Заключенные в РФ не только воюют, но и трудятся. Однако по мнению научного сообщества из тюрем можно выжать гораздо больше. В статье профессора Финансового университета при правительстве Александра Сафонова и аспиранта МФЮУ указывается, что за счет осужденных можно увеличить объем рабочей силы на 150 000–185 000 человек. Минюст же пообещал к 2024 году удвоить количество мест для принудительных работ.
Ранее отправить на стройки 180 тыс. заключенных предлагал Вице-премьер Марат Хуснуллин, но тогда удалось привлечь только 5 тысяч. В отличие от Хуснуллина, Сафонов и Песков предлагают использовать зэков во всех отраслях. Вероятно, в следующем году борьба за подневольный ресурс для предприятий развернется в полную силу, наподобие с конкуренцией за вербовку заключенных между Пригожиным и Шойгу. Для пополнения этого ресурса могут начать увеличивать и количество зэков. Живущая в нашем обществе ностальгия по Сталину слишком часто порождает в среде экспертов идеи по построению ГУЛАГа.
Заключенные в РФ не только воюют, но и трудятся. Однако по мнению научного сообщества из тюрем можно выжать гораздо больше. В статье профессора Финансового университета при правительстве Александра Сафонова и аспиранта МФЮУ указывается, что за счет осужденных можно увеличить объем рабочей силы на 150 000–185 000 человек. Минюст же пообещал к 2024 году удвоить количество мест для принудительных работ.
Ранее отправить на стройки 180 тыс. заключенных предлагал Вице-премьер Марат Хуснуллин, но тогда удалось привлечь только 5 тысяч. В отличие от Хуснуллина, Сафонов и Песков предлагают использовать зэков во всех отраслях. Вероятно, в следующем году борьба за подневольный ресурс для предприятий развернется в полную силу, наподобие с конкуренцией за вербовку заключенных между Пригожиным и Шойгу. Для пополнения этого ресурса могут начать увеличивать и количество зэков. Живущая в нашем обществе ностальгия по Сталину слишком часто порождает в среде экспертов идеи по построению ГУЛАГа.
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from nl
