Когда-нибудь вам приходилось срочно спасать свои деньги и ценности? Любимице двора и прима-балерине Матильде Кшесинской заботливо позвонили «сверху» и предупредили, что в Петербурге положение «очень серьезное, и чтобы я спасала, что могла, из своего дома, пока есть еще время».
Так 26 февраля 1917 года (по старому стилю) начался ее личный «революционный финансовый менеджмент».
«Когда я взглянула вокруг себя на все, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чем, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме».
Что ей делать? А нам что делать, когда накатит то, что не ждали? Все драгоценности и «все, что попадалось под руку» она немедленно отправила в ручной саквояж. И стала ждать. Но чего?
В день 27 февраля выстрелы раздавались уже рядом с ее домом. «Стало ясно, что надо во что бы то ни стало как можно скорее покинуть дом, пока толпа не ворвется в него. Я надела самое скромное из своих меховых вещей, чтобы быть менее заметной — черное бархатное пальто, обшитое «шиншилла»,— и на голову накинула платок». И чуть не случилось ужасное - «я чуть было не забыла своего любимого фоксика Джиби, который смотрел на меня огромными глазами, полными ужаса».
В поздний вечер, в конце февраля «мы все бросились бежать из дома — но куда?».
Вспомнила, к знакомому артисту, он спрячет. И да - пустил, спрятал, дал убежище и ей, и сыну.
Таким был первый случайный шаг растерянной женщины, которую все знали, все могли ненавидеть, с маленьким сыном от великого князя, с ним за руку, в чёрном густом вечере февраля, когда начинается безвластие, уличная толпа уже царствует в Петербурге и все может случиться. С саквояжем с драгоценностями на миллионы. А пара спутников, знакомых (они были с ней) - не спасут.
Между тем Петербургом овладел психоз. Город был в абсолютной уверенности, что на крышах - везде, многих - установлены пулемёты, что город усыпан на вершинах домов полицейскими, стреляющими в уличные толпы, чтобы подбить людей, как птиц.
Актерская квартира, где спряталась Матильда Феликсовна (ей 45 лет) с сыном (ему 14 лет), «находилась на пятом этаже, на самом верху дома, три дня мы провели... не раздеваясь. Поминутно врывалась толпа вооруженных солдат, которые через квартиру... вылезали на крышу дома в поисках пулеметов...». Они не «подозревали, кто я такая, а то судьба моя и моего сына была бы печальная”.
«С окон квартиры пришлось убрать все крупные вещи, которые с улицы толпа принимала за пулеметы и угрожала открыть огонь по окнам». И целыми днями сидели «в проходном коридоре, без окон, чтобы не попасть под шальную пулю».
Время, между тем, шло с необыкновенной быстротой. Ее пустой дом был занят немедленно. Был занят «какой-то бандой» и «все они обильно пили мое шампанское». Конечно, не дом, какой там дом – очень женский, северной роскоши особняк Кшесинской, ею взлелеянный, но все-таки дом, и у каждого из нас есть дом, чтобы сходить с ума, если его отняли.
День 1 марта 1917 года, блуждания продолжаются. Ушла жить к брату, на Литейный (очень холодно, дрожала), ждёт обысков, арестов, вот- вот грузовик «остановится около нашего дома», начались «кровавые ужасы революции», страхи и рыдания - и, наконец, пришла весть: ее дом грабят.
Тут женщина взыграла. Дом, милый дом, выстраданный, выношенный по кирпичику, северный модерн, можно сойти с ума. Так и случилось.
Она начала разведку. Несколько осторожных рейдов в дом (нет, не она лично, там солдаты с винтовками «разнузданного вида», узнают), страдания (дом растаскивают) и следом – кто ищет, тот всегда найдет, вдруг счастье - гора ящиков, вывезенных городской милицией прямо из дома, обнаружилась в петроградском «Градоначальстве».
«Новый Градоначальник любезно принял в своем кабинете, внимательно выслушал, а потом, открыв ящик своего письменного стола, вынул оттуда мой золотой венок, подарок балетоманов».
Когда-нибудь вам приходилось срочно спасать свои деньги и ценности? Любимице двора и прима-балерине Матильде Кшесинской заботливо позвонили «сверху» и предупредили, что в Петербурге положение «очень серьезное, и чтобы я спасала, что могла, из своего дома, пока есть еще время».
Так 26 февраля 1917 года (по старому стилю) начался ее личный «революционный финансовый менеджмент».
«Когда я взглянула вокруг себя на все, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чем, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме».
Что ей делать? А нам что делать, когда накатит то, что не ждали? Все драгоценности и «все, что попадалось под руку» она немедленно отправила в ручной саквояж. И стала ждать. Но чего?
В день 27 февраля выстрелы раздавались уже рядом с ее домом. «Стало ясно, что надо во что бы то ни стало как можно скорее покинуть дом, пока толпа не ворвется в него. Я надела самое скромное из своих меховых вещей, чтобы быть менее заметной — черное бархатное пальто, обшитое «шиншилла»,— и на голову накинула платок». И чуть не случилось ужасное - «я чуть было не забыла своего любимого фоксика Джиби, который смотрел на меня огромными глазами, полными ужаса».
В поздний вечер, в конце февраля «мы все бросились бежать из дома — но куда?».
Вспомнила, к знакомому артисту, он спрячет. И да - пустил, спрятал, дал убежище и ей, и сыну.
Таким был первый случайный шаг растерянной женщины, которую все знали, все могли ненавидеть, с маленьким сыном от великого князя, с ним за руку, в чёрном густом вечере февраля, когда начинается безвластие, уличная толпа уже царствует в Петербурге и все может случиться. С саквояжем с драгоценностями на миллионы. А пара спутников, знакомых (они были с ней) - не спасут.
Между тем Петербургом овладел психоз. Город был в абсолютной уверенности, что на крышах - везде, многих - установлены пулемёты, что город усыпан на вершинах домов полицейскими, стреляющими в уличные толпы, чтобы подбить людей, как птиц.
Актерская квартира, где спряталась Матильда Феликсовна (ей 45 лет) с сыном (ему 14 лет), «находилась на пятом этаже, на самом верху дома, три дня мы провели... не раздеваясь. Поминутно врывалась толпа вооруженных солдат, которые через квартиру... вылезали на крышу дома в поисках пулеметов...». Они не «подозревали, кто я такая, а то судьба моя и моего сына была бы печальная”.
«С окон квартиры пришлось убрать все крупные вещи, которые с улицы толпа принимала за пулеметы и угрожала открыть огонь по окнам». И целыми днями сидели «в проходном коридоре, без окон, чтобы не попасть под шальную пулю».
Время, между тем, шло с необыкновенной быстротой. Ее пустой дом был занят немедленно. Был занят «какой-то бандой» и «все они обильно пили мое шампанское». Конечно, не дом, какой там дом – очень женский, северной роскоши особняк Кшесинской, ею взлелеянный, но все-таки дом, и у каждого из нас есть дом, чтобы сходить с ума, если его отняли.
День 1 марта 1917 года, блуждания продолжаются. Ушла жить к брату, на Литейный (очень холодно, дрожала), ждёт обысков, арестов, вот- вот грузовик «остановится около нашего дома», начались «кровавые ужасы революции», страхи и рыдания - и, наконец, пришла весть: ее дом грабят.
Тут женщина взыграла. Дом, милый дом, выстраданный, выношенный по кирпичику, северный модерн, можно сойти с ума. Так и случилось.
Она начала разведку. Несколько осторожных рейдов в дом (нет, не она лично, там солдаты с винтовками «разнузданного вида», узнают), страдания (дом растаскивают) и следом – кто ищет, тот всегда найдет, вдруг счастье - гора ящиков, вывезенных городской милицией прямо из дома, обнаружилась в петроградском «Градоначальстве».
«Новый Градоначальник любезно принял в своем кабинете, внимательно выслушал, а потом, открыв ящик своего письменного стола, вынул оттуда мой золотой венок, подарок балетоманов».
BY Яков Миркин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed.
from nl
