Прежнее разрастается как гигантский магнит, готовый притянуть гору к себе с овцами, собаками и быками, с диким козлом, колготящимся на вспотевших камнях то ли от страха, то ли от вожделенья, а с ними и бедное наше благополучие, домик с трещиной по кармашку кухни. Выпивает весь воздух из легких, заряжает талую воду бессилием февраля, головы прибивает к земле, туда, где обмылки льда сверкают, схваченные коротким солнцем.
Нет у прежнего глаз, некуда посмотреть, только в себя, в себя, в край горизонта, считая время до темноты. Тьма в трех пальцах от солнца.
Но пока еще тропы горят тысячами подснежников, лепестки их с запада на восток звенят в благородных мантиях, оголенное королевство тянет щупальца над водопадом, воздушно-капельная семантика, знак, ставший шумом, ай, ай, ау-
-у-
-утраченные навыки колдовства, фрагменты магической речи пустым яйцом оставлены на ступеньках. Нет ни игла, ни гвоздь, ни чернота проклятья, а только отпечаток крысиного зуба, смех крысиного короля. Плачь, деревянный мальчик, мой большеротый товарищ, белки украли все твои лакомства, унесли по электрическим проводам за темные леса, за быстрые реки, за высокие горы, საქართველო გაიმარჯოს!
Третий год горевания. В текстах подруг встают хороводы из пепла, и посмертие бьется в плотном коконе слов, и едва вылупится, тоже слепое, тут же тратит себя понапрасну в этой фальшивой зиме.
august.jpg
Пегий табун лошадей в тумане и мы с красными ведрами в августовском густом лесу. У нас все по-прежнему.
wedding.png
Дрон, висящий над санаторием “Медея”, глаз жестяного бога, га-га, бывшие комнаты беженцев, ворох газет, занавеска в объятьях плюща, саженцы на полу ресторана, где обедают призраки, наблюдая за свадебной фотосессией, за темным лесом, за быстрой рекой, за высокой горой по серпантину едет и едет машинка с мальчиком-непоседой, словно пух из мягкой игрушки теряющего слова: iremi, vashli, oboba.
aqua.tif
Сморщился в библиотечном шкафу журнал учета пионеров-героев, нулевых пациентов несуществующих стран. Вид на останки советского аквапарка с бетонными горками, вставшими в круг, почерневшими адептами веселого культа, вырвицвет, оргия дружбы народов на фрагментах мозаики, фрески очередной тоски, смерти нет.
fuck.wav
Коты, укравшие окорок у соседей, хищно облизываются в саду. Желтые спицы дроздов в колесе первобытного солнца, из ледяной душевой доносится don't marry her fuck me.
Прежнее разрастается как гигантский магнит, готовый притянуть гору к себе с овцами, собаками и быками, с диким козлом, колготящимся на вспотевших камнях то ли от страха, то ли от вожделенья, а с ними и бедное наше благополучие, домик с трещиной по кармашку кухни. Выпивает весь воздух из легких, заряжает талую воду бессилием февраля, головы прибивает к земле, туда, где обмылки льда сверкают, схваченные коротким солнцем.
Нет у прежнего глаз, некуда посмотреть, только в себя, в себя, в край горизонта, считая время до темноты. Тьма в трех пальцах от солнца.
Но пока еще тропы горят тысячами подснежников, лепестки их с запада на восток звенят в благородных мантиях, оголенное королевство тянет щупальца над водопадом, воздушно-капельная семантика, знак, ставший шумом, ай, ай, ау-
-у-
-утраченные навыки колдовства, фрагменты магической речи пустым яйцом оставлены на ступеньках. Нет ни игла, ни гвоздь, ни чернота проклятья, а только отпечаток крысиного зуба, смех крысиного короля. Плачь, деревянный мальчик, мой большеротый товарищ, белки украли все твои лакомства, унесли по электрическим проводам за темные леса, за быстрые реки, за высокие горы, საქართველო გაიმარჯოს!
Третий год горевания. В текстах подруг встают хороводы из пепла, и посмертие бьется в плотном коконе слов, и едва вылупится, тоже слепое, тут же тратит себя понапрасну в этой фальшивой зиме.
august.jpg
Пегий табун лошадей в тумане и мы с красными ведрами в августовском густом лесу. У нас все по-прежнему.
wedding.png
Дрон, висящий над санаторием “Медея”, глаз жестяного бога, га-га, бывшие комнаты беженцев, ворох газет, занавеска в объятьях плюща, саженцы на полу ресторана, где обедают призраки, наблюдая за свадебной фотосессией, за темным лесом, за быстрой рекой, за высокой горой по серпантину едет и едет машинка с мальчиком-непоседой, словно пух из мягкой игрушки теряющего слова: iremi, vashli, oboba.
aqua.tif
Сморщился в библиотечном шкафу журнал учета пионеров-героев, нулевых пациентов несуществующих стран. Вид на останки советского аквапарка с бетонными горками, вставшими в круг, почерневшими адептами веселого культа, вырвицвет, оргия дружбы народов на фрагментах мозаики, фрески очередной тоски, смерти нет.
fuck.wav
Коты, укравшие окорок у соседей, хищно облизываются в саду. Желтые спицы дроздов в колесе первобытного солнца, из ледяной душевой доносится don't marry her fuck me.
In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform.
from nl
