Специальная военная операция расколола российское литературное сообщество. Многие литераторы, в том числе из тех, кто активно продвигался, получал премии и награды, экранизировался, ныне отреклись от своей страны и либо открыто поддержали нашего военного противника, либо заняли выжидающую позицию. Почти все литературные структуры показательно игнорируют происходящее, демонстрируют нейтралитет, зачастую агрессивный. Мы считаем это следствием неадекватности прежних форм литературной политики, их несоответствия духу времени.
Но есть авторы, кто остался верен Родине и своему народу. Именно с их творческой работой связано новое и здоровое, что появилось в литературе за эти два года. Первой была оформлена в сложившееся течение военная поэзия – именно она породила такой читательский интерес к стихам, какого не было уже несколько десятилетий. Сейчас ее нагоняет волна фронтовых очерков и окопной прозы.
Чтобы открыто поддержать свою страну, нужна известная смелость, что уже говорит о том, по каким извращенным законам развивалась в последние десятилетия российская культура. Писателей, занявших позицию государства, третируют как наемных пропагандистов, «певцов войны», перед ними закрылись двери журналов и издательств, в которых они прежде печатались, книжных ярмарок и фестивалей, телевизионных передач и радиостанций, где они прежде выступали.
Неудивительно, что патриотически настроенные писатели, поэты, критики, будучи выброшенными из прежнего, «дофевральского» литературного процесса, стали действовать сообща, стремясь найти свое место в общественном поле. Сперва этот союз казался ситуативным, ведь речь идет о людях разных эстетических взглядов, традиций, школ, наконец, разных поколений. Но сегодня, в начале третьего года СВО, мы признаем, что наше устойчивое сущностное единство прошло проверку временем, и заявляем о существовании нового коллективного субъекта в литературе – «Союза 24 февраля».
Утверждая свою субъектность, мы тем самым говорим, что нам тесно в рамках существующих институций. Мы ценим свободу, но нам противно квазилиберальное презрение к стране и народу. Мы чтим традицию, но понимаем ее шире, чем те бюрократы от литературы, кто хотел бы монополизировать и монетизировать понятие патриотизма. И мы отвергаем равнодушие и малодушие, выражающиеся в дистанцировании от темы СВО. Цеховая замкнутость, экспертократия довела русскую литературу до крайней степени отчуждения от читателя. Поэтому мы за выход к аудитории, за непосредственное общение с читателем. Установка «народ не поймет» – неверна в принципе. В обществе созрел запрос на серьезный и правдивый разговор о человеке, его месте в истории, его предназначении, – чем, собственно, и славилась всегда русская литература. В развернувшейся реальности писателями должен быть сформирован новый отечественный эпос.
Мы против монополизма и сами не стремимся к монополии.
Мы за диалог и дискуссионное поле. Мы заявляем, что свобода творчества – основа творчества, а писатель в акте творения обладает правом на политический и социальный иммунитет, но творчество бесплодно без осознания ответственности перед читателем, страной и временем. Потому нам кажется опасным подход, при котором литература как предмет государственного регулирования – это книжная отрасль и ничего более. Литература – территория формирования смыслов, идей. Это большая работа по осознанию современности в общем цивилизационном контексте и формированию образа будущего.
Мы считаем, что государство имеет возможность четко заявить о своих интересах в литературе, а не пускать процессы на самотек. Государство должно прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем или культурной диверсией. Сейчас же государственная помощь если на что и ориентирована, то не на поиск новых имен, новых форм, новых концепций, новых парадигм, а на отработку ранее сформированной идеологической повестки, уходящей корнями в девяностые.
Специальная военная операция расколола российское литературное сообщество. Многие литераторы, в том числе из тех, кто активно продвигался, получал премии и награды, экранизировался, ныне отреклись от своей страны и либо открыто поддержали нашего военного противника, либо заняли выжидающую позицию. Почти все литературные структуры показательно игнорируют происходящее, демонстрируют нейтралитет, зачастую агрессивный. Мы считаем это следствием неадекватности прежних форм литературной политики, их несоответствия духу времени.
Но есть авторы, кто остался верен Родине и своему народу. Именно с их творческой работой связано новое и здоровое, что появилось в литературе за эти два года. Первой была оформлена в сложившееся течение военная поэзия – именно она породила такой читательский интерес к стихам, какого не было уже несколько десятилетий. Сейчас ее нагоняет волна фронтовых очерков и окопной прозы.
Чтобы открыто поддержать свою страну, нужна известная смелость, что уже говорит о том, по каким извращенным законам развивалась в последние десятилетия российская культура. Писателей, занявших позицию государства, третируют как наемных пропагандистов, «певцов войны», перед ними закрылись двери журналов и издательств, в которых они прежде печатались, книжных ярмарок и фестивалей, телевизионных передач и радиостанций, где они прежде выступали.
Неудивительно, что патриотически настроенные писатели, поэты, критики, будучи выброшенными из прежнего, «дофевральского» литературного процесса, стали действовать сообща, стремясь найти свое место в общественном поле. Сперва этот союз казался ситуативным, ведь речь идет о людях разных эстетических взглядов, традиций, школ, наконец, разных поколений. Но сегодня, в начале третьего года СВО, мы признаем, что наше устойчивое сущностное единство прошло проверку временем, и заявляем о существовании нового коллективного субъекта в литературе – «Союза 24 февраля».
Утверждая свою субъектность, мы тем самым говорим, что нам тесно в рамках существующих институций. Мы ценим свободу, но нам противно квазилиберальное презрение к стране и народу. Мы чтим традицию, но понимаем ее шире, чем те бюрократы от литературы, кто хотел бы монополизировать и монетизировать понятие патриотизма. И мы отвергаем равнодушие и малодушие, выражающиеся в дистанцировании от темы СВО. Цеховая замкнутость, экспертократия довела русскую литературу до крайней степени отчуждения от читателя. Поэтому мы за выход к аудитории, за непосредственное общение с читателем. Установка «народ не поймет» – неверна в принципе. В обществе созрел запрос на серьезный и правдивый разговор о человеке, его месте в истории, его предназначении, – чем, собственно, и славилась всегда русская литература. В развернувшейся реальности писателями должен быть сформирован новый отечественный эпос.
Мы против монополизма и сами не стремимся к монополии.
Мы за диалог и дискуссионное поле. Мы заявляем, что свобода творчества – основа творчества, а писатель в акте творения обладает правом на политический и социальный иммунитет, но творчество бесплодно без осознания ответственности перед читателем, страной и временем. Потому нам кажется опасным подход, при котором литература как предмет государственного регулирования – это книжная отрасль и ничего более. Литература – территория формирования смыслов, идей. Это большая работа по осознанию современности в общем цивилизационном контексте и формированию образа будущего.
Мы считаем, что государство имеет возможность четко заявить о своих интересах в литературе, а не пускать процессы на самотек. Государство должно прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем или культурной диверсией. Сейчас же государственная помощь если на что и ориентирована, то не на поиск новых имен, новых форм, новых концепций, новых парадигм, а на отработку ранее сформированной идеологической повестки, уходящей корнями в девяностые.
BY СОЮЗ 24 ФЕВРАЛЯ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram.
from nl
