«Уважаемые дамы и господа! Сограждане! Единомышленники!
• Моё уголовное дело — политическое. Поэтому подсудимой я себя не чувствую. Я — политик, женщина, которую преследуют оппоненты-мужчины. Их имена: Путин и Хабиров. • Политик — это тоже профессия. Поэтому признавать вину для меня — это всё равно, что учительнице признать вину в том, что она — учительница, а врачу, что она — врач. • В политике я не одна. Как я сказала, есть оппоненты. Поэтому, чтобы сделать суждение о моей деятельности, важно знать контекст. И он вот какой.
— Именно при Хабирове в Башкортостане стали нападать на гражданских активистов и защитников природы, региональную общественную организацию «Башкорт» признали экстремистской, посадили политика Дильмухаметова, председателя профсоюза медработников Орлова, адвоката Войцеха, арестовали депутата Чувилина. В Башкирии стало небезопасно жить всем, так как силовые методы борьбы Хабиров применил и к женщинам, которые выражают свою гражданскую позицию.
Сравните наши действия: петиции, огласка, жалобы, участие в мирных митингах и публичных слушаниях. А в ответ: слежка, обыски, похищения, аресты, тюрьма, силой выводят с публичных слушаний, краской обливают машину, подают миллионные иски для компенсации зарплат полицейских за работу на наших митингах».
«Уважаемые дамы и господа! Сограждане! Единомышленники!
• Моё уголовное дело — политическое. Поэтому подсудимой я себя не чувствую. Я — политик, женщина, которую преследуют оппоненты-мужчины. Их имена: Путин и Хабиров. • Политик — это тоже профессия. Поэтому признавать вину для меня — это всё равно, что учительнице признать вину в том, что она — учительница, а врачу, что она — врач. • В политике я не одна. Как я сказала, есть оппоненты. Поэтому, чтобы сделать суждение о моей деятельности, важно знать контекст. И он вот какой.
— Именно при Хабирове в Башкортостане стали нападать на гражданских активистов и защитников природы, региональную общественную организацию «Башкорт» признали экстремистской, посадили политика Дильмухаметова, председателя профсоюза медработников Орлова, адвоката Войцеха, арестовали депутата Чувилина. В Башкирии стало небезопасно жить всем, так как силовые методы борьбы Хабиров применил и к женщинам, которые выражают свою гражданскую позицию.
Сравните наши действия: петиции, огласка, жалобы, участие в мирных митингах и публичных слушаниях. А в ответ: слежка, обыски, похищения, аресты, тюрьма, силой выводят с публичных слушаний, краской обливают машину, подают миллионные иски для компенсации зарплат полицейских за работу на наших митингах».
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from nl
