График объясняет, почему сланцевая революция в США состоялась и почему технологию сложно масштабировать не только в другие страны, но даже на соседние сланцевые формации в тех же Штатах. Производительность нефтяной буровой в Пермском бассейне в 3-5 раз выше, чем в Игл Форде или Бакене. Производительность газовой скважины в Аппалачи в разы больше, чем на других формациях. То есть Пермь и Аппалачи – это просто уникальные месторождения (как, например, Саудовский Гавр или советский Саматлор), к освоению которых была найдена своя технология.
Хотя идеологи сланцевой революции долгое время пропагандировали именно технологический подход, освоим чуть ли не любой ТРИЗ нефти, нужен лишь бур и пропант. Впрочем, на графике вновь просматривается и тревожная тенденция. Производительность май23/май24 в Перми на скважину начинает снижаться, несмотря на то, что каждая новая скважина становится все технологичнее и сложнее. Впрочем, пока этот фактор нивелируется экстенсивными методами: больше бурим - больше добываем.
График объясняет, почему сланцевая революция в США состоялась и почему технологию сложно масштабировать не только в другие страны, но даже на соседние сланцевые формации в тех же Штатах. Производительность нефтяной буровой в Пермском бассейне в 3-5 раз выше, чем в Игл Форде или Бакене. Производительность газовой скважины в Аппалачи в разы больше, чем на других формациях. То есть Пермь и Аппалачи – это просто уникальные месторождения (как, например, Саудовский Гавр или советский Саматлор), к освоению которых была найдена своя технология.
Хотя идеологи сланцевой революции долгое время пропагандировали именно технологический подход, освоим чуть ли не любой ТРИЗ нефти, нужен лишь бур и пропант. Впрочем, на графике вновь просматривается и тревожная тенденция. Производительность май23/май24 в Перми на скважину начинает снижаться, несмотря на то, что каждая новая скважина становится все технологичнее и сложнее. Впрочем, пока этот фактор нивелируется экстенсивными методами: больше бурим - больше добываем.
These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai.
from nl
