Дочитала «Удивительную историю Уильяма Бакеланда» Гарри Митсидиса, нахожусь под впечатлением.
Есть люди, которые коллекционируют марки, есть те, кто собирает редкие книги, а есть особая категория — собиратели стран. Они не просто путешествуют, а методично закрывают пробелы в своих списках, гоняясь за недостающими территориями. Ради формального визита на крошечный атолл они готовы переплыть океан, а ради новой галочки в личном списке — выложить шестизначную сумму, купить билет на ледокол до Арктики или зафрахтовать частный самолёт.
Обычно в этом неформально закрытом клубе собираются люди в возрасте, успевшие сделать карьеру и заработать достаточно, чтобы позволить себе подобные авантюры. Но в какой-то момент в их ряды врывается Уильям Бакеланд — молодой, харизматичный и обеспеченный на три поколения вперед правнук Лео Бакеланда, изобретателя бакелита, первого промышленного пластика. Юный Бакеланд довольно быстро становится своим. Он организует поездки в самые глухие и недоступные точки мира, собирает вокруг себя элиту трэвел-комьюнити, вдохновляет, увлекает — и колесит по планете в компании таких же фанатиков. Все идет идеально, пока не выясняется, что никакого Уильяма Бакеланда не существует.
Гарри Митсидис, один из самых известных «собирателей стран», который не просто посетил все официально признанные государства, но и побывал в сотнях труднодоступных мест, описывает историю разоблачения афериста, сумевшего элегантно нагреть десятки матерых путешественников на сотни тысяч евро. Среди жертв, кроме прочих, оказался небезызвестный Артемий Лебедев, что делает историю ещё пикантнее.
Книга не только отличная, но и неожиданно полезная — она каким-то образом разбудила во мне дремавший лет 25 интерес к географии. О половине мест, куда заносило автора, я раньше не слышала, но теперь знаю о них больше, чем когда-либо планировала. Это во-первых.
Во-вторых, было чертовски интересно наблюдать за тем, как устроено трэвел-сообщество, в которое случайному человеку не попасть. Порог входа, мягко говоря, высокий: десятки тысяч долларов, удобные для путешественников паспорта и возможность быстро получить нужные визы.
Отдельно любопытно было узнавать, как люди реагировали на аферу: кто-то сразу чуял подвох, кто-то не хотел верить в очевидное, а кто-то потерял не только деньги, но и веру в людей.
Тем не менее, больше всего меня зацепил не сам аферист, а та среда, в которой он появился. До сих пор думаю, где проходит граница между страстью и одержимостью, насколько далеко человек готов зайти ради галочки в своем списке, и главное — если все вокруг построено на идее исключительности, почему именно этот обман оказался для закрытого сообщества таким оскорбительным.
#чтопочитать
Есть люди, которые коллекционируют марки, есть те, кто собирает редкие книги, а есть особая категория — собиратели стран. Они не просто путешествуют, а методично закрывают пробелы в своих списках, гоняясь за недостающими территориями. Ради формального визита на крошечный атолл они готовы переплыть океан, а ради новой галочки в личном списке — выложить шестизначную сумму, купить билет на ледокол до Арктики или зафрахтовать частный самолёт.
Обычно в этом неформально закрытом клубе собираются люди в возрасте, успевшие сделать карьеру и заработать достаточно, чтобы позволить себе подобные авантюры. Но в какой-то момент в их ряды врывается Уильям Бакеланд — молодой, харизматичный и обеспеченный на три поколения вперед правнук Лео Бакеланда, изобретателя бакелита, первого промышленного пластика. Юный Бакеланд довольно быстро становится своим. Он организует поездки в самые глухие и недоступные точки мира, собирает вокруг себя элиту трэвел-комьюнити, вдохновляет, увлекает — и колесит по планете в компании таких же фанатиков. Все идет идеально, пока не выясняется, что никакого Уильяма Бакеланда не существует.
Гарри Митсидис, один из самых известных «собирателей стран», который не просто посетил все официально признанные государства, но и побывал в сотнях труднодоступных мест, описывает историю разоблачения афериста, сумевшего элегантно нагреть десятки матерых путешественников на сотни тысяч евро. Среди жертв, кроме прочих, оказался небезызвестный Артемий Лебедев, что делает историю ещё пикантнее.
Книга не только отличная, но и неожиданно полезная — она каким-то образом разбудила во мне дремавший лет 25 интерес к географии. О половине мест, куда заносило автора, я раньше не слышала, но теперь знаю о них больше, чем когда-либо планировала. Это во-первых.
Во-вторых, было чертовски интересно наблюдать за тем, как устроено трэвел-сообщество, в которое случайному человеку не попасть. Порог входа, мягко говоря, высокий: десятки тысяч долларов, удобные для путешественников паспорта и возможность быстро получить нужные визы.
Отдельно любопытно было узнавать, как люди реагировали на аферу: кто-то сразу чуял подвох, кто-то не хотел верить в очевидное, а кто-то потерял не только деньги, но и веру в людей.
Тем не менее, больше всего меня зацепил не сам аферист, а та среда, в которой он появился. До сих пор думаю, где проходит граница между страстью и одержимостью, насколько далеко человек готов зайти ради галочки в своем списке, и главное — если все вокруг построено на идее исключительности, почему именно этот обман оказался для закрытого сообщества таким оскорбительным.
#чтопочитать
Кстати, из практически полезного. Гарри Митсидис, кроме прочего, — основатель «Номадмании». Это соцсеть для заядлых путешественников и что-то вроде клуба коллекционеров стран. Мир в «Номадмании» разбит на 1300+ регионов (но есть списки и по странам и областям). По каждому региону есть рекомендации, подборки локаций и достопримечательностей, а также челленджи — например, добраться не только до столиц, но и в самые глухие районы.
По сути это система, которая помогает структурировать путешествия, ставить новые цели, находить единомышленников и планировать совместные поездки на край географии. Помимо этого, там есть рейтинги, подборки сложных для посещения территорий и система верификации, которая исключает возможность приписать себе липовые поездки.
Среди рекомендаций встречается и стереотипный бред вроде советов drink vodka with locals или wear an ushanka, но их можно просто игнорировать.
В общем, если любите ездить в отпуск раз в год и разлагаться на лежаке, сайт вряд ли пригодится. Но если любите исследовать и коллекционировать новые места, «Номадмания» может стать подспорьем.
По сути это система, которая помогает структурировать путешествия, ставить новые цели, находить единомышленников и планировать совместные поездки на край географии. Помимо этого, там есть рейтинги, подборки сложных для посещения территорий и система верификации, которая исключает возможность приписать себе липовые поездки.
Среди рекомендаций встречается и стереотипный бред вроде советов drink vodka with locals или wear an ushanka, но их можно просто игнорировать.
В общем, если любите ездить в отпуск раз в год и разлагаться на лежаке, сайт вряд ли пригодится. Но если любите исследовать и коллекционировать новые места, «Номадмания» может стать подспорьем.
К вечеру пятницы мозги вскипели настолько, что я уже не в состоянии решить, какую часть фотосета показать — в образе солнечного зайчика или femme fatale. Поэтому держите оба. Шаббат шалом.
Узнала, что Александра Шалашова пишет хоррор с рабочим названием «Элеватор “Две башни”», и пришла в экстаз. Не знаю, читают ли меня самарчане и сочувствующие, но если вы вдруг не в курсе: элеватор, о котором там пойдет речь, — не просто гигантский образчик брутализма, не просто зернохранилище, а бетонный колосс, символ промышленного тогда еще Куйбышева, вросший в урбанистический пейзаж так глубоко, что из местных его уже почти никто не замечает.
Последние лет двадцать он стоял забытым и полузаброшенным, но тут про него вспомнили. И не просто вспомнили — а сделали центральной фигурой хоррора. И это логично: размеры, запустение, атмосфера отложенной катастрофы. Вот вам и Сайлент-Хилл местного разлива, ничего придумывать не надо.
Я в восторге. Про Самару наконец-то напишут! И это будет «где-то в Поволжье», не в «городе N», а в Самаре. В моей родной, любимой, узнаваемой Самаре со всеми её бетонными массивами, бесконечной набережной и волжским духом.
Могу навскидку назвать пару десятков книг про провинцию, но вот чтобы сюжет разворачивался в Самаре — хоть убей, ни одной не вспомню. А теперь такая будет.
И да, видимо, меня так торкнуло ещё и потому, что чем дольше живёшь вдали от родного города, тем сильнее начинают притягивать вещи, которые раньше казались просто частью ландшафта. Кто-то вешает на холодильник магниты и скупает сборные модели панелек, а я буквально полгода назад чуть не купила дорогущий бетонный ночник в форме самарского элеватора. Не купила — и до сих пор жалею.
Тогда казалось: ну серьёзно, зачем и как я попру в Израиль тяжеленный кусок бетона? Вручную? В чемодане? Отложила до лучших времен. Теперь думаю — зря. Это был бы не просто сувенир, а возможность поставить Самару на тумбочку и иногда включать, пусть светит. Как и положено городу, который с тобой даже тогда, когда ты от него далеко.
Куплю, наверное. И книгу буду ждать.
Последние лет двадцать он стоял забытым и полузаброшенным, но тут про него вспомнили. И не просто вспомнили — а сделали центральной фигурой хоррора. И это логично: размеры, запустение, атмосфера отложенной катастрофы. Вот вам и Сайлент-Хилл местного разлива, ничего придумывать не надо.
Я в восторге. Про Самару наконец-то напишут! И это будет «где-то в Поволжье», не в «городе N», а в Самаре. В моей родной, любимой, узнаваемой Самаре со всеми её бетонными массивами, бесконечной набережной и волжским духом.
Могу навскидку назвать пару десятков книг про провинцию, но вот чтобы сюжет разворачивался в Самаре — хоть убей, ни одной не вспомню. А теперь такая будет.
И да, видимо, меня так торкнуло ещё и потому, что чем дольше живёшь вдали от родного города, тем сильнее начинают притягивать вещи, которые раньше казались просто частью ландшафта. Кто-то вешает на холодильник магниты и скупает сборные модели панелек, а я буквально полгода назад чуть не купила дорогущий бетонный ночник в форме самарского элеватора. Не купила — и до сих пор жалею.
Тогда казалось: ну серьёзно, зачем и как я попру в Израиль тяжеленный кусок бетона? Вручную? В чемодане? Отложила до лучших времен. Теперь думаю — зря. Это был бы не просто сувенир, а возможность поставить Самару на тумбочку и иногда включать, пусть светит. Как и положено городу, который с тобой даже тогда, когда ты от него далеко.
Куплю, наверное. И книгу буду ждать.
Читаю сборник Владимира Медведева «Хороший братец — мертвый братец» (возможно, кто-то читал его «Заххок»). Начала с «Охоты с кукуем», десятого из тринадцати рассказов.
Вообще заметила, что почти всегда так делаю: открываю сборник и выбираю рассказ по названию, которое резонирует с настроением. Потом читаю ещё парочку вразнобой, и только если очень понравилось, возвращаюсь к первому тексту.
Не знаю, с чем это связано. Может, с детства осталось ощущение, что рассказы — как конфеты в коробке: можно выбирать. Или просто внутренний саботаж, желание делать не как положено. А вы как читаете сборники — по порядку или как придется?
Вообще заметила, что почти всегда так делаю: открываю сборник и выбираю рассказ по названию, которое резонирует с настроением. Потом читаю ещё парочку вразнобой, и только если очень понравилось, возвращаюсь к первому тексту.
Не знаю, с чем это связано. Может, с детства осталось ощущение, что рассказы — как конфеты в коробке: можно выбирать. Или просто внутренний саботаж, желание делать не как положено. А вы как читаете сборники — по порядку или как придется?
Есть люди, у которых жизнь — это стройная система: планы, дедлайны, контроль хаоса. Они встают в 6:30, завтракают белком с клетчаткой и не забывают поливать растения. А есть я.
Я, конечно, стараюсь — списки задач, иллюзия контроля, все как надо. Но в какой-то момент всё равно пью кофе на голодный желудок, ищу планер в одной сумке, а он, как назло, в другой, и вместо того, чтобы пойти по делам, залипаю в телефон. Однако, залипаю в хорошее. Скажем, в канал Маши, она же Добрая Веда.
Маша виртуозно разгружает мою голову. Настолько виртуозно, что канал даже не замьючен.
У неё нет ничего грузного, зато есть крепкий юмор, лёгкие, но умные истории, бодрый чат и неприлизанная речь, которую мало где встретишь. Вот, почитайте про Цунами, например, или про блины. Или о том, как правильно падать на рельсы.
Потом скажете мне спасибо.
Это чтение из той эпохи, когда ЖЖ не был погребен под завалами экспертных экспертов, продажных продаж и обзоров на хлам с маркетплейсов (что не отменяет того факта, что всем время от времени нужен хлам с маркетплейсов).
Машу, в общем, от души рекомендую. И кстати, она мне не абы кто — мы дружим в крошечном админском чатике на 7 блогеров. Так что могу заверить: человек хороший, писать умеет, читать стоит.
Я, конечно, стараюсь — списки задач, иллюзия контроля, все как надо. Но в какой-то момент всё равно пью кофе на голодный желудок, ищу планер в одной сумке, а он, как назло, в другой, и вместо того, чтобы пойти по делам, залипаю в телефон. Однако, залипаю в хорошее. Скажем, в канал Маши, она же Добрая Веда.
Маша виртуозно разгружает мою голову. Настолько виртуозно, что канал даже не замьючен.
У неё нет ничего грузного, зато есть крепкий юмор, лёгкие, но умные истории, бодрый чат и неприлизанная речь, которую мало где встретишь. Вот, почитайте про Цунами, например, или про блины. Или о том, как правильно падать на рельсы.
Потом скажете мне спасибо.
Это чтение из той эпохи, когда ЖЖ не был погребен под завалами экспертных экспертов, продажных продаж и обзоров на хлам с маркетплейсов (что не отменяет того факта, что всем время от времени нужен хлам с маркетплейсов).
Машу, в общем, от души рекомендую. И кстати, она мне не абы кто — мы дружим в крошечном админском чатике на 7 блогеров. Так что могу заверить: человек хороший, писать умеет, читать стоит.
Недавно поняла, что соскучилась по привычной израильской еде. Даже по батату. Но не в роллах — по батату в роллах соскучиться невозможно в принципе, это предел гастрономического мазохизма.
Захотелось нормального хумуса, хрустящего шницеля, питы, которая не рассыпается в труху и сочного, пряного мяса. Для Петербурга, в котором, кажется, есть все: от суши с трюфельным маслом или до вонтона с фуа-гра, задача вроде бы несложная.
За мясом пошла в местный «Бейрут» — единственный относительно надёжный вариант. Ливанская еда была хороша, но ужин на двоих стоил примерно как билет до Ливана.
Спустя пару дней созрела до шницеля. Золотистого, тонкого, хрустящего и огромного. Такого, какой в Израиле можно съесть в любой забегаловке. Логика подсказывала, что в Петербурге с этим проблем быть не должно, но логика ошибалась. В городе, где можно найти любую (или почти любую) кухню мира, нет (?) нормального израильского шницеля. То, что в меню называется «шницель», чаще всего оказывается панированным нечто, у которого нет ни нужной текстуры, ни вкуса.
Удивительно, как сложно найти что-то настолько простое. Хочешь ризотто с крабом, который плавал в Адриатике под Моцарта? Пожалуйста. Пасту с трюфелем? Вам с белым или черным? Шницель, просто шницель? Извините, это не для нас, это для менее сложных натур.
Захотелось нормального хумуса, хрустящего шницеля, питы, которая не рассыпается в труху и сочного, пряного мяса. Для Петербурга, в котором, кажется, есть все: от суши с трюфельным маслом или до вонтона с фуа-гра, задача вроде бы несложная.
За мясом пошла в местный «Бейрут» — единственный относительно надёжный вариант. Ливанская еда была хороша, но ужин на двоих стоил примерно как билет до Ливана.
Спустя пару дней созрела до шницеля. Золотистого, тонкого, хрустящего и огромного. Такого, какой в Израиле можно съесть в любой забегаловке. Логика подсказывала, что в Петербурге с этим проблем быть не должно, но логика ошибалась. В городе, где можно найти любую (или почти любую) кухню мира, нет (?) нормального израильского шницеля. То, что в меню называется «шницель», чаще всего оказывается панированным нечто, у которого нет ни нужной текстуры, ни вкуса.
Удивительно, как сложно найти что-то настолько простое. Хочешь ризотто с крабом, который плавал в Адриатике под Моцарта? Пожалуйста. Пасту с трюфелем? Вам с белым или черным? Шницель, просто шницель? Извините, это не для нас, это для менее сложных натур.
Многим хорошим вещам и событиям я обязана бессоннице. Например, за те три ночных часа, что я не спала вчера, в доме появилась овощечистка в форме Чарли Чаплина с лезвием вместо трости.
Но прошлонедельные ночные бдения были продуктивнее. Ночь с понедельника на вторник я частично провела в Pinterest, где алгоритм с завидным энтузиазмом подсовывал мне всё новые и новые вышивки: lobby boy из «Отеля Гран Будапешт», муми-тролли, текстильные мемы, портреты, машины и кадры из фильмов. Я насмотрелась и поняла: хочу так же. И не когда-нибудь в следующей жизни,когда я стану кошкой, а прямо сейчас.
Утро началось с поиска репетитора. Наивно полагала, что в мире, где можно арендовать козу по подписке, с этим не возникнет проблем. Ха. Найти учителя оказалось сложнее, чем, скажем, человека, который выправит карму с помощью тибетских поющих чаш. Но ладно, нашла.
Встретились.
Минут сорок мне объясняли разницу между китайскими, японскими и советскими шелковыми нитями. Учили отличать качественную иглу от некачественной. Помогали переносить очертания Снусмумрика на ткань. Показывали как делать первые стежки гладью.
А потом началось странное.
Я не трогала телефон три часа.
В моей жизни не так много занятий, во время которых экран перестаёт быть продолжением руки. Вождение — потому что инстинкт самосохранения пока побеждает FOMO. Стрельба и рыбалка — потому что я не чувствую времени, когда стреляю и слежу за поплавком, а я очень люблю стрелять и следить за поплавком. Чтение, конечно. И вот теперь вышивка.
Пока вышиваю Снусмумрика, борюсь с желанием скупить всё в рукодельном и не понимаю: почему никто мне раньше не сказал, что вышивка — это так круто.
Но прошлонедельные ночные бдения были продуктивнее. Ночь с понедельника на вторник я частично провела в Pinterest, где алгоритм с завидным энтузиазмом подсовывал мне всё новые и новые вышивки: lobby boy из «Отеля Гран Будапешт», муми-тролли, текстильные мемы, портреты, машины и кадры из фильмов. Я насмотрелась и поняла: хочу так же. И не когда-нибудь в следующей жизни,
Утро началось с поиска репетитора. Наивно полагала, что в мире, где можно арендовать козу по подписке, с этим не возникнет проблем. Ха. Найти учителя оказалось сложнее, чем, скажем, человека, который выправит карму с помощью тибетских поющих чаш. Но ладно, нашла.
Встретились.
Минут сорок мне объясняли разницу между китайскими, японскими и советскими шелковыми нитями. Учили отличать качественную иглу от некачественной. Помогали переносить очертания Снусмумрика на ткань. Показывали как делать первые стежки гладью.
А потом началось странное.
Я не трогала телефон три часа.
В моей жизни не так много занятий, во время которых экран перестаёт быть продолжением руки. Вождение — потому что инстинкт самосохранения пока побеждает FOMO. Стрельба и рыбалка — потому что я не чувствую времени, когда стреляю и слежу за поплавком, а я очень люблю стрелять и следить за поплавком. Чтение, конечно. И вот теперь вышивка.
Пока вышиваю Снусмумрика, борюсь с желанием скупить всё в рукодельном и не понимаю: почему никто мне раньше не сказал, что вышивка — это так круто.
Как ни странно, «Аул» Асии Арслановой — это первый за много лет young adult, который я решила прочитать сознательно, а не по недосмотру. И выснилось, что зря я так долго проходила мимо. Потому что если бы мне раньше сказали, что в young adult можно уместить башкирскую мифологию, этнографическую наблюдательность, детектив и немного фольклорной жути — я бы, может, почаще бы смотрела, что в разделе нового.
Главный герой «Аула» — Сашка, подросток из среднерусской деревни, который после смерти матери отправляется с отцом на поиски лучшей жизни, но остаётся один посреди дороги, без денег, без транспорта, без надежды. Его случайно подбирает мулла и увозит в башкирский аул, в котором и будет разворачиваться дальнейший сюжет. А сюжет, надо сказать, не из тех, где герой неспешно взрослеет на фоне природы.
На первую половину книги приходится девять смертей, семь из которых — убийства. И это не спойлер, а отправная точка. YA, в котором герои выбывают быстрее, чем в средней новелле Стивена Кинга, — уже звучит любопытно. Но дело не в количестве трупов, а в том, что стоит за этой внезапной и массовой гибелью. Каждая смерть оказывается частью странной, тревожной и местами пугающей конструкции, где замешаны не только люди, но и силы, с которыми в ауле давно научились не спорить.
Башкирская мифология в «Ауле» не прилагается к сюжету, она формирует его изнутри. Это полноценная часть мира, неотъемлемая и весомая. С урманом, в котором шепчут захматы, с шурале, которые не любят, когда на них смотрят, — и с логикой, не похожей на современную, но от этого не менее стройной. Особенно ценно, что Арсланова не занимается экзотизацией. Локальное не подаётся как диковинка, которую нужно разглядывать с безопасного расстояния.
Писательница не адаптирует материал под воображаемого читателя с условной Тверской, и это отличный шаг. Местный быт остаётся местным, не упрощённым, мифология — живой и чуть лохматой. Кроме прочего, в тексте много башкирских слов. Их значения в большинстве случаев считываются по контексту, но для особенно дотошных в конце есть словарь.
Если любите разное локальное, читать точно стоит.
И если уж начистоту — после «Аула» мне захотелось дать YA второй шанс.
#чтопочитать
Главный герой «Аула» — Сашка, подросток из среднерусской деревни, который после смерти матери отправляется с отцом на поиски лучшей жизни, но остаётся один посреди дороги, без денег, без транспорта, без надежды. Его случайно подбирает мулла и увозит в башкирский аул, в котором и будет разворачиваться дальнейший сюжет. А сюжет, надо сказать, не из тех, где герой неспешно взрослеет на фоне природы.
На первую половину книги приходится девять смертей, семь из которых — убийства. И это не спойлер, а отправная точка. YA, в котором герои выбывают быстрее, чем в средней новелле Стивена Кинга, — уже звучит любопытно. Но дело не в количестве трупов, а в том, что стоит за этой внезапной и массовой гибелью. Каждая смерть оказывается частью странной, тревожной и местами пугающей конструкции, где замешаны не только люди, но и силы, с которыми в ауле давно научились не спорить.
Башкирская мифология в «Ауле» не прилагается к сюжету, она формирует его изнутри. Это полноценная часть мира, неотъемлемая и весомая. С урманом, в котором шепчут захматы, с шурале, которые не любят, когда на них смотрят, — и с логикой, не похожей на современную, но от этого не менее стройной. Особенно ценно, что Арсланова не занимается экзотизацией. Локальное не подаётся как диковинка, которую нужно разглядывать с безопасного расстояния.
Писательница не адаптирует материал под воображаемого читателя с условной Тверской, и это отличный шаг. Местный быт остаётся местным, не упрощённым, мифология — живой и чуть лохматой. Кроме прочего, в тексте много башкирских слов. Их значения в большинстве случаев считываются по контексту, но для особенно дотошных в конце есть словарь.
Если любите разное локальное, читать точно стоит.
И если уж начистоту — после «Аула» мне захотелось дать YA второй шанс.
#чтопочитать
Интернет снова напомнил: если тебе кажется, что у тебя странная жизнь — просто зайди в твиттер. Там сейчас пишется платиновый тред.
Началось невинно: твиттерский предложил вспомнить один самый абсурдный факт из своей биографии. Чтобы не быть голословным, он начал с себя — рассказал, как однажды бесплатно попал в Большой театр, выдав себя за иностранного балетного критика.
Звучит дико, но дальше в комментариях открылся портал в ад.
Один рассказал, как жил в квартире с пингвинами, второй — как в семнадцать лет по пьяни украл индюка. Впоследствии птицу назвали Пумбой, и всю свою недолгую жизнь индюк прожил в роли домашнего питомца у своего похитителя.
А дальше понеслось. Люди делились, как пили с клоунами в цирке, ели градусник вместе с ртутью, пропивали ежа в ночном клубе и от скуки ходили пешком до соседнего города (65 км, 15 часов с перерывами).
Но главный удар по моей реальности пришёлся со стороны человека, которого на репетиции любительского хора внезапно попросили играть на ложках. Он, по собственному признанию, не умел, но был не из тех, кто отступает перед кухонной утварью. Посмотрел пару видео на ютубе, понял принцип и сыграл. А закончилось это все двумя месяцами ложечного триумфа в Британии и Швейцарии, а также ложечным соло в концертном зале Мариинского театра.
Понятия не имею, чем закончится тред. Не удивлюсь, если кто-нибудь вспомнит, как играл на балалайке для крокодила в зоопарке. Но ложки пока на первом месте.
P.S. Если вы когда-нибудь уезжали автостопом с цирком, ели ртуть по ошибке или пели для моржа — рассказывайте. Настала ваша минута славы.
Началось невинно: твиттерский предложил вспомнить один самый абсурдный факт из своей биографии. Чтобы не быть голословным, он начал с себя — рассказал, как однажды бесплатно попал в Большой театр, выдав себя за иностранного балетного критика.
Звучит дико, но дальше в комментариях открылся портал в ад.
Один рассказал, как жил в квартире с пингвинами, второй — как в семнадцать лет по пьяни украл индюка. Впоследствии птицу назвали Пумбой, и всю свою недолгую жизнь индюк прожил в роли домашнего питомца у своего похитителя.
А дальше понеслось. Люди делились, как пили с клоунами в цирке, ели градусник вместе с ртутью, пропивали ежа в ночном клубе и от скуки ходили пешком до соседнего города (65 км, 15 часов с перерывами).
Но главный удар по моей реальности пришёлся со стороны человека, которого на репетиции любительского хора внезапно попросили играть на ложках. Он, по собственному признанию, не умел, но был не из тех, кто отступает перед кухонной утварью. Посмотрел пару видео на ютубе, понял принцип и сыграл. А закончилось это все двумя месяцами ложечного триумфа в Британии и Швейцарии, а также ложечным соло в концертном зале Мариинского театра.
Понятия не имею, чем закончится тред. Не удивлюсь, если кто-нибудь вспомнит, как играл на балалайке для крокодила в зоопарке. Но ложки пока на первом месте.
P.S. Если вы когда-нибудь уезжали автостопом с цирком, ели ртуть по ошибке или пели для моржа — рассказывайте. Настала ваша минута славы.
Днём придумала слово «охуцпанел». Это как «оборзел», но на стероидах. Когда человек не просто нахамил, а сделал это гордо и с апломбом.
И вот что поняла.
Когда достаточно долго говоришь на трёх языках, пусть и с разной степенью успешности, мозг перестаёт видеть смысл в границах и начинает работать по принципу: какое слово лучше сработает, то и пойдёт в ход. А иногда — если подходящего слова нет — просто изобретает новое.
Причём подобные слова-франкенштейны у меня всплывают всё чаще. Скажем, «захамсинело», которое даже близко не стоит к русскому «жарко». Захамсинело — это когда ты вышел на улицу и моментально пожалел, что у тебя есть кожа. В иврите для подобной погоды есть максимально ёмкое слово — хамсин. А в русском, если без мата, подходящего аналога не припомню.
Прекрасно знаю, что у каждой лингвистической солянки есть свои противники, aka поборники чистоты языка, но вот что думаю: иврус и прочие языковые гибриды — это вовсе не про лень или безграмотность. А про точность. Иногда начинаешь говорить (а чаще писать), перебираешь слова — и чувствуешь: не то. Слабовато, не дотягивает. Вот и приходится изобретать.
И вот что поняла.
Когда достаточно долго говоришь на трёх языках, пусть и с разной степенью успешности, мозг перестаёт видеть смысл в границах и начинает работать по принципу: какое слово лучше сработает, то и пойдёт в ход. А иногда — если подходящего слова нет — просто изобретает новое.
Причём подобные слова-франкенштейны у меня всплывают всё чаще. Скажем, «захамсинело», которое даже близко не стоит к русскому «жарко». Захамсинело — это когда ты вышел на улицу и моментально пожалел, что у тебя есть кожа. В иврите для подобной погоды есть максимально ёмкое слово — хамсин. А в русском, если без мата, подходящего аналога не припомню.
Прекрасно знаю, что у каждой лингвистической солянки есть свои противники, aka поборники чистоты языка, но вот что думаю: иврус и прочие языковые гибриды — это вовсе не про лень или безграмотность. А про точность. Иногда начинаешь говорить (а чаще писать), перебираешь слова — и чувствуешь: не то. Слабовато, не дотягивает. Вот и приходится изобретать.
Перечитываю для книжного клуба «Наукообразную чушь» Стюарта Ричи — книгу о том, как наука всё чаще становится жертвой эффектных заголовков и гонки за финансированием. Чтобы привлечь внимание — грантовое, медийное, человеческое — результаты исследований подаются с вау-эффектом, термины упрощаются до слоганов, а граница между открытием и шоу размывается.
Наверное, уже все видели новость о том, что учёные «воскресили» ужасных волков. Это название вида, а не характеристика, что они какие-то неприятные.
На латыни звучит красиво — Aenocyon dirus. Псовые, обитали в плейстоцене в Северной Америке. Питались западными верблюдами, лошадьми (да, это тоже название вида), гигантскими ленивцами. По возможности кошмарили ранних Homo sapiens. Это был самый крупный и грозный из волков: весил больше, бегал быстрее и охотился на более крупную добычу. Но, как и другие представители мегафауны, почему-то вымер.
Существует множество гипотез: сокращение кормовой базы из-за появления людей из Азии, инфекции от их собак или даже конкуренция с серыми волками. В общем, умер и умер, чего бухтеть-то?
Вот и в Colossal Biosciences решили не бухтеть, а осваивать любовь людей ко всякому мертвому. Ранее они внедрили гены мамонта в мышей, после чего те стали лохматыми. Теперь план — вернуть мегафауну на Землю, чтобы, цитирую, «замедлить деградацию тундры и обратить вспять изменение климата».
И тут начинается самое интересное. Помимо самой возможности вернуть исчезнувший вид, возникает вопрос: а что вообще такое «вид»? Геном — это, по сути, инструкция для яйцеклетки: что должно получиться в итоге. Ужасные волки генетически совпадают с серыми на 95 %. Оставшиеся 5 % — это сотни тысяч мелких различий, накопленных эволюцией.
В Colossal это называют «функциональным воскрешением». (новояз, ты ли это?)
В геном серых волков внесли всего 20 изменений, чтобы приблизить их внешний вид к Aenocyon dirus. То есть восстановили фенотип, но не саму суть. В генах это где-то 1:100000 от реальных ужасных волков. По сути получилась биологическая версия дипфейка. Узнаваемо, эффектно, но не по-настоящему.
Очевидно, учёные из Colossal Biosciences ещё и отличные пиарщики.
Щенят назвали Ромул и Рем (как часто СЕО стартапа думает о Римской Империи?) и Кхалиси, в честь героини Дайнерис из «Игры Престолов». Дж. Р. Мартин уже сфотографировался с одним из щенят.
И вот тут всё это — имена, образы, красивая история о воскрешении — упирается в старый философский затык. Насколько новые ужасные волки должны генетически совпадать с вымершими, чтобы считаться тем же видом? Пять процентов расхождений в геноме — это немного или это уже совсем другое животное? Sounds like классический парадокс Тесея, только вместо досок — ДНК, вместо корабля — псовая мегафауна. Ответа, как обычно, нет. Зато есть много денег. Компания оценивается в 10 млрд долларов и обещает инвесторам к 2028 году «воскресить» мамонтов.
Будут ли это волосатые слоны или клоны из генома замороженных туш шерстистых клыкастиков, пока не сообщается.
Наверное, уже все видели новость о том, что учёные «воскресили» ужасных волков. Это название вида, а не характеристика, что они какие-то неприятные.
На латыни звучит красиво — Aenocyon dirus. Псовые, обитали в плейстоцене в Северной Америке. Питались западными верблюдами, лошадьми (да, это тоже название вида), гигантскими ленивцами. По возможности кошмарили ранних Homo sapiens. Это был самый крупный и грозный из волков: весил больше, бегал быстрее и охотился на более крупную добычу. Но, как и другие представители мегафауны, почему-то вымер.
Существует множество гипотез: сокращение кормовой базы из-за появления людей из Азии, инфекции от их собак или даже конкуренция с серыми волками. В общем, умер и умер, чего бухтеть-то?
Вот и в Colossal Biosciences решили не бухтеть, а осваивать любовь людей ко всякому мертвому. Ранее они внедрили гены мамонта в мышей, после чего те стали лохматыми. Теперь план — вернуть мегафауну на Землю, чтобы, цитирую, «замедлить деградацию тундры и обратить вспять изменение климата».
И тут начинается самое интересное. Помимо самой возможности вернуть исчезнувший вид, возникает вопрос: а что вообще такое «вид»? Геном — это, по сути, инструкция для яйцеклетки: что должно получиться в итоге. Ужасные волки генетически совпадают с серыми на 95 %. Оставшиеся 5 % — это сотни тысяч мелких различий, накопленных эволюцией.
В Colossal это называют «функциональным воскрешением». (новояз, ты ли это?)
В геном серых волков внесли всего 20 изменений, чтобы приблизить их внешний вид к Aenocyon dirus. То есть восстановили фенотип, но не саму суть. В генах это где-то 1:100000 от реальных ужасных волков. По сути получилась биологическая версия дипфейка. Узнаваемо, эффектно, но не по-настоящему.
Очевидно, учёные из Colossal Biosciences ещё и отличные пиарщики.
Щенят назвали Ромул и Рем (как часто СЕО стартапа думает о Римской Империи?) и Кхалиси, в честь героини Дайнерис из «Игры Престолов». Дж. Р. Мартин уже сфотографировался с одним из щенят.
И вот тут всё это — имена, образы, красивая история о воскрешении — упирается в старый философский затык. Насколько новые ужасные волки должны генетически совпадать с вымершими, чтобы считаться тем же видом? Пять процентов расхождений в геноме — это немного или это уже совсем другое животное? Sounds like классический парадокс Тесея, только вместо досок — ДНК, вместо корабля — псовая мегафауна. Ответа, как обычно, нет. Зато есть много денег. Компания оценивается в 10 млрд долларов и обещает инвесторам к 2028 году «воскресить» мамонтов.
Будут ли это волосатые слоны или клоны из генома замороженных туш шерстистых клыкастиков, пока не сообщается.
Любопытно наблюдать, где заканчивается автоматизм и начинается мышление.
Когда мне пишут спамеры, я загадываю им тюремные загадки. Иногда они втягиваются, пытаются отвечать, и диалог неожиданно выходит за пределы скрипта. Это почти всегда смешно.
С телефонными мошенниками ещё интереснее — я обычно придумываю себе альтернативную биографию и развожу их в ответ. На прошлой неделе прикидывалась специалистом по восстановлению витражей, временно проживающим в Петербурге и пишущим кандидатскую о влиянии, собственно, витражей на климат в помещении (понятия не имею взаимосвязаны ли эти вещи на самом деле).
Для разговора пригодилась не вся легенда, но было забавно. С таксистами, кстати, часто разговариваю похожим образом — на ходу придумываю роль и отыгрываю её, пока едем.
Мой друг действует проще. В кофейне он заказывает капучино на «обычном человеческом» и смотрит, как бариста интерпретирует фразу. Кто-то быстро понимает, что речь о коровьем молоке, кто-то впадает в ступор.
С утра в порядке бреда подумала, что можно прийти в кофейню и попросить молочный улун на миндальном. Интересно, что будет. Может, так сегодня и сделаю.
Когда мне пишут спамеры, я загадываю им тюремные загадки. Иногда они втягиваются, пытаются отвечать, и диалог неожиданно выходит за пределы скрипта. Это почти всегда смешно.
С телефонными мошенниками ещё интереснее — я обычно придумываю себе альтернативную биографию и развожу их в ответ. На прошлой неделе прикидывалась специалистом по восстановлению витражей, временно проживающим в Петербурге и пишущим кандидатскую о влиянии, собственно, витражей на климат в помещении (понятия не имею взаимосвязаны ли эти вещи на самом деле).
Для разговора пригодилась не вся легенда, но было забавно. С таксистами, кстати, часто разговариваю похожим образом — на ходу придумываю роль и отыгрываю её, пока едем.
Мой друг действует проще. В кофейне он заказывает капучино на «обычном человеческом» и смотрит, как бариста интерпретирует фразу. Кто-то быстро понимает, что речь о коровьем молоке, кто-то впадает в ступор.
С утра в порядке бреда подумала, что можно прийти в кофейню и попросить молочный улун на миндальном. Интересно, что будет. Может, так сегодня и сделаю.
Рыдаю от смеха. Наткнулась на проект, который переводит русские маты на английский и для наглядности, ээээ, иллюстрирует результат.
Интернет на сегодня можно закрывать, лучше уже не будет.
Интернет на сегодня можно закрывать, лучше уже не будет.
5 вещей, которые сделали мою неделю (и, может, сделают вашу)
Это первая проба еженедельного воскресного поста, в котором я буду делиться пятью важными вещами за прошедшую неделю. Это могут быть статьи, музыка, цитаты, факты, идеи или просто наблюдения из повседневной жизни — всё, что заставило остановиться, удивиться или улыбнуться.
Формат я нагло украла у Остина Клеона, автора Steal Like an Artist. Давно читаю его рассылку. Каждую пятницу он присылает 10 вдохновляющих вещей: статьи, картинки, идеи, случайные открытия. Мне такое дико нравится, поэтому решила повторить. Но решила: почему бы не по воскресеньям и не по пять? Как говорится, списывай, но не точь-в-точь.
Поехали.
1. Могут ли растения думать?
Статья Майкла Поллана в The New Yorker про растительный «интеллект». Оказывается, мимоза может запоминать. Акация подаёт сигнал тревоги. А учёные спорят, можно ли говорить о памяти, если у растений нет мозга.
2. «Дело «Степанторга»
На фоне визита прокуратуры в «Подписные издания» (лучший книжный в стране) Фонтанка вспоминает другую громкую историю с Литейного — дело букиниста Леонида Степанова. В 1960-х он превратил государственный магазин № 61 в неофициальное, но процветающее книжное предприятие — с собственной бухгалтерией, корпоративами, бесплатными обедами и переплётной мастерской в подвале. За это «слишком живое» отношение к делу Степанова обвинили в спекуляции и частном предпринимательстве, судили, а магазин закрыли. Формально — за торговые нарушения, фактически — за попытку построить человекоцентричную систему в неподходящее для неё время.
3. Какими могли быть арктические города
Статья на Arzamas о том, как в СССР проектировали города для жизни в вечной мерзлоте. Утопические проекты советских архитекторов для Крайнего Севера: улицы под куполом, дома-пирамиды и искусственный микроклимат. Хорошая история о том, как люди пытались договориться с природой, а не победить её.
4. 50 малоизвестных фактов о муми-троллях
Муми-тролли получили своё имя благодаря ночным зажорам Туве Янссон, образ Снусмумрика был вдохновлен романом Янссон с социалистом, а сценарий к первому советскому мультфильму про Муми-дол написала Людмила Петрушевская. Классный неочевидный материал.
5. Наблюдение недели
Поняла, что совсем разучилась быть на природе. Не гулять по парку с кофе, а быть — смотреть под ноги, различать оттенки мха, щуриться, выискивая белок на ветках, смотреть, как вода струится под тонкой коркой льда, обтекая валун. В четверг провела два часа в лесу и вдруг ясно ощутила, сколько всего проходит мимо. Почувствовала себя человеком, который вспоминает забытый язык. В детстве умение быть на природе, искренне удивляться, казалось встроенным по умолчанию. Со временем оно ощутимо поистёрлось. Хочу вернуть.
Вот когда вы в последний раз просто сидели на пеньке и никуда не спешили?
P.S. Напишите, если формат понравился. Мне будет приятно (и будет лишний повод не забросить начинание). Ну и если за неделю вы откопали что угодно крутое — кидайте в комментарии.
Это первая проба еженедельного воскресного поста, в котором я буду делиться пятью важными вещами за прошедшую неделю. Это могут быть статьи, музыка, цитаты, факты, идеи или просто наблюдения из повседневной жизни — всё, что заставило остановиться, удивиться или улыбнуться.
Формат я нагло украла у Остина Клеона, автора Steal Like an Artist. Давно читаю его рассылку. Каждую пятницу он присылает 10 вдохновляющих вещей: статьи, картинки, идеи, случайные открытия. Мне такое дико нравится, поэтому решила повторить. Но решила: почему бы не по воскресеньям и не по пять? Как говорится, списывай, но не точь-в-точь.
Поехали.
1. Могут ли растения думать?
Статья Майкла Поллана в The New Yorker про растительный «интеллект». Оказывается, мимоза может запоминать. Акация подаёт сигнал тревоги. А учёные спорят, можно ли говорить о памяти, если у растений нет мозга.
2. «Дело «Степанторга»
На фоне визита прокуратуры в «Подписные издания» (лучший книжный в стране) Фонтанка вспоминает другую громкую историю с Литейного — дело букиниста Леонида Степанова. В 1960-х он превратил государственный магазин № 61 в неофициальное, но процветающее книжное предприятие — с собственной бухгалтерией, корпоративами, бесплатными обедами и переплётной мастерской в подвале. За это «слишком живое» отношение к делу Степанова обвинили в спекуляции и частном предпринимательстве, судили, а магазин закрыли. Формально — за торговые нарушения, фактически — за попытку построить человекоцентричную систему в неподходящее для неё время.
3. Какими могли быть арктические города
Статья на Arzamas о том, как в СССР проектировали города для жизни в вечной мерзлоте. Утопические проекты советских архитекторов для Крайнего Севера: улицы под куполом, дома-пирамиды и искусственный микроклимат. Хорошая история о том, как люди пытались договориться с природой, а не победить её.
4. 50 малоизвестных фактов о муми-троллях
Муми-тролли получили своё имя благодаря ночным зажорам Туве Янссон, образ Снусмумрика был вдохновлен романом Янссон с социалистом, а сценарий к первому советскому мультфильму про Муми-дол написала Людмила Петрушевская. Классный неочевидный материал.
5. Наблюдение недели
Поняла, что совсем разучилась быть на природе. Не гулять по парку с кофе, а быть — смотреть под ноги, различать оттенки мха, щуриться, выискивая белок на ветках, смотреть, как вода струится под тонкой коркой льда, обтекая валун. В четверг провела два часа в лесу и вдруг ясно ощутила, сколько всего проходит мимо. Почувствовала себя человеком, который вспоминает забытый язык. В детстве умение быть на природе, искренне удивляться, казалось встроенным по умолчанию. Со временем оно ощутимо поистёрлось. Хочу вернуть.
Вот когда вы в последний раз просто сидели на пеньке и никуда не спешили?
P.S. Напишите, если формат понравился. Мне будет приятно (и будет лишний повод не забросить начинание). Ну и если за неделю вы откопали что угодно крутое — кидайте в комментарии.
Продолжая тему леса.
Почему для взрослых нет нормальных энциклопедий про деревья, цветы, мхи и всю эту лесную красоту? Не сугубо научных, не упрощённых детских, а таких, чтобы было понятно, в меру сложно, красиво и с любопытными подробностями. Типа: вот это клён, вот это мох такой, папоротник сякой, а вот это цветок, который растёт только рядом с берёзами.
Сейчас сразу несколько издательств выпускают серии про мифы и легенды народов мира — и вот я бы почитала что-то похожее про растения. Причем не только про них. Про минералы, облака, звёзды, воду, про то, как думают птицы тоже было бы интересно.
Знаю, что есть хорошие книги на все эти темы по отдельности, но хочется чего-то цельного. Не справочника и не учебника, а как бы разговора — простого, увлекательного, написанного с уважением к чужому неведению и искренним интересом к тому, как всё устроено.
Мне такое надо.
Почему для взрослых нет нормальных энциклопедий про деревья, цветы, мхи и всю эту лесную красоту? Не сугубо научных, не упрощённых детских, а таких, чтобы было понятно, в меру сложно, красиво и с любопытными подробностями. Типа: вот это клён, вот это мох такой, папоротник сякой, а вот это цветок, который растёт только рядом с берёзами.
Сейчас сразу несколько издательств выпускают серии про мифы и легенды народов мира — и вот я бы почитала что-то похожее про растения. Причем не только про них. Про минералы, облака, звёзды, воду, про то, как думают птицы тоже было бы интересно.
Знаю, что есть хорошие книги на все эти темы по отдельности, но хочется чего-то цельного. Не справочника и не учебника, а как бы разговора — простого, увлекательного, написанного с уважением к чужому неведению и искренним интересом к тому, как всё устроено.
Мне такое надо.