⭕ «Воспалительный процесс никуда не ушел. Больно! Но я держусь»— рассказал саксофонист с инвалидностью Андрей Шабанов* перед заседанием Центрального военного суда Самары
Перед заседанием в Центральном военном суде Самары по делу саксофониста с инвалидностью Андрея Шабанова он поделился о состоянии своего здоровья и настроем перед оглашением приговора:
«Стараюсь держаться, пока не знаю, что сказать. Настроен на очевидный результат, в облаках я не летаю. Я поддерживаю себя медикаментозно, но в условиях тюрьмы сложно войти в стадию ремиссии, есть болезненные факторы, они сказываются. Воспалительный процесс никуда не ушел. Больно! Но я держусь!
Мне много пишут, по-разному бывает, бывает 10, бывает 20, 30. Иногда не успеваю прочитывать, а особенно отвечать. Людей много пишет, много пишут из-за границы, со всех континентов, разные страны».
Ранее Андрею Шабанову запросили 8 лет колонии по делу о якобы «призывах к терроризму» за посты в соцсетях, несмотря на наличие второй группы инвалидности. Сегодня он выступит с последним словом.
* — Внесен в перечень «террористов и экстремистов» Росфинмониторинга.
⭕ «Воспалительный процесс никуда не ушел. Больно! Но я держусь»— рассказал саксофонист с инвалидностью Андрей Шабанов* перед заседанием Центрального военного суда Самары
Перед заседанием в Центральном военном суде Самары по делу саксофониста с инвалидностью Андрея Шабанова он поделился о состоянии своего здоровья и настроем перед оглашением приговора:
«Стараюсь держаться, пока не знаю, что сказать. Настроен на очевидный результат, в облаках я не летаю. Я поддерживаю себя медикаментозно, но в условиях тюрьмы сложно войти в стадию ремиссии, есть болезненные факторы, они сказываются. Воспалительный процесс никуда не ушел. Больно! Но я держусь!
Мне много пишут, по-разному бывает, бывает 10, бывает 20, 30. Иногда не успеваю прочитывать, а особенно отвечать. Людей много пишет, много пишут из-за границы, со всех континентов, разные страны».
Ранее Андрею Шабанову запросили 8 лет колонии по делу о якобы «призывах к терроризму» за посты в соцсетях, несмотря на наличие второй группы инвалидности. Сегодня он выступит с последним словом.
* — Внесен в перечень «террористов и экстремистов» Росфинмониторинга.
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from nl
