Oboreru Knife «55-летняя актриса Нацумэ Мотидзуки-сан вышла замуж за богатого друга детства, также являющегося отцом 16-летнего Харутэ Мотидзуки-сана, ее сына и актера»
Такими словами могла бы закончиться какая-нибудь манга Ядзавы Ай.
Сложными, непримиримыми характерами герои Асакуры Джордж и правда походят на героев Ядзавы Ай. Но нет в них той утонченности и изящества, того городского шика, который придает стиль Ядзавы. Зато у них огромные, черные, полуприкрытые тяжелыми веками глаза, в которых отражается вся концентрированная тоска сёдзё нулевых. Из-за того, как они смотрят друг на друга этими глазами, даже в самых простых диалогах появляется что-то волнующее и жуткое. А вместо фирменной ядзавовской Большой Творческой Мечты у них — только неутолимая жажда.
«Я так хочу испытать это сладкое чувство… Волнение, жар, свет… Чтоб мои глаза сияли, сердце трепетало, а дыхание сбивалось…» — С такого внутреннего монолога двенадцатилетней Нацумэ начинается эта история. В целом эти слова можно назвать девизом сёдзё. Не ради этого ли мангаки рисуют, а читательницы читают сёдзё? Но в жизни Нацумэ таких простых радостей нет, она строит карьеру фотомодели. На первые пробы она пошла за компанию с одноклассницами, но быстро стала среди них выделяться, и быстро поняла, что красота — это власть.
И ей совсем не хочется лишаться этой новоприобретенной власти, этих пьянящих чувств, когда отец неожиданно перевозить ее из Токио в деревню, где собирается унаследовать семейную гостиницу. В деревне звёзды и закат ярче, чем в городе, но это не тот свет, к которому стремится Нацумэ.
Зато этим светом сияет Кё — мальчик, который творит всё, что вздумается, и к которому в деревне относятся то ли как к полубогу, то ли как к стихийному бедствию. Он умеет по-особенному влиять на людей: одни объясняют это тем, что он наследник семьи, которой подчиняется все в округе, другие — пророческой силой, якобы доставшейся ему от жрицы-бабушки. Не удивлюсь, если именно с Кё Кен Вакуи списывал Мандзиро из Tokyo Revengers — они даже внешне похожи. Но поскольку Кё — герой сёдзё нулевых, а не сёнена десятых, его ждёт куда более одинокая и не такая захватывающая жизнь. Кё с ранних лет очень хорошо понимает, что такое власть и всеми способами стремится заполучить ее побольше — чтобы над ним самим не был властен никто.
Кё интересуется Нацумэ потому, что красота — это власть. Нацумэ интересуется Кё, потому что попытаться заставить такого человека подчиниться себе — волнительней, чем быть моделью. В этой парадигме нет варианта просто открыться друг другу, каждый все время ждет от второго подвоха. То, что всем окружающим кажется нелепостью, для этих двоих — важнейший вопрос самоопределения, более того — жизни и смерти. Даже если им всего по двенадцать лет.
Из таких вводных данных и проспойлеренного в самом начале эпилога и так ясно, что история не будет ни простой, ни весёлой. Но в уравнение вмешивается еще два интересных персонажа и одно страшное событие, которое подорвет веру обоих героев в себя.
Это не история о любви, и даже не совсем история о преодолении травмы, это история о том, каково жить в нашем обыкновенном мире с характером байронического героя: видеть поле боя там, где его не видит больше никто, пытаться вырваться из пут, которых никто вокруг не ощущает, строить отношения с людьми так, будто в каждой протянутой руке — нож. И о том, что от этого, кажется, никак не избавиться. Эта история вряд ли покажется близкой многим читателям, потому что таких людей мало, это вообще история не о близости. Но читать её от этого не менее интересно.
Oboreru Knife «55-летняя актриса Нацумэ Мотидзуки-сан вышла замуж за богатого друга детства, также являющегося отцом 16-летнего Харутэ Мотидзуки-сана, ее сына и актера»
Такими словами могла бы закончиться какая-нибудь манга Ядзавы Ай.
Сложными, непримиримыми характерами герои Асакуры Джордж и правда походят на героев Ядзавы Ай. Но нет в них той утонченности и изящества, того городского шика, который придает стиль Ядзавы. Зато у них огромные, черные, полуприкрытые тяжелыми веками глаза, в которых отражается вся концентрированная тоска сёдзё нулевых. Из-за того, как они смотрят друг на друга этими глазами, даже в самых простых диалогах появляется что-то волнующее и жуткое. А вместо фирменной ядзавовской Большой Творческой Мечты у них — только неутолимая жажда.
«Я так хочу испытать это сладкое чувство… Волнение, жар, свет… Чтоб мои глаза сияли, сердце трепетало, а дыхание сбивалось…» — С такого внутреннего монолога двенадцатилетней Нацумэ начинается эта история. В целом эти слова можно назвать девизом сёдзё. Не ради этого ли мангаки рисуют, а читательницы читают сёдзё? Но в жизни Нацумэ таких простых радостей нет, она строит карьеру фотомодели. На первые пробы она пошла за компанию с одноклассницами, но быстро стала среди них выделяться, и быстро поняла, что красота — это власть.
И ей совсем не хочется лишаться этой новоприобретенной власти, этих пьянящих чувств, когда отец неожиданно перевозить ее из Токио в деревню, где собирается унаследовать семейную гостиницу. В деревне звёзды и закат ярче, чем в городе, но это не тот свет, к которому стремится Нацумэ.
Зато этим светом сияет Кё — мальчик, который творит всё, что вздумается, и к которому в деревне относятся то ли как к полубогу, то ли как к стихийному бедствию. Он умеет по-особенному влиять на людей: одни объясняют это тем, что он наследник семьи, которой подчиняется все в округе, другие — пророческой силой, якобы доставшейся ему от жрицы-бабушки. Не удивлюсь, если именно с Кё Кен Вакуи списывал Мандзиро из Tokyo Revengers — они даже внешне похожи. Но поскольку Кё — герой сёдзё нулевых, а не сёнена десятых, его ждёт куда более одинокая и не такая захватывающая жизнь. Кё с ранних лет очень хорошо понимает, что такое власть и всеми способами стремится заполучить ее побольше — чтобы над ним самим не был властен никто.
Кё интересуется Нацумэ потому, что красота — это власть. Нацумэ интересуется Кё, потому что попытаться заставить такого человека подчиниться себе — волнительней, чем быть моделью. В этой парадигме нет варианта просто открыться друг другу, каждый все время ждет от второго подвоха. То, что всем окружающим кажется нелепостью, для этих двоих — важнейший вопрос самоопределения, более того — жизни и смерти. Даже если им всего по двенадцать лет.
Из таких вводных данных и проспойлеренного в самом начале эпилога и так ясно, что история не будет ни простой, ни весёлой. Но в уравнение вмешивается еще два интересных персонажа и одно страшное событие, которое подорвет веру обоих героев в себя.
Это не история о любви, и даже не совсем история о преодолении травмы, это история о том, каково жить в нашем обыкновенном мире с характером байронического героя: видеть поле боя там, где его не видит больше никто, пытаться вырваться из пут, которых никто вокруг не ощущает, строить отношения с людьми так, будто в каждой протянутой руке — нож. И о том, что от этого, кажется, никак не избавиться. Эта история вряд ли покажется близкой многим читателям, потому что таких людей мало, это вообще история не о близости. Но читать её от этого не менее интересно.
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from nl
