Как относиться к словам?
Да так же, наверно,

Как к деревьям и травам,
К домам и дорогам — ко всему, что равнина
Раскинула перед твоими глазами,
Чем она манит тебя.

Пусть живут
Своей собственной жизнью,

Не надо их ни к чему принуждать,
Лучше их приручать потихоньку
И самому приручаться,

Дать им выговориться, но при этом —
Легко, без нажима, не вызывая у них подозрения,
Заставить их высказать больше.

Чем они сами хотят,
Больше, чем знают, —

Пробудить в них
Древние соки,

Оживить то густое и терпкое,
Что вложило в них время.

(Эжен) Гильвик
{перевод с французского
Мориса Ваксмахера}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

А говорим — языком метафор, поэзией архетипов.
Цветет зелёная липа, терновник поднимается, как кенотаф для златокудрой Изольды, для верного ей Тристана.
Нету у меня в косе золота, нету в чаше моей дурмана, только чай из пакетика с тонкой, прозрачной долькой лимона.
Все эти метафоры, архетипы, патетика, висят на плечах моих плащом или хитоном.
Под хитоном у Коры — ключицы торчащие, тонкие рёбра.
Понимаешь, любые наши разговоры наги без всех этих образов, в совершеннейшей мере нелепы, словно с них ободрали одежду и кожу:
Ты знаешь, ведь лето? — Я знаю, что лето.
Я тебя... — Я тебя тоже.
Словно кто-то выпил весь мёд из фраз, всё волшебное зелье.
...Знаешь, самая лучшая метафора зарастает понемногу кладбищенской зеленью, беспокойным дыханием трав. Прикасайся к ней бережно — слишком уж похожи на правду эти надписи:
Лютиэн.
Берен.

Мария Гуцол

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Песнь Амергина

Я сохач — семи суков
Я родник — среди равнин
Я гроза — над глубиной
Я слеза — ночной травы
Я стервятник — на скале
Я репейник — на лугу
Я колдун — кто как не я
Создал солнце и луну?

Я копьё — что ищет кровь
Я прибой — чей страшен рёв
Я кабан — великих битв
Я заря — багровых туч
Я глагол — правдивых уст
Я лосось — бурливых волн
Я дитя — кто как не я
Смотрит из-под мёртвых глыб?

Я родитель — всех скорбей
Поглотитель — всех надежд
Похититель — всех быков
Победитель — всех сердец

Амергин, сын Миля

{перевод Григория Кружкова,
основанный на версии Роберта Грейвза и английском подстрочнике с древнеирландского}


#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Кстати, на канале имеются два пакета с ирландскими пакетами☘️
↓↓↓

Lá fhéile Pádraig sona dhaoibh!
С Днём святого Патрика!
☘️
Из любви к Ирландии вообще и к ирландской литературе в частности я в прошлом году затеяла небольшой ирландский марафон, в котором правда немного увязла.

В этот раз я ничего к празднику не приготовила (впрочем, я вообще редко приурочиваю посты к датам), однако хочу оставить тут подборку моих ирландских постов — вдруг кто-то из вас их не видел, да и вообще «хорошее — повтори»(с)

Про одну из моих любимых книг — «Поющие Лазаря или На редкость бедные люди»

А вот великая цитата оттуда, которой, пожалуй, можно описать всю нашу жизнь

О крутизне средневековых ирландских поэтов

с примером их творчества

Про талантливую, но несчастную королеву Гормлайт

И её средневековый блюз

Про Йейтса, гениального и прекрасного

А вот одно из его шикарных стихотворений

Пакет с пакетами пост со ссылками на ворох постов про Фрэнка Маккорта и «Прах Анджелы»

Откуда в «Улиссе» фраза «арфа дивная голодом нас уморила» и что потерялось при переводе

Почему арфа уморила кого-то там голодом и откуда взялась эта арфа вообще

Про secret treasure ирландской литературы — Пата Инголдзби: раз, два, три

Стихи Пата — раз и два

Про то, что «особое чувство собственного ирландства» — это не только книга Пата Инголдзби

Когда Джойс «не для радости, а для совести»(с)

Éire go Brách!
☘️

Со времён того «ирландского поста» здесь появились

ещё одно стихотворение Пата Инголдзби,

видос с Шеймасом Хини

и его стихотворение,

а также фотка, где Хини занят вовсе не поэзией, в комментах к которой скрывается совершенно очаровательная (и кажется, очень ирландская) история о нём.

Всё это опубликовано не так давно, но вдруг вы пропустили)

Так-то на этом канале каждый понедельник — день поэзии, но раз сегодня он аж всемирный, вспомню свой давний пост, ибо «хорошее повтори»™, новые-то тексты всё равно пока не пишутся:

Уистен Хью Оден в стихотворении-эпитафии Йейтсу мрачно замечает: “poetry makes nothing happen”. А Тед Хьюз, прекраснейший, с этим спорит и говорит, э нет: “poetry makes things happen the way you want them to happen”.

Мне ближе мысль Хьюза, хоть сейчас, наверное, силой обладает вовсе не поэтическое слово. Однако мне кажется важным читать хорошую поэзию, потому что если она и не повлияет на нас, не изменит нашу жизнь, то всегда может стать чем-то вроде максофраевского бальзама Кахара, один глоток которого возвращает тебе силы, или пластыря, под которым быстро и аккуратно затягиваются ранки.

«Поэзия не изменяет мир» — переводит Бродский строки Одена. Ну, пусть. Однако определённо делает его лучше. Для меня так уж точно.

Мои предки

Моряки старинных фамилий,
влюблённые в далёкие горизонты,
пьющие вино в тёмных портах,
обнимая весёлых иностранок;
франты тридцатых годов,
подражающие д'Орсэ и Брюммелю,
внося в позу дэнди
всю наивность молодой расы;
важные, со звёздами, генералы,
бывшие милыми повесами когда-то,
сохраняющие весёлые рассказы за ромом,
всегда одни и те же;
милые актёры без большого таланта,
принёсшие школу чужой земли,
играющие в России «Магомета»
и умирающие с невинным вольтерьянством;
вы — барышни в бандо,
с чувством играющие вальсы Маркалью,
вышивающие бисером кошельки
для женихов в далёких походах,
говеющие в домовых церквах
и гадающие на картах;
экономные, умные помещицы,
хвастающиеся своими запасами,
умеющие простить и оборвать
и близко подойти к человеку,
насмешливые и набожные,
встающие раньше зари зимою;
и прелестно-глупые цветы театральных училищ,
преданные с детства искусству танцев,
нежно развратные,
чисто порочные,
разоряющие мужа на платья
и видающие своих детей полчаса в сутки;
и дальше, вдали — дворяне глухих уездов,
какие-нибудь строгие бояре,
бежавшие от революции французы,
не сумевшие взойти на гильотину, —
все вы, все вы —
вы молчали ваш долгий век,
и вот вы кричите сотнями голосов,
погибшие, но живые,
во мне: последнем, бедном,
но имеющем язык за вас,
и каждая капля крови
близка вам,
слышит вас,
любит вас;
и вот все вы:
милые, глупые, трогательные, близкие,
благословляетесь мною
за ваше молчаливое благословенье.

Михаил Кузмин

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Несущественное

Что кошки помнят о жизни?
Помнят, как войти внутрь с холода,
Какое место теплее, где миска с едой.
Помнят, где было больно, помнят врагов,
надоедливых птиц, тёплый пар от земли,
полезную пыль.
Помнят скрип кровати и звук
шагов своего хозяина,
какова на вкус рыба, как восхитительны сливки.
Кошки помнят всё самое существенное в жизни.
Остальные, бесполезные воспоминания они отпускают
и спят крепче, чем мы,
надрывающие свои сердца памятью об огромном ворохе
несущественного.

Брайан Паттен
{перевод с английского
Владимира Иванова}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Вчера я не вдруг, а в День детской книги, подумала, что ведь вернулась я к текстам о литературе и около, начав именно с детских книжечек, поскольку была в те далёкие годы мамой младеновца и младшешкольника. Писала я тогда про милейшие ироничные картонки Эрика Карла, про «Идём ловить медведя», про комиксы о Хильде, про какой-то иллюстрированный научпоп и про «Меня удочерила горилла», такое вот.

А уж параллельно с этим стала иногда постить и о взрослом чтении, забацала в том же 2018 книжный клуб «Прочитал и обсуждаю», который, несмотря на все перипетии и турбулентности, счастливо существует по сей день, а потом, пребывая в изумлении от иных букблогеров, завела «Видят фигу» и чуть погодя — эти вот самые Штаны.

Великая вещь — детская книга, чего уж.

#уцарямидасаослиныеуши

Пока вокруг составляют списки к нон-фику, я чот всё продолжаю думать о детской и подростковой литературе и даже, может быть, напишу, что там надумала (ну да, ну да, может, ещё и кракена, давно обещанного, выпущу).

Но пока тут зачем-то случилась очередная внезапная зима, и я так фраппирована всеми этими снегами, что хочу только батонить на диване, как АннаАндревна.

Впрочем, сто лет назад, когда Штаны ещё были коротки, я написала про
Библиотеку пионЭра 2.0, и хоть в литературе что-то всё время происходит, некоторые штуки из того поста всё ещё актуальны, пожалуй.

А ещё у меня есть вой на болотах в трёх частях о том, что меня бесит в подростковой литературе:

Раз

Два

Три

Все пункты из этого воя всё ещё в силе среди меня, как и категорическое неприятие весенних метелей.

Полюбил меня лес

Полюбил меня лес,
подарил мне цыганское слово.
Ветер петь научил,
а река помогала мне плакать.
Я из диких цветов
соткала себе дивное платье.
Птицы, травы, деревья
мне братья и сёстры родные.
На цыганских привалах
плещет дым в журавлиное небо,
просят Бога костры —
уберечь милый лес от пожара.
Жизнь что малый листок,
нынче ль, завтра меня похоронят,
а в чащобах лесных
будут жить мои кроткие песни,
повторят их ручьи,
и шумливые ветви,
и птицы.
На звериных тропинках
не умрёт, не умолкнет мой голос.

Папуша / Бронислава Вайс
{перевод с польского*
Марии Покровской}

*увы, это перевод с перевода; напишу пост, где расскажу, почему так

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Пока искала вчера стихотворение Папуши для публикации, подметила довольно типичный для теперешних времён момент. Когда — pardon my French — прогрессивные медиа (зарубежные, в основном, но и местные тоже) пишут о Папуше, они очень забавно пытаются усидеть на двух стульях (а порой мечутся между ними, как в страшной загадке про пики): ведь из Папуши надо сделать икону фемактивизма, подчеркнув, среди прочего, как угнетали её «отсталые патриархальные цыгане», но совсем резко о Папушином таборе высказываться нельзя — статьи «о культуре рома» тоже неплохо спонсируются. Ну и отдельная тема, как все боятся ненароком использовать слово «цыган» и его производные (а факапы случаются, если возьмёшь да процитируешь Юлиана Тувима, например). Ангелике Кужьняк, автору беллетризованной биографии Папуши, не раз и не два приходилось объяснять в интервью, что она в курсе про их драгоценную политкорректность, но вот незадача: Папуша сама, когда говорила по-польски, называла себя цыганкой. Ой, как неловко-то, да?

Неловко, по-моему, называть Папушу «ромской поэткой» и сосредоточивать статьи о ней на тяготах её жизни, а не на её поэзии. Это как не видеть леса за деревьями — того самого леса, о котором Папуша писала так трепетно и хорошо.
Осложняло ли её жизнь то, что она была таборной цыганкой? Да.
Осложняло ли её жизнь то, что она была несчастна в браке? Да.
Осложняло ли её жизнь то, что она жила в Польше во время Второй мировой? Да.
Осложнил ли её жизнь Ежи Фицовский закон об оседлости? Да.
Осложняло ли её жизнь то, что она была поэтом? Безусловно.

Но ведь именно поэтический дар и выделяет Папушу, именно потому о ней — а не о любой другой цыганке из её кумпании – продолжают писать в прогрессивных (и, по счастью, не очень) медиа.

Писала Папуша на цыганском, писала себе и писала, пока не узнал об этом поэт и энтузиаст Ежи Фицовский, который не только перевёл её стихи на польский, но и притащил их Тувиму, и всё заверте… Фицовский, конечно, ей знатно подсуропил, но благодаря ему, собственно, мы и знаем о Папуше и благодаря ему же сохранились многие её стихи, ведь во время срыва и болезни Папуша в отчаянии сожгла более трёхсот своих стихов (настоящий Поэт, ну). Вот одна из причин, почему многие переводы на разные языки сделаны уже с переводов Фицовского (и даже книжки-билингвы выходят, где в качестве оригинала идут тексты на польском). Вторая: не так уж много находится переводчиков с цыганского. В России сейчас делает подстрочники Илона Махотина, и некоторые переводы на русский — это их художественная обработка. Вот об эту обработку я вчера и споткнулась не раз.

Поэзию Папуши можно, наверное, отнести к наивному искусству, которое однако по силе воздействия порой не уступает академическому. Средств минимум, никаких тебе прихотливых красивостей и сложных слов. Цыганский язык сам по себе по-древнему строг и скуп, тем ценнее те выразительные средства, которые находят те, кто пишет на нём, как находила их Папуша — вынимала, видимо, откуда-то из сердца или, как говорила она сама, училась этому у леса. Эта простота из тех времён, когда мир ещё был юн, а слова — свежи.
Русский же язык, как известно, «велик и могуч», и переводчикам непременно хочется затащить всю эту могучесть в лёгкие, как стрекозиные крылья, стихи Папуши. И вот уже лирический герой не просто «понимает звёзды», а «постигает их суть», вот уже сыпятся на читателя «злато», «яхонты» и прочая «краса», всюду расцветают эпитеты, которых в оригинале совсем мало, а то и вовсе нет, а в переводе — и тебе, пожалуйста, «царственный», и «благоуханный», и целый ворох прилагательных попроще. В переводах появляется и образность, которой у Папуши нет (то же «журавлиное небо» в стихотворении выше), и иногда переводчик этой собственной метафорикой так увлекается, что пишет уже вообще что-то своё по мотивам, и Папушин крохотный верлибр оказывается несколько громоздок и, как называл это Евгений Замятин, «беспросветно анапестирован».

Впрочем, русские переводы Папуши в любом случае заслуживают прочтения, и не только 8 апреля, но и в любой другой день, как любая настоящая поэзия.

И раз уж сегодня 8 апреля, напомню, как я однажды, купив сборник цыганских сказок, провалилась в цыгановедческие споры пятнадцатилетней давности и провела своё маленькое расследование.

ЯндексКниги такие душные.

У вас, говорят, ноль дней чтения в апреле.

А мне эта подписка нужна прежде всего за тем, чтоб не потерять заинтересовавшие меня штуки да в книгу любопытный нос сунуть и решить, хочу я её читать или нет и покупать ли мне её в бумаге вообще.
В электронке читаю то, что показалось занятным, но не настолько, чтоб занимать место в шкафу, а что-то особенно заворожительное тащу домой в бумажном виде, канешн, не могу сопротивляться.

А Яндекс вот душнит.
Стыдись, говорит, Белое Перо, не читаешь ни хрена, а ещё очки надел!

#уцарямидасаослиныеуши