Приключения Кати и её Киндла

Sing, Unburied, Sing by Jesmyn Ward ("Пойте, неупокоенные, пойте", Джесмин Уорд)

Watching this family grabs me inside, twists and pulls tight. It hurts. It hurts so much I can't look at it, so I don't.

Когда какую-то книгу рекомендуют одновременно Галина Юзефович, Анастасия Завозова и Вера Богданова, то не прочитать её я, конечно, не могу. Вот прямо сразу иду и читаю.

Кроме того, Джесмин Уорд оказалась единственным автором сразу трех романов в нашумевшем списке ста книг от New York Times. Что еще больше накаляет градус любопытства и, наверное, в какой-то степени объясняет, почему мои ожидания были слишком высокими, а реальность слегка разочаровала.

Рабство в США отменили в 1862 году, но в штате Миссисипи (беднейшем в стране) даже спустя сто лет про это как будто бы и не слышали. В конце 1940-х чернокожий подросток Ривер попадает вместе со своим старшим братом в тюремный трудовой лагерь. Причина? Брат ввязался в драку с белым в баре, а потом убежал домой. Полиция вломилась в дом и схватила обоих братьев. Младшего, пятнадцатилетнего, осудили за "укрывательство" на пять лет.

Шестьдесят с лишним лет спустя эта рана всё еще не зажила, хотя Ривер уже старик и заботится о внуке-подростке и внучке-трехлетке, а еще об умирающей от рака жене и непутевой дочке-наркоманке Леони. Что-то такое случилось с ним в этом страшном лагере-тюрьме, что не дает ему покоя, и Рив то и дело рассказывает кусочки своей истории внуку Джоджо, но никак не может добраться до концовки.

И вдруг им звонит Майкл, отец детей: его досрочно освобождают из тюрьмы, где он провел несколько лет за изготовление наркотиков. Леони тут же хватает обоих в охапку и едет его встречать, подумаешь, два дня дороги. Главное – чтобы Майклу было приятно, и чтобы он вспомнил, какая у него есть замечательная семья.

Роуд-трип семьи с юга на север Миссисипи и обратно в итоге пойдет не так, как было задумано. По пути произойдет много незапланированного, например, в один момент в машину подсядет призрак, которого видят только дети. Не обойдется и без столкновения с полицией, которую афроамериканцы опасаются и сегодня – и не без оснований.

Писательница рисует практически беспросветную картину институциональной бедности и безнадеги, этим сильно напомнив мне "Демона Копперхеда", но без попыток социального анализа, а скорее в антураже страшной креольской сказки. Мне понравилось, как в романе обыграны мотивы старинных преданий из байу, и как магический реализм органично вплетается в повествование. А вот что мне не понравилось, так это затянутость и вялый, едва плетущийся сюжет. И как Уорд идеализирует то, что о трехлетке заботится тринадцатилетний брат, выписывая эту нездоровую динамику отношений как что-то спасительное для них обоих. Ни разу не заикнувшись о том, как это неестественно и травмирующе, когда ребенок вынужден стать родительской фигурой.

А еще портрет матери-кукушки в лице Леони, на мой взгляд, получился неглубокий и довольно однобокий. Совершенно не верится в её вялые попытки хоть как-то позаботиться о своих детях. И совершенно непонятно, что именно сделало её такой равнодушной, и почему же к ней не пришел этот магический "материнский инстинкт" (которого, как мы все знаем, не существует). Если у вас тоже этот момент вызвал вопросы по ходу чтения, буду рада об этом поговорить!

Не знаю, это я что-то не так сделала. Или дело в самой Леони. Но материнского инстинкта у нее нет. Я поняла это, когда ты был маленьким и мы ходили по магазинам, она купила себе что-то поесть и съела прямо у тебя на глазах, а ты сидел и плакал от голода. Тогда я это поняла.

#motherhood

www.group-telegram.com/nl/williwaw_reads.com/601

844 viewsedited  Aug 7, 2024 at 20:26

Sing, Unburied, Sing by Jesmyn Ward ("Пойте, неупокоенные, пойте", Джесмин Уорд)

Watching this family grabs me inside, twists and pulls tight. It hurts. It hurts so much I can't look at it, so I don't.

Когда какую-то книгу рекомендуют одновременно Галина Юзефович, Анастасия Завозова и Вера Богданова, то не прочитать её я, конечно, не могу. Вот прямо сразу иду и читаю.

Кроме того, Джесмин Уорд оказалась единственным автором сразу трех романов в нашумевшем списке ста книг от New York Times. Что еще больше накаляет градус любопытства и, наверное, в какой-то степени объясняет, почему мои ожидания были слишком высокими, а реальность слегка разочаровала.

Рабство в США отменили в 1862 году, но в штате Миссисипи (беднейшем в стране) даже спустя сто лет про это как будто бы и не слышали. В конце 1940-х чернокожий подросток Ривер попадает вместе со своим старшим братом в тюремный трудовой лагерь. Причина? Брат ввязался в драку с белым в баре, а потом убежал домой. Полиция вломилась в дом и схватила обоих братьев. Младшего, пятнадцатилетнего, осудили за "укрывательство" на пять лет.

Шестьдесят с лишним лет спустя эта рана всё еще не зажила, хотя Ривер уже старик и заботится о внуке-подростке и внучке-трехлетке, а еще об умирающей от рака жене и непутевой дочке-наркоманке Леони. Что-то такое случилось с ним в этом страшном лагере-тюрьме, что не дает ему покоя, и Рив то и дело рассказывает кусочки своей истории внуку Джоджо, но никак не может добраться до концовки.

И вдруг им звонит Майкл, отец детей: его досрочно освобождают из тюрьмы, где он провел несколько лет за изготовление наркотиков. Леони тут же хватает обоих в охапку и едет его встречать, подумаешь, два дня дороги. Главное – чтобы Майклу было приятно, и чтобы он вспомнил, какая у него есть замечательная семья.

Роуд-трип семьи с юга на север Миссисипи и обратно в итоге пойдет не так, как было задумано. По пути произойдет много незапланированного, например, в один момент в машину подсядет призрак, которого видят только дети. Не обойдется и без столкновения с полицией, которую афроамериканцы опасаются и сегодня – и не без оснований.

Писательница рисует практически беспросветную картину институциональной бедности и безнадеги, этим сильно напомнив мне "Демона Копперхеда", но без попыток социального анализа, а скорее в антураже страшной креольской сказки. Мне понравилось, как в романе обыграны мотивы старинных преданий из байу, и как магический реализм органично вплетается в повествование. А вот что мне не понравилось, так это затянутость и вялый, едва плетущийся сюжет. И как Уорд идеализирует то, что о трехлетке заботится тринадцатилетний брат, выписывая эту нездоровую динамику отношений как что-то спасительное для них обоих. Ни разу не заикнувшись о том, как это неестественно и травмирующе, когда ребенок вынужден стать родительской фигурой.

А еще портрет матери-кукушки в лице Леони, на мой взгляд, получился неглубокий и довольно однобокий. Совершенно не верится в её вялые попытки хоть как-то позаботиться о своих детях. И совершенно непонятно, что именно сделало её такой равнодушной, и почему же к ней не пришел этот магический "материнский инстинкт" (которого, как мы все знаем, не существует). Если у вас тоже этот момент вызвал вопросы по ходу чтения, буду рада об этом поговорить!

Не знаю, это я что-то не так сделала. Или дело в самой Леони. Но материнского инстинкта у нее нет. Я поняла это, когда ты был маленьким и мы ходили по магазинам, она купила себе что-то поесть и съела прямо у тебя на глазах, а ты сидел и плакал от голода. Тогда я это поняла.

#motherhood

BY Приключения Кати и её Киндла