Стальной шлем

Советская власть в Западной Германии

Поражение во Второй мировой войне, иностранная оккупация и ликвидация немецкой государственности как института при всех своих издержках открыли возможности для таких мысленных и практических экспериментов, о которых до того можно было только мечтать. Сложившееся постфактум представление о том, будто западные зоны оккупации Германии тяготели к капитализму, а восточная – к социализму, опирается на послезнание. Во второй половине 1940-х гг. всё выглядело далеко не так однозначно.

На первых порах обе ведущие партии западных зон – Социал-демократическая и Христианско-демократический союз, открыто призывали к строительству социализма. Социал-демократы даже не стали пересматривать свою партийную программу времён Веймарской республики, и до 1959 г. открыто считали своей конечной целью построение марксисткого общества, пусть и реформистским эволюционным путём. В Христианско-демократическом союзе в первые годы после войны также преобладала «левая фракция», которая приняла в 1947 г. Аленскую партийную программу. Эта программа начиналась следующими словами: «Капиталистическая экономическая система не сумела защитить государственных и социальных жизненных интересов немецкого народа». В качестве альтернативы авторы Аленской программы предлагали строительство «христианского социализма».

В своих исследованиях послевоенного немецкого общества историк Лутц Нитхаммер пришёл к выводу, что в первые послевоенные годы в Рурской области – главном индустриальном центре страны, фактически установилась необъявленная власть Советов. Никакого противодействия со стороны предыдущих руководителей предприятий не было: они либо непосредственно являлись нацистами, либо, как минимум, сотрудничали с ними, а потому при союзниках либо сидели по тюрьмам, либо были люстрированы. Рабочим Рура к тому же «повезло» с оккупантами: ими были британцы. Британские чиновники и офицеры, привыкшие к колониальным практикам «косвенного управления» мало интересовались, что там происходит на низовом уровне у «немецких папуасов», концентрируясь на вопросах более высокого уровня.

В условиях полного развала государства производственные Советы предприятий стали локальными органами исполнительной и законодательной власти. Пользуясь правовым вакуумом, эти Советы теоретически могли наделять себя любыми полномочиями. Выдача справок о денацификации, представление интересов предприятия перед оккупационными властями, найм на работу и увольнение с неё, снабжение продовольствием и предоставление коммунальных услуг – все эти вопросы фактически находились в сфере компетенций рабочих Советов Рурской области.

Однако это всесилие в условиях полного развала выхолостило политическое значение Советов. Всеобщий послевоенный голод и разруха привели к тому, что вместо вопросов о социализации и осуществления политической власти, Советы практически полностью были погружены в вопросы о том, как бы «достать» еды и угля, в том числе и нелегальным способом на «чёрном рынке». Как впоследствии писал один из авторов, «бекон» победил «социализацию».

В конце концов, к концу 1940-х гг. окно возможностей для построения социалистического общества в Западной Германии заметно сузилось. Конраду Аденауэру – представителю «правого крыла» в ХДС, удалось свернуть партию на рыночные рельсы. Создание ФРГ в 1949 г. означало возвращение института государства и, соответственно, сокращение компетенций производственных Советов. Вскоре они вернулись к привычной для себя роли контролирующих органов, надзирающих за выполнением работодателями своих социальных обязательств. Сами работодатели, кстати, тоже вернулись: денацификация быстро закончилась, и бывшие партайгеноссе въехали в свои прежние кабинеты.

Федеративная республика с тех пор развивалась как социально-ориентированная рыночная экономика, а социалистическая альтернатива так и осталась мысленным экспериментом.

www.group-telegram.com/nl/stahlhelm.com/2399

3.1K viewsJul 1, 2021 at 17:54

Советская власть в Западной Германии

Поражение во Второй мировой войне, иностранная оккупация и ликвидация немецкой государственности как института при всех своих издержках открыли возможности для таких мысленных и практических экспериментов, о которых до того можно было только мечтать. Сложившееся постфактум представление о том, будто западные зоны оккупации Германии тяготели к капитализму, а восточная – к социализму, опирается на послезнание. Во второй половине 1940-х гг. всё выглядело далеко не так однозначно.

На первых порах обе ведущие партии западных зон – Социал-демократическая и Христианско-демократический союз, открыто призывали к строительству социализма. Социал-демократы даже не стали пересматривать свою партийную программу времён Веймарской республики, и до 1959 г. открыто считали своей конечной целью построение марксисткого общества, пусть и реформистским эволюционным путём. В Христианско-демократическом союзе в первые годы после войны также преобладала «левая фракция», которая приняла в 1947 г. Аленскую партийную программу. Эта программа начиналась следующими словами: «Капиталистическая экономическая система не сумела защитить государственных и социальных жизненных интересов немецкого народа». В качестве альтернативы авторы Аленской программы предлагали строительство «христианского социализма».

В своих исследованиях послевоенного немецкого общества историк Лутц Нитхаммер пришёл к выводу, что в первые послевоенные годы в Рурской области – главном индустриальном центре страны, фактически установилась необъявленная власть Советов. Никакого противодействия со стороны предыдущих руководителей предприятий не было: они либо непосредственно являлись нацистами, либо, как минимум, сотрудничали с ними, а потому при союзниках либо сидели по тюрьмам, либо были люстрированы. Рабочим Рура к тому же «повезло» с оккупантами: ими были британцы. Британские чиновники и офицеры, привыкшие к колониальным практикам «косвенного управления» мало интересовались, что там происходит на низовом уровне у «немецких папуасов», концентрируясь на вопросах более высокого уровня.

В условиях полного развала государства производственные Советы предприятий стали локальными органами исполнительной и законодательной власти. Пользуясь правовым вакуумом, эти Советы теоретически могли наделять себя любыми полномочиями. Выдача справок о денацификации, представление интересов предприятия перед оккупационными властями, найм на работу и увольнение с неё, снабжение продовольствием и предоставление коммунальных услуг – все эти вопросы фактически находились в сфере компетенций рабочих Советов Рурской области.

Однако это всесилие в условиях полного развала выхолостило политическое значение Советов. Всеобщий послевоенный голод и разруха привели к тому, что вместо вопросов о социализации и осуществления политической власти, Советы практически полностью были погружены в вопросы о том, как бы «достать» еды и угля, в том числе и нелегальным способом на «чёрном рынке». Как впоследствии писал один из авторов, «бекон» победил «социализацию».

В конце концов, к концу 1940-х гг. окно возможностей для построения социалистического общества в Западной Германии заметно сузилось. Конраду Аденауэру – представителю «правого крыла» в ХДС, удалось свернуть партию на рыночные рельсы. Создание ФРГ в 1949 г. означало возвращение института государства и, соответственно, сокращение компетенций производственных Советов. Вскоре они вернулись к привычной для себя роли контролирующих органов, надзирающих за выполнением работодателями своих социальных обязательств. Сами работодатели, кстати, тоже вернулись: денацификация быстро закончилась, и бывшие партайгеноссе въехали в свои прежние кабинеты.

Федеративная республика с тех пор развивалась как социально-ориентированная рыночная экономика, а социалистическая альтернатива так и осталась мысленным экспериментом.

BY Стальной шлем