«Мишель плачет в супермаркете. Мемуары о вкусе детства и маминой любви», Мишель Заунер

«Хватит реветь. Прибереги свои слёзы до того момента, когда твоя мать умрёт».

Мишель сберегла свои слёзы по наставлению матери, и теперь плачет посреди H-mart, скорбя о невосполнимой утрате. Мама всегда говорила ей, что двадцать пять — важный возраст, волшебный возраст, когда случается нечто особенное. Но вместо всего особенного, о чём грезила Мишель, прозвучал страшный диагноз матери — редкая и плохо поддающаяся терапии онкология, — затем последовали два курса агрессивной химиотерапии, которые едва не свели пациентку с ума, а после она умерла в окружении родных, и её последним словом стало: «Боль!». Мишель мечтала, что мама ещё придёт в себе, ещё скажет что-то другое на прощание, что конец не может оказаться таким ужасным и грубым, но финал яростной борьбы с болезнью был именно таким. Мама умерла, а Мишель не успела насладиться их наконец наладившимися отношениями, полными любви и принятия друг друга.

Среди больших мисок, наполненных супами из говяжьих костей, среди пучков зелёного лука, каракатиц и виноградного желе Мишель восстанавливает культурный код своей матери. Большую часть жизни героиня гордилась наполовину американским происхождением, той частью, что досталась ей от отца, но теперь, когда мамы не стало, Мишель боится, что последняя тонкая ниточка, связывающая её с Кореей, может оборваться. Как мама когда-то выражала любовь к близким, запоминая в мелочах их пищевые привычки, так и Мишель теперь собирает её образ по гастрономическим крупицам. Зимой мама любила жареные каштаны. Ей нравился соленый арахис со светлым пивом. Она ела пиццу с острым маринованным перцем, соусы всегда заказывала отдельно. У неё была аллергия на сельдерей. Она бесподобно готовила корейскую еду и старалась передать своей дочери не структуру национальных рецептов, а их душу, самую суть этой еды.

После смерти матери Мишель научится готовить все вариации кимчхи и ценить каждый кусочек. Научится обращаться с рисовым тестом и редкими приправами. Но самое главное, чему ей только предстоит научиться, проделав невообразимый путь вместе с читателем, — разрешит себе снова радоваться жизни, утратив самого близкого человека.

Есть много причин, которыми можно объяснить успех книги Мишель Заунер. Это мода на автофикицональные тесты с глубоким погружением в кризис потери; это известность писательницы в музыкальных кругах (Мишель — солистка инди-поп группы); это острота темы национальной принадлежности и возвращения к корням. Но есть особый ингредиент в мемуарах Заунер, что не позволяет говорить о популярности книги в силу тривиальных причин, и это — оглушающая честность. Любовь матери и Мишель была «брутальной, жилистой, не уступавшей слабости». Они ссорились, ненавидели, разочаровывали друг друга, говорили страшные вещи в пылу ярости и очень долго шли к точке, где между повзрослевшей дочерью и постаревшей матерью вызревает новая, бескомпромиссная любовь.

За этой книгой стоит титаническая работа, которой автофикциональные тексты нередко избегают: переживания и воспоминания Мишель не выплеснуты на читателя бесструктурным полотном из горя, они собраны в ювелирную композицию, чтобы выстроить многогранную историю не о скорби, как о центральной эмоции, захлестнувшей писательницу, а о любви, достигаемой тяжёлым трудом души.

Главная героиня книги Заунер — это не она сама, а мама её глазами. Несовершенная, несправедливая, вспыльчивая мама, рядом с которой ей было тесно подростком. Мама, которая всю жизнь поражала Мишель своим нежеланием оставить след в мире — отсутствием карьерных амбиций и творческих достижений. И вот теперь, когда мама умирает, Мишель готова открыть читателю, что иногда твой след — это любовь. Мама не играла в музыкальной группе, не написала ни одной книги, а картины, нарисованные ей на художественных курсах, остались в столе; но мир запомнит её в деталях благодаря тому, какой феноменальный труд она вложила в свою семью и какую пронзительную любовь зародила в своей дочери.

Часто ли вас приводит к книге её обложка? Меня, рабу визуального вектора, — да.

Миша Никатин — один из моих любимых художников современности; его работы вы видели на обложках книг Лорри Мур у «Подписных изданий»; на «Кадаврах» Алексея Поляринова.

Так и пришла к «Помутнению» (spoiler: и не пожалела, потому что это сборник очень разных, но интересных рассказов о ментальных катастрофах).

«Физическое воспитание», Росарио Вильяхос

Каталина выросла в доме, где даже испражняются по расписанию (и в строгой очерёдности, чтобы главе семейства не пришлось почуять «женский запах»). Её воспитывают в строгости и приучают, что не столь важно, что подумает она сама, как важно, что подумает мужчина. Благодаря этой внутрисемейной системе, Каталина живёт с отвращением от того, что родилась девочкой, и мирится с присутствием «тёмной сущности» внутри, которая отвечает за ритуалы с самоповреждением.

Эта история начнётся сразу с точки кипения: героиня бредёт по дороге, вырывая волоски из своих бровей. Ужасно, что между ней и отцом её лучшей подруги только что произошла дикая сцена, ужасно, что она сбежала из их загородного дома, никого не предупредив, но ничто не сравнится с тем ужасом, который ждёт Каталину, если она не сможет попасть домой вовремя. Ради того, чтобы не быть наказанной, девушка готова рискнуть жизнью и остановить попутку, доверившись первому же незнакомцу.

Росарио Вильяхос беспощадна к своей героине. Каталина получает первую пощечину от матери, когда называет вульву «зайкой» (половые органы в их семье запрещено поминать всуе), а после менархе слышит бесценный совет мыть ноги, но не голову, чтобы «не остаться дурочкой». Родители Каты — стереотипные консерваторы. Они свыклись с тем, чтобы жить в страхе и жгучем стыде, и теперь начиняют своих детей тем же абсурдным кодексом правил. Это воспитание быстро даёт плоды, и вот Каталина, нежная, юная девушка, уже размышляет только о том, как лишить себя жизни так, чтобы выглядеть в гробу не хуже, чем Лора Палмер.

Беда с романом Вильяхос в том, что его сюжет существует только в роли полупрозрачной глазури, покрывающей соцагитку. Писательница большую часть времени занята тем, что терпеливо разжёвывает читателю, что именно она хотела сказать, и к финалу книги ты неизбежно чувствуешь себя посетителем публичной лекции о популярной психологии, которую оратор агрессивно протараторил тебе в лицо на одном дыхании. В историю трансформации подростка намертво вплетена телесная терапия, а детство Каталины разобрано на уровне примитивного психоанализа. Читается это с лёгким ощущением неловкости, как если бы от читателя действительно ждали, что он поверит в способность трёхлетнего ребёнка порефлексировать на тему своей анальной стадии и особенностей её протекания в дисфункциональной семье.

Ещё сложнее читать этот текст становится, когда Вильяхос начинает делать всё более и более громоздкие отступления, чтобы поразмышлять, о чём Каталине следовало бы позаботиться на самом деле, как её могли бы изменить годы психотерапии, и как в описанной ситуации поступил бы проработанный, «экологичный» гражданин. Так читателю не остаётся ни единого шанса на самостоятельные выводы — только пережёванная конкретным, авторски заверенным способом гендерная дисфория.

Тем не менее, это важная книга об уязвимой женской позиции. Жертва, которая «виновата сама», воспитывает ещё одну жертву, которая согласна на всё, лишь бы только в финале её оставили в покое. Грустная, трогательная история — ей просто не к лицу брутальная психологизация.

Подумала, что продублирую сюда пост про телесность в «Масле» но с ракурса гештальт-психологии. Осознанно или нет, Асако Юзуки чудесно проиллюстрировала ключевые идеи Перлза о голоде как одном из ведущих инстинктов, формирующих личность (и её отклонения).

«Good material», Dolly Alderton

«Как быть съеденной», Мария Адельманн

Нью-Йорк, наши дни. Пять женщин получают странное письмо на электронную почту: им предложено стать участницами загадочного проекта, который подразумевает групповую психотерапию. В кругу героини получат возможность поделиться историями своей жизни и рассказать, как всё было на самом деле. Единственное правило — абсолютная честность. Нужно не только вспомнить все неприглядные подробности про собственную трагедию, но и открыто высказаться о чувствах, которые вызовут истории других участниц.

Имя каждой из пяти женщин долгое время украшало первые полосы газет: журналисты смаковали мельчайшие детали произошедшего с ними и выжимали всё до последней капли из их горя. Бернис стала единственной выжившей любовницей маньяка с синей бородой, Руби пережила нападение волка и теперь ходит повсюду в шубе из его шкуры, Эшли выиграла скандальное реалити-шоу, где девушки борются за сердце холостяка, а Гретель вместе с братом сумела сбежать из дома сумасшедшей женщины, которая приютила их, когда они потерялись в лесу. Серым кардиналом остаётся пятая — Рейна. Внешне её жизнь похожа на сказку со счастливым концом: провинциалка переезжает в город, получает работу, выходит замуж за знаменитого телеведущего. Но читатель, конечно, понимает, что и жизнь Рейны окажется одним из сюжетов братьев Гримм в декорациях современных бетонных джунглей.

Мария Адельманн не только исследует новые формы хорошо знакомых читателю сказок, но и ядовито высказывается об обществе, которое возвело травму в культ, но при этом ранило её героинь своим назойливым, бесцеремонным вниманием ещё сильнее. Обвиняют ли жертву в том, что она виновата сама, пытаются ли ей посочувствовать или же собирают коллекцию сплетен, подозревая несчастную в неискренности, — все эти действия одинаково превращают личные истории в общественный адский котёл, куда со всех сторон подливается кипящее масло.

Бернис вынуждена услышать, что из всех девушек Синей Бороды она — единственная дурнушка. И действительно ли это просто счастливая случайность, что ей удалось выжить? Может, она была его сообщницей? Гретель до сих пор не может ни с кем обсудить своё детство, потому что её брат запомнил всё иначе, а для журналистов история их исчезновения свелась к легендарной фотокарточке, на которой они воссоединяются с родителями в больничном коридоре. Надо ли говорить, что Гретель уже давно сомневается в собственном благоразумии: действительно ли та жуткая женщина откармливала их с братом, чтобы съесть? И как именно они оказались в том лесу? Не отвели ли их туда сами родители?

Медийность отравляет всё, к чему прикасается, — заключает Адельманн. Особенно жутко это просматривается в рассказе Эшли, которая воспринимает реалити шоу как возможность добиться настоящей любви. Она слепо верит своей пиар команде и готова пойти на всё, чтобы завоевать сердце принца. Тем более жестоким оказывается её контакт с реальностью, в которой вся аудитория телешоу ненавидит её. Эшли сталкивается с такой волной хейта, что её лодку любви поглощает зловонная тина.

«Как быть съеденной» — симпатичный психологический триллер, в котором даже припрятан неожиданный финал. Возможно, этот сюжетный твист покажется уже инородным, потому что истории героинь самостоятельны, а динамика их взаимоотношений внутри группы быстро становится намного интереснее личности загадочного ведущего, который собрал их всех здесь не просто так.