Хрупкость персоналистских режимов при передаче власти была выявлена в Античности и подтверждается в современности.
Институты делают режим более гибким и, следовательно, более прочным, распределяя его опоры по более широкой площади. Они помогают обставить процесс передачи власти не как акт персонального произвола правителя, а как результат согласия между властью и народом, камуфлируют личное желание под коллективное. Передача власти происходит в роскошно оформленном процедурном футляре.
Но у обременения авторитаризма институтами есть и слабая сторона. Институты ослабляют хватку режима. Часть усилий уходит на их создание и поддержание в нужном редуцированном состоянии. Силы правителя расходуются не только на то, чтобы контролировать общество, но и на надзор за институтами, которые, в свою очередь, контролируют общество на вверенных им участках. Усилие власти доходит до общества не напрямую, а опосредованно.
Кроме того, когда личный авторитет правителя по каким-то причинам ослабевает - в результате старости, болезни или смерти, глубокого экономического кризиса, проигранной войны, - в людях, наполняющих буферные институты, включается программа самосохранения, поскольку правитель больше не является главным гарантом их безопасности. Тогда редуцированные институты выходят из-под контроля и начинают вести собственную игру.
Когда авторитарный правитель теряет власть или оказывается не способен ее передать, в том числе потому, что ему препятствуют им же созданные институты, говорят о крахе режима. Но крах никогда не происходит в вакууме, история страны не кончается вместе с историей режима: павший режим растворяется в истории, определяя химический состав национального будущего.
Авторитаризм с институтами можно рассматривать как аномалию, а можно - как стадию национальной истории. Первое предполагает взгляд на авторитарный режим как на герметичную, замкнутую в себе систему, существующую отдельно от основного движения истории, - лужу или заводь на берегу реки. Альтернативный взгляд может исходить из того, что авторитаризм с институтами - одна из стадий развития общества (которое совершенно не обязано поступательно идти только вперед к увеличению количества свободы, но может и петлять). В конце концов все европейские демократические государства когда-то прошли через авторитаризм с институтами по пути от абсолютных монархий к монархиям парламентским и конституционным или даже к республикам.
Конец авторитаризма с институтами, по итогам которого институтов становится больше, а авторитаризма меньше, можно рассматривать как крушение, проигрыш режима, а можно - как исполнение им своей задачи.
Лидер авторитарного режима осознает, что момент передачи власти - момент слабости. Гусеница уже не ползает и не пожирает растения с прежней активностью, а бабочка еще не летает. И главное: неизвестно, куда она полетит и что расскажет о гусенице.
Слабость авторитаризма состоит в том, что его легитимность всегда дефектна. Она всегда домыслена, достроена в воображении. В ней есть элементы дополненной реальности. И соперники или наследники всегда чувствуют искушение возвести свою легитимность на явном или замаскированном отрицании дефектной легитимности предыдущего правления: предшественники делали так, а мы иначе, потому что так было неправильно, а неправильно было потому, что они творили произвол и вас, граждан, не спросили, а мы спросим. Именно так развивалась русская политическая история XX-го и начала XXI века. Именно такого строительства новой легитимности на руинах своего наследия хочет избежать Путин и не находит способа, как его избежать.
Реальная опасность очередного сезона сериала «Демонтаж» служит для лидера, пока сам он еще жив и активен, важным стимулом или передать власть подконтрольному преемнику, или стать преемником самого себя. После колебаний Путин, очевидно, выбрал второй вариант.
Хрупкость персоналистских режимов при передаче власти была выявлена в Античности и подтверждается в современности.
Институты делают режим более гибким и, следовательно, более прочным, распределяя его опоры по более широкой площади. Они помогают обставить процесс передачи власти не как акт персонального произвола правителя, а как результат согласия между властью и народом, камуфлируют личное желание под коллективное. Передача власти происходит в роскошно оформленном процедурном футляре.
Но у обременения авторитаризма институтами есть и слабая сторона. Институты ослабляют хватку режима. Часть усилий уходит на их создание и поддержание в нужном редуцированном состоянии. Силы правителя расходуются не только на то, чтобы контролировать общество, но и на надзор за институтами, которые, в свою очередь, контролируют общество на вверенных им участках. Усилие власти доходит до общества не напрямую, а опосредованно.
Кроме того, когда личный авторитет правителя по каким-то причинам ослабевает - в результате старости, болезни или смерти, глубокого экономического кризиса, проигранной войны, - в людях, наполняющих буферные институты, включается программа самосохранения, поскольку правитель больше не является главным гарантом их безопасности. Тогда редуцированные институты выходят из-под контроля и начинают вести собственную игру.
Когда авторитарный правитель теряет власть или оказывается не способен ее передать, в том числе потому, что ему препятствуют им же созданные институты, говорят о крахе режима. Но крах никогда не происходит в вакууме, история страны не кончается вместе с историей режима: павший режим растворяется в истории, определяя химический состав национального будущего.
Авторитаризм с институтами можно рассматривать как аномалию, а можно - как стадию национальной истории. Первое предполагает взгляд на авторитарный режим как на герметичную, замкнутую в себе систему, существующую отдельно от основного движения истории, - лужу или заводь на берегу реки. Альтернативный взгляд может исходить из того, что авторитаризм с институтами - одна из стадий развития общества (которое совершенно не обязано поступательно идти только вперед к увеличению количества свободы, но может и петлять). В конце концов все европейские демократические государства когда-то прошли через авторитаризм с институтами по пути от абсолютных монархий к монархиям парламентским и конституционным или даже к республикам.
Конец авторитаризма с институтами, по итогам которого институтов становится больше, а авторитаризма меньше, можно рассматривать как крушение, проигрыш режима, а можно - как исполнение им своей задачи.
Лидер авторитарного режима осознает, что момент передачи власти - момент слабости. Гусеница уже не ползает и не пожирает растения с прежней активностью, а бабочка еще не летает. И главное: неизвестно, куда она полетит и что расскажет о гусенице.
Слабость авторитаризма состоит в том, что его легитимность всегда дефектна. Она всегда домыслена, достроена в воображении. В ней есть элементы дополненной реальности. И соперники или наследники всегда чувствуют искушение возвести свою легитимность на явном или замаскированном отрицании дефектной легитимности предыдущего правления: предшественники делали так, а мы иначе, потому что так было неправильно, а неправильно было потому, что они творили произвол и вас, граждан, не спросили, а мы спросим. Именно так развивалась русская политическая история XX-го и начала XXI века. Именно такого строительства новой легитимности на руинах своего наследия хочет избежать Путин и не находит способа, как его избежать.
Реальная опасность очередного сезона сериала «Демонтаж» служит для лидера, пока сам он еще жив и активен, важным стимулом или передать власть подконтрольному преемнику, или стать преемником самого себя. После колебаний Путин, очевидно, выбрал второй вариант.
BY Дилетант
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge.
from nl
