Сегодня много говорят о патриотизме. Судя по многим «патриотам», патриотизм сегодня зачастую это форма самопиара, причём порой небескорыстного и состоит он из трескучих лозунгов, реляций, выкриков и замеров уровня патриотизма у других, неблагонадёжных.
А я вспоминаю другой случай.
Вторая половина 1980-х годов, я студент истфила УДН им. П.Лумумбы и увлечённо работаю сразу над двумя дипломами - по кафедре истории России и кафедре Всеобщей Истории (в итоге защитил оба - первый и, по моему последний, случай в истории университета). Один диплом по архимандриту Антонину (Капустину) и его раскопкам на «Русском месте» в Иерусалиме, другой по средневековой русской эсхатологии - Град Небесный в общественном создании, культуре и пр.
Материалов почти нет (не нынешние благодатные времена) и я ищу их везде, где только можно. И тут кто - то посоветовал мне почти никому не известную библиотеку «Дома научного атеизма» (Гончарная улица, дом 16, старинная усадьба Клаповской). Я помчался туда. В небольшой комнате сидела импозантная дама, а вокруг на стеллажах лежала и стояла такая несусветная, дешевая и ненаучная дрянь, что мне стало нехорошо. Переворошив ее, я с гаснущей надеждой спросил даму, а нет ли чего - то ещё? Исследовательским взглядом изучив меня, она загадочно улыбнулась и сказала:
⁃ Ну, кое -что есть.
Затем открыла неприметную дверь справа от себя и пригласила войти. Я вошёл и был поражён - на полках стояло все, что угодно - от огромных напрестольных Евангелий-Апракосов в золоченых окладах (я потом добился передачи трёх таких Евангелий в один московский храм) и собраний сочинений Святых Отцов до полных комплектов «Безбожника у станка». Я чувствовал себя, как Ломтик из «Капитана Крокуса», которого Пафнутик привёл в пещеру с пирожными и тортами.
Я стал там дневать и ночевать и уходил только когда библиотека закрывалась. И вот однажды заведующая библиотекой показала мне внизу в гардеробе старушку-гардеробщицу, мирно дремавшую на стуле. «Это наша достопримечательность», - тихо сказала она. История оказалась поразительной. Когда дом после революции лишился хозяев, дочь последней владелицы решила любой ценой никогда не покидать родного фамильного гнезда. Начиная с 1917 года в усадьбе сменилось множество организаций и в каждой организации эта женщина устраивалась на любую, даже самую ничтожную должность, только для того, чтобы оставаться в своём родном доме и в нем умереть… Я представил себе, как она ходит по этому дому, своему родному дому, заходит в комнаты родителей, гостиную, свою детскую, заполненные канцелярскими столами, случайными людьми - и мне стало не по себе.
Но этот пример патриотизма, настоящего, тихого, жертвенного, пример почти вековой верности родному дому в эпоху съёмных квартир очень поучителен и свидетельствует о том, что подвиги не всегда бывают громкими и широко известными. Самый трудный подвиг - ежедневный, совершаемый на протяжении десятков лет. «Настоящее смирение не видит себя смиренным», - говорил святитель Игнатий Брянчанинов. Настоящий патриот не кричит о патриотизме.
Сегодня много говорят о патриотизме. Судя по многим «патриотам», патриотизм сегодня зачастую это форма самопиара, причём порой небескорыстного и состоит он из трескучих лозунгов, реляций, выкриков и замеров уровня патриотизма у других, неблагонадёжных.
А я вспоминаю другой случай.
Вторая половина 1980-х годов, я студент истфила УДН им. П.Лумумбы и увлечённо работаю сразу над двумя дипломами - по кафедре истории России и кафедре Всеобщей Истории (в итоге защитил оба - первый и, по моему последний, случай в истории университета). Один диплом по архимандриту Антонину (Капустину) и его раскопкам на «Русском месте» в Иерусалиме, другой по средневековой русской эсхатологии - Град Небесный в общественном создании, культуре и пр.
Материалов почти нет (не нынешние благодатные времена) и я ищу их везде, где только можно. И тут кто - то посоветовал мне почти никому не известную библиотеку «Дома научного атеизма» (Гончарная улица, дом 16, старинная усадьба Клаповской). Я помчался туда. В небольшой комнате сидела импозантная дама, а вокруг на стеллажах лежала и стояла такая несусветная, дешевая и ненаучная дрянь, что мне стало нехорошо. Переворошив ее, я с гаснущей надеждой спросил даму, а нет ли чего - то ещё? Исследовательским взглядом изучив меня, она загадочно улыбнулась и сказала:
⁃ Ну, кое -что есть.
Затем открыла неприметную дверь справа от себя и пригласила войти. Я вошёл и был поражён - на полках стояло все, что угодно - от огромных напрестольных Евангелий-Апракосов в золоченых окладах (я потом добился передачи трёх таких Евангелий в один московский храм) и собраний сочинений Святых Отцов до полных комплектов «Безбожника у станка». Я чувствовал себя, как Ломтик из «Капитана Крокуса», которого Пафнутик привёл в пещеру с пирожными и тортами.
Я стал там дневать и ночевать и уходил только когда библиотека закрывалась. И вот однажды заведующая библиотекой показала мне внизу в гардеробе старушку-гардеробщицу, мирно дремавшую на стуле. «Это наша достопримечательность», - тихо сказала она. История оказалась поразительной. Когда дом после революции лишился хозяев, дочь последней владелицы решила любой ценой никогда не покидать родного фамильного гнезда. Начиная с 1917 года в усадьбе сменилось множество организаций и в каждой организации эта женщина устраивалась на любую, даже самую ничтожную должность, только для того, чтобы оставаться в своём родном доме и в нем умереть… Я представил себе, как она ходит по этому дому, своему родному дому, заходит в комнаты родителей, гостиную, свою детскую, заполненные канцелярскими столами, случайными людьми - и мне стало не по себе.
Но этот пример патриотизма, настоящего, тихого, жертвенного, пример почти вековой верности родному дому в эпоху съёмных квартир очень поучителен и свидетельствует о том, что подвиги не всегда бывают громкими и широко известными. Самый трудный подвиг - ежедневный, совершаемый на протяжении десятков лет. «Настоящее смирение не видит себя смиренным», - говорил святитель Игнатий Брянчанинов. Настоящий патриот не кричит о патриотизме.
Он просто служит.
Дому ли, стране ли.
И это главное.
BY Якеменко
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych.
from nl
