Ватфор | Автострадный think tank

Тему индо-китайских дел в рубрике #длянаспишут продолжим мнением Петра Топычканова, старшего научного сотрудника СИПРИ и соавтора канала @smorgasboard.

Рост напряженности между Индией и Китаем в гималайском регионе означает качественное изменение характера их соперничества. Если кратко, напряженность будет расти, а региональные интересы будут плотнее увязываться со стратегическими. "Мирное решение ситуации в пограничных районах", о котором договорились в начале июня ген.-л. Хариндер Сингх и ген.-м. Линь Лиу, — это не то, что ждет Гималаи в ближайшие годы.

Для контекста немного устаревшие, но близкие к истине данные по книжке 1998 г.: в целом, КНР претендует на около 130 тыс кв км индийской земли, Индия — более 90 тыс кв км территории, контролируемой Китаем.
Спорные территории делятся на три сектора:
- Западный (бывшее княжество Джамму и Кашмир);
- Средний (границы штатов Уттар Прадеш и Химачал Прадеш с Тибетом);
- Восточный (границы штата Аруначал Прадеш с Тибетом).

Сейчас весь сыр-бор в Западном секторе, а именно в долине реки Галван и у озера Пангог-Цо. Предыдущие обострения были в Западном секторе (2013 и 2014) и Восточном (2017).

Чем нынешние события отличаются от предыдущих.

Во-первых, Индия и Китай сознательно раздувают главный раздражитель напряженности между собой — они подводят дороги и другие инфраструктурные проекты двойного назначения все ближе друг к другу. Они осваивают территории, которые еще недавно были труднодоступны. Поэтому там появляется больше войск и чаще случаются соприкосновения патрулей.

Во-вторых, развитие торгового коридора в Пакистан через спорные территории бывшего княжества Джамму и Кашмир — это для Индии не просто раздражитель на десятилетия вперед, это стратегический вызов. Вопреки желанию Индии и при нежелании Китая как-то втягиваться в Кашмирский спор, этот спор перестал быть двусторонним и стал трехсторонним (напомню, это Западный сектор).

В-третьих, за бульдозерами и войсками Индия и Китай осваивают спорное приграничье с помощью стратегических систем. Например, в 2016 г. Индия развернула в Аруначал Прадеш сотню БраМосов с пятью пусковыми установками (Восточный сектор). Много ли? Как посмотреть. Но КНР открыто негодовал тогда. Хотя хорошо известно по открытым источникам, какие учения Китай проводит в Тибете и какие объекты возводит, например, для приема стратегических бомбардировщиков.

В-четвертых, поведение Китая в Южно-Китайском море и Индии после Балакота открывает новые грани их политики. "Стратегическое терпение" явно упало в цене и в Пекине, и в Дели.

Четыре пункта свидетельствуют о том, что напряженность в Гималаях будет расти. Существующие механизмы, основанные на соглашениях 1993, 1996, 2005 и 2013 годов, хоть и работают (в мае-июне прошло около 15 индийско-китайских переговоров на разных уровнях), может и способны предотвратить наихудшее, но помочь достичь "мирного решения" они не способны.

В сети много шуток, неуместных на мой взгляд, про палки и камни как главное оружие противостояния китайцев с индийцами. Не хотелось бы, чтобы вскоре эти шутники стали очевидцами применения Индией и Китаем стратегических (неядерных пока) систем ради защиты жизненных интересов в Гималаях. Горькой иронией стало бы использования систем российского происхождения, например, БраМос.

Кстати, 22 июня пройдет виртуальный саммит министров иностранных дел России — Китая — Индии. Хороший шанс для российской стороны нарушить молчание относительно споров двух наших стратегических партнеров.

www.group-telegram.com/nl/vatfor.com/6031

18.2K viewsDmitry Stef, edited  Jun 17, 2020 at 06:14

Тему индо-китайских дел в рубрике #длянаспишут продолжим мнением Петра Топычканова, старшего научного сотрудника СИПРИ и соавтора канала @smorgasboard.

Рост напряженности между Индией и Китаем в гималайском регионе означает качественное изменение характера их соперничества. Если кратко, напряженность будет расти, а региональные интересы будут плотнее увязываться со стратегическими. "Мирное решение ситуации в пограничных районах", о котором договорились в начале июня ген.-л. Хариндер Сингх и ген.-м. Линь Лиу, — это не то, что ждет Гималаи в ближайшие годы.

Для контекста немного устаревшие, но близкие к истине данные по книжке 1998 г.: в целом, КНР претендует на около 130 тыс кв км индийской земли, Индия — более 90 тыс кв км территории, контролируемой Китаем.
Спорные территории делятся на три сектора:
- Западный (бывшее княжество Джамму и Кашмир);
- Средний (границы штатов Уттар Прадеш и Химачал Прадеш с Тибетом);
- Восточный (границы штата Аруначал Прадеш с Тибетом).

Сейчас весь сыр-бор в Западном секторе, а именно в долине реки Галван и у озера Пангог-Цо. Предыдущие обострения были в Западном секторе (2013 и 2014) и Восточном (2017).

Чем нынешние события отличаются от предыдущих.

Во-первых, Индия и Китай сознательно раздувают главный раздражитель напряженности между собой — они подводят дороги и другие инфраструктурные проекты двойного назначения все ближе друг к другу. Они осваивают территории, которые еще недавно были труднодоступны. Поэтому там появляется больше войск и чаще случаются соприкосновения патрулей.

Во-вторых, развитие торгового коридора в Пакистан через спорные территории бывшего княжества Джамму и Кашмир — это для Индии не просто раздражитель на десятилетия вперед, это стратегический вызов. Вопреки желанию Индии и при нежелании Китая как-то втягиваться в Кашмирский спор, этот спор перестал быть двусторонним и стал трехсторонним (напомню, это Западный сектор).

В-третьих, за бульдозерами и войсками Индия и Китай осваивают спорное приграничье с помощью стратегических систем. Например, в 2016 г. Индия развернула в Аруначал Прадеш сотню БраМосов с пятью пусковыми установками (Восточный сектор). Много ли? Как посмотреть. Но КНР открыто негодовал тогда. Хотя хорошо известно по открытым источникам, какие учения Китай проводит в Тибете и какие объекты возводит, например, для приема стратегических бомбардировщиков.

В-четвертых, поведение Китая в Южно-Китайском море и Индии после Балакота открывает новые грани их политики. "Стратегическое терпение" явно упало в цене и в Пекине, и в Дели.

Четыре пункта свидетельствуют о том, что напряженность в Гималаях будет расти. Существующие механизмы, основанные на соглашениях 1993, 1996, 2005 и 2013 годов, хоть и работают (в мае-июне прошло около 15 индийско-китайских переговоров на разных уровнях), может и способны предотвратить наихудшее, но помочь достичь "мирного решения" они не способны.

В сети много шуток, неуместных на мой взгляд, про палки и камни как главное оружие противостояния китайцев с индийцами. Не хотелось бы, чтобы вскоре эти шутники стали очевидцами применения Индией и Китаем стратегических (неядерных пока) систем ради защиты жизненных интересов в Гималаях. Горькой иронией стало бы использования систем российского происхождения, например, БраМос.

Кстати, 22 июня пройдет виртуальный саммит министров иностранных дел России — Китая — Индии. Хороший шанс для российской стороны нарушить молчание относительно споров двух наших стратегических партнеров.

BY Ватфор | Автострадный think tank