Пока я лениво почитывал одинокого мечтателя о всеобщем единстве и грядущем воскрешении потомков космиста Николая Фёдорова, коллеги подкинули видео о. Иоанна Гуайта, в котором он рассуждает о притче о злых виноградарях и делает выводы о «церкви, где есть всё, но не хватает Бога». Выводы, к сожалению, за которыми не следует никаких предложений, а поставленный вопрос в очередной раз остаётся открытым. Но речь вообще не про видео и не про мнение о. Иоанна. Да и в целом для меня всё это довольно скучная риторико-экклезиологическая возня на фоне стремительно усугубляющегося кризиса мирового православного единства. Вопрос как всегда про классическое «что делать здесь и сейчас конкретно мне, ей, ему, нам?», т.е. возможно ли быть в церкви без Христа? Очевидно же, что нет. Но эта очевидность сама по себе сегодня стала неочевидной, и в этом проблема. Проблема в том, что мы смотрим на отношения со Христом как-то насильственно и требовательно, как избалованные дети, смотрим на них изнутри некоторой невозможности быть вообще оставленными Богом. И люди пугаются самой мысли, что если церковь остаётся без Бога, то значит Он ушёл в другое место, или же нам надо успеть спасти Его, унести в некое подполье. Перед нами странная оппозиция и борьба за Христа с двух сторон: одна сторона обвиняет другую в том, что сохранённая иерархия без Христа не может быть Церковью (а она без Христа потому-то и потому-то и, вообще, все кругом „сергиане“), другая – что отделить Христа и унести Его в подполье невозможно и т.д. Замкнутый круг, который можно только перерасти, пройдя опыт оставленности и обретения!
Подумалось, что Николай Фёдоров с его не-христологической сотериологией воскрешения мертвых и философией общего дела отчасти созвучен идее «совершеннолетнего мира» Дитриха Бонхёффера, где Бог бессилен, слаб, вытеснен и тд., и даже в чём-то превосходит его.
С одной стороны, Флоровский справедливо упрекает Фёдорова за исключение благодати из жизни человека, за замену её на труд, за противопоставление божественному действию человеческого в странном синтезе религиозно-технического проекта хозяйственного делания, объединения вокруг трудовой совместности, религии всеобщего предприятия, что он строит как бы „новое христианство“, что несмотря на всё его космическое межпланетное строительство, его система душная, зачарованная смертью и прочее…
С другой же стороны, всё острее ощущается как бы сгущающаяся мысль о необходимости собирания людей вопреки вышеупомянутой оппозиции, вопреки одним и другим, вопреки историческому и политическому моменту, месту, ситуации, ощущается мотив объединения именно ради общего дела там, где ты есть.
В этом посте нет и не будет никаких призывов воспоследовать учениям Фёдорова или Бонхёффера или же какой-то попытки решить экклезиологические проблемы, в коих я и не специалист. Это, скорее, всего лишь пример. Просто наше понимание Христа всё ещё в значительной степени несовершеннолетнее, и мы никак не можем усвоить, что бывают времена, когда невозможно всё решить надеждой только на благодать, упованием на вмешательство извне и исключительно творческим миропониманием в отношениях с Богом, не можем принять мысль, что Бог может дать нам ощутить Его не-необходимость и не-невозможность, оставить нас для нас, чтобы мы смогли объединиться и поработать для общего дела, для разума, для науки, для материального прогресса и духовного роста, для взросления сознания, чтобы мы выросли во Христе без Него, чтобы снова смочь Его увидеть новым взглядом, более взрослым, осмысленным, глубоким. И это необязательно должно проходить на каком-то вселенском уровне, а может случаться в группах и сообществах, из которых что-то потом произрастает.
Пока я лениво почитывал одинокого мечтателя о всеобщем единстве и грядущем воскрешении потомков космиста Николая Фёдорова, коллеги подкинули видео о. Иоанна Гуайта, в котором он рассуждает о притче о злых виноградарях и делает выводы о «церкви, где есть всё, но не хватает Бога». Выводы, к сожалению, за которыми не следует никаких предложений, а поставленный вопрос в очередной раз остаётся открытым. Но речь вообще не про видео и не про мнение о. Иоанна. Да и в целом для меня всё это довольно скучная риторико-экклезиологическая возня на фоне стремительно усугубляющегося кризиса мирового православного единства. Вопрос как всегда про классическое «что делать здесь и сейчас конкретно мне, ей, ему, нам?», т.е. возможно ли быть в церкви без Христа? Очевидно же, что нет. Но эта очевидность сама по себе сегодня стала неочевидной, и в этом проблема. Проблема в том, что мы смотрим на отношения со Христом как-то насильственно и требовательно, как избалованные дети, смотрим на них изнутри некоторой невозможности быть вообще оставленными Богом. И люди пугаются самой мысли, что если церковь остаётся без Бога, то значит Он ушёл в другое место, или же нам надо успеть спасти Его, унести в некое подполье. Перед нами странная оппозиция и борьба за Христа с двух сторон: одна сторона обвиняет другую в том, что сохранённая иерархия без Христа не может быть Церковью (а она без Христа потому-то и потому-то и, вообще, все кругом „сергиане“), другая – что отделить Христа и унести Его в подполье невозможно и т.д. Замкнутый круг, который можно только перерасти, пройдя опыт оставленности и обретения!
Подумалось, что Николай Фёдоров с его не-христологической сотериологией воскрешения мертвых и философией общего дела отчасти созвучен идее «совершеннолетнего мира» Дитриха Бонхёффера, где Бог бессилен, слаб, вытеснен и тд., и даже в чём-то превосходит его.
С одной стороны, Флоровский справедливо упрекает Фёдорова за исключение благодати из жизни человека, за замену её на труд, за противопоставление божественному действию человеческого в странном синтезе религиозно-технического проекта хозяйственного делания, объединения вокруг трудовой совместности, религии всеобщего предприятия, что он строит как бы „новое христианство“, что несмотря на всё его космическое межпланетное строительство, его система душная, зачарованная смертью и прочее…
С другой же стороны, всё острее ощущается как бы сгущающаяся мысль о необходимости собирания людей вопреки вышеупомянутой оппозиции, вопреки одним и другим, вопреки историческому и политическому моменту, месту, ситуации, ощущается мотив объединения именно ради общего дела там, где ты есть.
В этом посте нет и не будет никаких призывов воспоследовать учениям Фёдорова или Бонхёффера или же какой-то попытки решить экклезиологические проблемы, в коих я и не специалист. Это, скорее, всего лишь пример. Просто наше понимание Христа всё ещё в значительной степени несовершеннолетнее, и мы никак не можем усвоить, что бывают времена, когда невозможно всё решить надеждой только на благодать, упованием на вмешательство извне и исключительно творческим миропониманием в отношениях с Богом, не можем принять мысль, что Бог может дать нам ощутить Его не-необходимость и не-невозможность, оставить нас для нас, чтобы мы смогли объединиться и поработать для общего дела, для разума, для науки, для материального прогресса и духовного роста, для взросления сознания, чтобы мы выросли во Христе без Него, чтобы снова смочь Его увидеть новым взглядом, более взрослым, осмысленным, глубоким. И это необязательно должно проходить на каком-то вселенском уровне, а может случаться в группах и сообществах, из которых что-то потом произрастает.
BY Теология в процессе
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai.
from nl
