А пока Ричард Зенит только читается, я собрала в связный текст свои впечатления от другой биографии Пессоа:
«Фернандо Пессоа: почти автобиография» Жозе Паулу Кавалканти Филью
Ничего похожего на книгу Кавалканти Филью мне читать не доводилось. Написанная им биография наполовину, а то и больше, состоит из цитат; он выступил скорее дотошным компилятором, чем исследователем. Отсюда и подзаголовок: «Почти автобиография».
Его любительство проявилось в неумении отсекать ненужное: он поделился если не всем, что собрал, то, кажется, почти всем. Я узнала, например, какими цветами был украшен Лиссабон в день появления Пессоа на свет (на праздник Святого Антония), что он обычно заказывал на завтрак-обед-ужин и на какую улицу сейчас переехал его любимый магазин сорочек. Таких деталей здесь приведено великое множество. Приблизиться к загадочному португальцу они не помогли, потому что зависимость между объёмом материала и качеством понимания возникает не всегда и не везде.
Когда-то я работала с незнакомыми иностранными словами так: открывала словарную статью, выискивала подходящее по контексту определение, а дальше въедливо читала остальные. На понимании текста проделанная работа обычно не отражалась; память только засорялась и избавлялась даже от того, за чем я обращалась к словарю изначально. Что-то похожее происходило и при чтении этой книги.
Избыточность в ней ещё и соседствует с фрагментарностью. Биография поделена на тематические блоки. Скажем, в первом разделе — «о первых шагах и дорогах поэта» — есть глава «Рыцарь печального образа»; она, в свою очередь, включает подглавы «Созерцатель жизни», «Смесь идальго и евреев», «Скромный человек», «Отцовское слабое тело», «Близорукие глаза», «Волосы, усы и борода», «Элегантные костюмы», «Постоянная бессонница», «Дым и освобождение мыслей», «Марки», «Музыка молодости», «Нелюбовь к фотографиям», «Моё зеркало», «Нелюбовь к собакам и грамофонографам», «Пишущие машинки», «Игры с ребятнёй», «Сундук», «Правила жизни» и «Окончательный портрет». Если о Пессоа мне понадобится найти какой-то конкретный факт, то пользоваться книгой в таком формате будет удобно, но он делает её не столько биографией, сколько справочником по жизни и творчеству поэта. Уклонение её автора — за редкими исключениями — от прямых интерпретаций только усилило это впечатление. (Косвенными стали, конечно, сам выбор цитат и их расположение относительно друг друга.)
В общем… Кавалканти Филью создал по-своему впечатляющую и полезную книгу, но более конвенциональную биографию она не заменит. Хорошо, что есть ещё Ричард Зенит.
P. S. Почему-то именно Пессоа посвящены самые необычные биографии в моей библиотеке: эта — и фотобиография от Maria José de Lancastre.
А пока Ричард Зенит только читается, я собрала в связный текст свои впечатления от другой биографии Пессоа:
«Фернандо Пессоа: почти автобиография» Жозе Паулу Кавалканти Филью
Ничего похожего на книгу Кавалканти Филью мне читать не доводилось. Написанная им биография наполовину, а то и больше, состоит из цитат; он выступил скорее дотошным компилятором, чем исследователем. Отсюда и подзаголовок: «Почти автобиография».
Его любительство проявилось в неумении отсекать ненужное: он поделился если не всем, что собрал, то, кажется, почти всем. Я узнала, например, какими цветами был украшен Лиссабон в день появления Пессоа на свет (на праздник Святого Антония), что он обычно заказывал на завтрак-обед-ужин и на какую улицу сейчас переехал его любимый магазин сорочек. Таких деталей здесь приведено великое множество. Приблизиться к загадочному португальцу они не помогли, потому что зависимость между объёмом материала и качеством понимания возникает не всегда и не везде.
Когда-то я работала с незнакомыми иностранными словами так: открывала словарную статью, выискивала подходящее по контексту определение, а дальше въедливо читала остальные. На понимании текста проделанная работа обычно не отражалась; память только засорялась и избавлялась даже от того, за чем я обращалась к словарю изначально. Что-то похожее происходило и при чтении этой книги.
Избыточность в ней ещё и соседствует с фрагментарностью. Биография поделена на тематические блоки. Скажем, в первом разделе — «о первых шагах и дорогах поэта» — есть глава «Рыцарь печального образа»; она, в свою очередь, включает подглавы «Созерцатель жизни», «Смесь идальго и евреев», «Скромный человек», «Отцовское слабое тело», «Близорукие глаза», «Волосы, усы и борода», «Элегантные костюмы», «Постоянная бессонница», «Дым и освобождение мыслей», «Марки», «Музыка молодости», «Нелюбовь к фотографиям», «Моё зеркало», «Нелюбовь к собакам и грамофонографам», «Пишущие машинки», «Игры с ребятнёй», «Сундук», «Правила жизни» и «Окончательный портрет». Если о Пессоа мне понадобится найти какой-то конкретный факт, то пользоваться книгой в таком формате будет удобно, но он делает её не столько биографией, сколько справочником по жизни и творчеству поэта. Уклонение её автора — за редкими исключениями — от прямых интерпретаций только усилило это впечатление. (Косвенными стали, конечно, сам выбор цитат и их расположение относительно друг друга.)
В общем… Кавалканти Филью создал по-своему впечатляющую и полезную книгу, но более конвенциональную биографию она не заменит. Хорошо, что есть ещё Ричард Зенит.
P. S. Почему-то именно Пессоа посвящены самые необычные биографии в моей библиотеке: эта — и фотобиография от Maria José de Lancastre.
#lukupaivakirja_кавалканти #lukupaivakirja_пессоа
BY Lukupäiväkirja
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Anastasia Vlasova/Getty Images Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice.
from nl
