбинезонами, молодецкими приталенными шубами за колено и бесформенными старушечьими салопами. Разброс цен — соответствующий. Но даже самые никудышные куртки из мягкой грязно-желтой тряпочки носить удобнее, чем тяжеленные суконные пальто на ватине.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Уникальное событие в мировой истории спецслужб. 5 декабря 1991 года американским дипломатам в Москве сотрудники Межреспубликанской службы безопасности (контрразведка бывшего КГБ) передают схему подслушивающих устройств в новом здании посольства на Красной Пресне.
Новый корпус дипмиссии США начали строить в разгар разрядки, в середине 70-х. Заморозили стройку в начале 80-х, при новой холодной войне: в готовых помещениях американцы обнаружили прослушку и, понимая, что это лишь часть системы «жучков», решили не переезжать.
Здоровенный краснокаменный дом типичного офисного вида почти десять лет пустовал — посольство продолжало тесниться в старом здании Сталинской архитектуры на Садовом кольце. Советские власти с негодованием отрицали сам факт установки подслушивающих устройств; американцы в отместку заморозили строительство нового корпуса посольства СССР в Вашингтоне.
Теперь передачу схемы — а здание прослушкой напичкано сверху донизу — контрразведчики называют жестом доброй воли. На следующий день посол Роберт Страус лично вылетает с документами на родину. Группа сотрудников Лубянки пытается начать служебное расследование в отношении своего нового шефа, умеренного партийного либерала Вадима Бакатина.
Тот заявляет: принятое решение — не ведомственное, а государственное, согласованное с президентами Горбачевым и Ельциным и с шефами МИДов Панкиным и Козыревым. И, мол, американцы должны поступить аналогично — ведь наверняка они тоже не сидели сложа руки.
Ветераны-чекисты сочтут причастных к этой истории изменниками Родины. Ответного жеста Москва от американцев не дождется — те лишь позволят достроить и заселить новое здание посольства в Вашингтоне.
Новый корпус дипмиссии США начали строить в разгар разрядки, в середине 70-х. Заморозили стройку в начале 80-х, при новой холодной войне: в готовых помещениях американцы обнаружили прослушку и, понимая, что это лишь часть системы «жучков», решили не переезжать.
Здоровенный краснокаменный дом типичного офисного вида почти десять лет пустовал — посольство продолжало тесниться в старом здании Сталинской архитектуры на Садовом кольце. Советские власти с негодованием отрицали сам факт установки подслушивающих устройств; американцы в отместку заморозили строительство нового корпуса посольства СССР в Вашингтоне.
Теперь передачу схемы — а здание прослушкой напичкано сверху донизу — контрразведчики называют жестом доброй воли. На следующий день посол Роберт Страус лично вылетает с документами на родину. Группа сотрудников Лубянки пытается начать служебное расследование в отношении своего нового шефа, умеренного партийного либерала Вадима Бакатина.
Тот заявляет: принятое решение — не ведомственное, а государственное, согласованное с президентами Горбачевым и Ельциным и с шефами МИДов Панкиным и Козыревым. И, мол, американцы должны поступить аналогично — ведь наверняка они тоже не сидели сложа руки.
Ветераны-чекисты сочтут причастных к этой истории изменниками Родины. Ответного жеста Москва от американцев не дождется — те лишь позволят достроить и заселить новое здание посольства в Вашингтоне.
19 августа 1991 года советский консерватизм дает последний бой. Высшие руководители СССР, фактически отстранив Горбачёва от власти, объявляют в стране чрезвычайное положение. Подписание уже готового нового союзного договора отменено. Путч продлится чуть более двух суток и лишь ускорит распад СССР.
С 6 часов утра по телевидению передают три документа. Указ вице-президента СССР Геннадия Янаевa: «...в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем... вступил в исполнение обязанностей президента СССР с 19 августа 1991-го». Заявление советского руководства о введении в стране на полгода чрезвычайного положения и образовании госкомитета по управлению оным — ГКЧП. В него вошли все главные союзные деятели: кроме Янаева — премьер Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, глава МВД Борис Пуго, председатель КГБ Владимир Крючков.
От председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова читают особое заявление: о негодности союзного договора, который собирались вот-вот подписать Горбачев и главы республик. При этом ГКЧП в своем обращении указывает: «...политика реформ, начатая по инициативе М.С. Горбачева, зашла в тупик». Новый орган власти останавливает деятельность оппозиционных политических партий и движений, эфир Российского ТВ и выпуск либеральной прессы, обещает заморозить и снизить цены и бесплатно раздавать садовые участки по 15 соток.
Дикторы Инна Ермилова и Евгений Кочергин произносят тексты с максимально допустимым драматизмом. Но и без их мрачных лиц понятно: «здоровые силы», отсекая «нездоровые», взялись спасать Отечество. В болезнь Горбачева поверить невозможно, если тут же говорят про плохой договор и «тупик реформ». В Москву входит бронетехника Кантемировской и Таманской дивизий и дивизии имени Дзержинского — это тоже показывают по телевидению. В остальное время в эфире идут балет «Лебединое озеро» и симфонические концерты.
В 9 часов утра — обращение к гражданам России руководства республики во главе с Ельциным. Произошедшее названо реакционным переворотом. В страну этот текст уйти не может, в столице его передает радио «Эхо Москвы». У Белого дома на Краснопресненской набережной, резиденции российской власти, собирается несколько тысяч человек. Самочинно строят баррикады из арматуры и прочего городского мусора. Здесь же стоят десять танков Т-72 — их экипажи говорят, что перешли на сторону России. Солдатам и ополченцам подвозят еду торговцы-частники.
С 6 часов утра по телевидению передают три документа. Указ вице-президента СССР Геннадия Янаевa: «...в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем... вступил в исполнение обязанностей президента СССР с 19 августа 1991-го». Заявление советского руководства о введении в стране на полгода чрезвычайного положения и образовании госкомитета по управлению оным — ГКЧП. В него вошли все главные союзные деятели: кроме Янаева — премьер Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, глава МВД Борис Пуго, председатель КГБ Владимир Крючков.
От председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова читают особое заявление: о негодности союзного договора, который собирались вот-вот подписать Горбачев и главы республик. При этом ГКЧП в своем обращении указывает: «...политика реформ, начатая по инициативе М.С. Горбачева, зашла в тупик». Новый орган власти останавливает деятельность оппозиционных политических партий и движений, эфир Российского ТВ и выпуск либеральной прессы, обещает заморозить и снизить цены и бесплатно раздавать садовые участки по 15 соток.
Дикторы Инна Ермилова и Евгений Кочергин произносят тексты с максимально допустимым драматизмом. Но и без их мрачных лиц понятно: «здоровые силы», отсекая «нездоровые», взялись спасать Отечество. В болезнь Горбачева поверить невозможно, если тут же говорят про плохой договор и «тупик реформ». В Москву входит бронетехника Кантемировской и Таманской дивизий и дивизии имени Дзержинского — это тоже показывают по телевидению. В остальное время в эфире идут балет «Лебединое озеро» и симфонические концерты.
В 9 часов утра — обращение к гражданам России руководства республики во главе с Ельциным. Произошедшее названо реакционным переворотом. В страну этот текст уйти не может, в столице его передает радио «Эхо Москвы». У Белого дома на Краснопресненской набережной, резиденции российской власти, собирается несколько тысяч человек. Самочинно строят баррикады из арматуры и прочего городского мусора. Здесь же стоят десять танков Т-72 — их экипажи говорят, что перешли на сторону России. Солдатам и ополченцам подвозят еду торговцы-частники.
В полдень Ельцин выходит из здания, поднимается на броню, пожимает руку танкисту в люке и зачитывает свой указ о недействительности решений ГКЧП на территории России. События в Москве уже возглавляют мировые новости: сногсшибательное сообщение об отстранении Горбачева и броская картинка бронетехники на улицах. Но Ельцин на танке — пик телегеничности, по доходчивости образа «люди против коммунизма» равный разрушению Берлинской стены. Запад видит это сразу и еще множество раз в повторах CNN уже ни о чем, кроме «кризиса в СССР», не вещает.
B caмом СССР лавные кадры дня показывают только в десятом часу вечера в программе «Время» в репортаже Сергея Медведева. Остальной выпуск пропагандирует ГКЧП, но эти несколько минут вполне объективистски показывают настроения на московских улицах. Строители баррикад кричат в камеру: «Это Вильнюс научил, что делать!» — в смысле огораживать форпосты свободы. Ельцинский спич на танке дан полностью. Толи руководство Гостелерадио страхуется, неуверенное в исходе событий, то ли чрезвычайная власть не контролирует даже главный медийный ресурс.
На транслируемую ЦТ пресс-конференцию не приходит большинство ключевых членов ГКЧП: нет Павлова, Язова, Крючкова — только Янаев, Пуго и малозначимые общественники. Лукьянов перед камерами тоже не появляется. Янаевская версия про переутомление Горбачева звучит натужно. Видно, кaк у и.о. президента трясутся руки.
Вообще, гэкачеписты будто не понимают, что пошли ва-банк — за целый день ничего не сделано, и вечером им нечего предъявить, кроме утренних указов. Молоденькая корреспондентка «Независимой газеты» Татьяна Малкина предлагает Янаеву выбрать параллель с переворотом 1917 года или 1964-го (свержение Хрушева). Маститый Александр Бовин из «Известий» с издевкой спрашивает председателя всесоюзного совета колхозов Василия Cтapoдубцева — как он вообще сюда попал?
В Ленинграде тем временем не прошла вообще ни одна запретительная мера. Поутру городской эфир тоже повторяет указы ГКЧП. Командующий ленинградским военным округом генерал-полковник Виктор Самсонов, назначенный ответственным за чрезвычайное положение во второй столице, заявляет: недопустимы любые собрания, использование множительной и звукоусиливающей техники, над СМИ установлен контроль и проч. Но в 10 часов начинается заседание президиума Ленсовета, антипутчистские речи с которого транслируются на площадь перед Мариинским дворцом. Там собирается толпа, и митинг идет весь день. Популярное местное радио «Балтика» свободно сообщает о гражданском неповиновении.
Ленинградский мэр Анатолий Собчак накануне улетел в Москву. Вернувшись после обеда, он приезжает в штаб округа, рассказывает Самсонову об ответных действиях российского руководства и убеждает генерала не вводить в Ленинград войска. Собчак выступает на чрезвычайной сессии Ленсовета, называя ГКЧП заговорщиками, а вечером вместе с другими руководителями города и области повторяет это в эфире ленинградского телевидения и призывает назавтра прийти на митинг на Дворцовой площади. Итог первого дня: путч не получается.
B caмом СССР лавные кадры дня показывают только в десятом часу вечера в программе «Время» в репортаже Сергея Медведева. Остальной выпуск пропагандирует ГКЧП, но эти несколько минут вполне объективистски показывают настроения на московских улицах. Строители баррикад кричат в камеру: «Это Вильнюс научил, что делать!» — в смысле огораживать форпосты свободы. Ельцинский спич на танке дан полностью. Толи руководство Гостелерадио страхуется, неуверенное в исходе событий, то ли чрезвычайная власть не контролирует даже главный медийный ресурс.
На транслируемую ЦТ пресс-конференцию не приходит большинство ключевых членов ГКЧП: нет Павлова, Язова, Крючкова — только Янаев, Пуго и малозначимые общественники. Лукьянов перед камерами тоже не появляется. Янаевская версия про переутомление Горбачева звучит натужно. Видно, кaк у и.о. президента трясутся руки.
Вообще, гэкачеписты будто не понимают, что пошли ва-банк — за целый день ничего не сделано, и вечером им нечего предъявить, кроме утренних указов. Молоденькая корреспондентка «Независимой газеты» Татьяна Малкина предлагает Янаеву выбрать параллель с переворотом 1917 года или 1964-го (свержение Хрушева). Маститый Александр Бовин из «Известий» с издевкой спрашивает председателя всесоюзного совета колхозов Василия Cтapoдубцева — как он вообще сюда попал?
В Ленинграде тем временем не прошла вообще ни одна запретительная мера. Поутру городской эфир тоже повторяет указы ГКЧП. Командующий ленинградским военным округом генерал-полковник Виктор Самсонов, назначенный ответственным за чрезвычайное положение во второй столице, заявляет: недопустимы любые собрания, использование множительной и звукоусиливающей техники, над СМИ установлен контроль и проч. Но в 10 часов начинается заседание президиума Ленсовета, антипутчистские речи с которого транслируются на площадь перед Мариинским дворцом. Там собирается толпа, и митинг идет весь день. Популярное местное радио «Балтика» свободно сообщает о гражданском неповиновении.
Ленинградский мэр Анатолий Собчак накануне улетел в Москву. Вернувшись после обеда, он приезжает в штаб округа, рассказывает Самсонову об ответных действиях российского руководства и убеждает генерала не вводить в Ленинград войска. Собчак выступает на чрезвычайной сессии Ленсовета, называя ГКЧП заговорщиками, а вечером вместе с другими руководителями города и области повторяет это в эфире ленинградского телевидения и призывает назавтра прийти на митинг на Дворцовой площади. Итог первого дня: путч не получается.