Самое простое и вместе с тем исчерпывающее объяснение отказа большинства от прививания – что люди просто не боятся. Они элементарно недостаточно напуганы. И главное: поскольку кампания по запугиванию «страшным-страшным ковидом» идет нон-стоп по всем каналам уже более года – очевидно, что еще сколь-нибудь существенно повысить уровень страха в обществе уже и не удастся. Просто – как?! Что еще вбросить, какие еще страшилки? «Легкие в труху» - было, «очереди из скорых» - были. Единственное, на что массы более-менее сподобились – стали носить маски; заставить сколь-нибудь значимый процент натянуть еще и перчатки – уже не получилось.
Что это – пресловутый русский фатализм? Люди до такой степени не ценят собственную жизнь, что предпочитают играть с судьбой в «русскую рулетку» - пронесет – не пронесет, заболею – не заболею? Мне все ж представляется, что тут не фатализм, а суровый русский реализм. В списке реальных угроз своей жизни и благополучию наш человек рассмотрел ковид… и нашел его место низким. Не особо значимым. В этом, видимо, и состоит корневое отличие среднего россиянина и среднего европейца/американца: россиянин ощущает гораздо больше угроз, имея при этом значимо меньше «подпорок» и «страховочных сетей» со стороны общества и государства. Про рядового россиянина можно с гораздо большим, чем в Европе и в США, основанием сказать, что он «выживает в одиночку». Напомним, что в России ведь нет ни велфера, ни традиционных для Запада местных сообществ – от соседских до родительских; нету и традиционных для Востока патриархальных семейств с сотнями родственников. Россиянин привык рассчитывать только на себя и, в крайней случае, на свой самый ближний круг.
Жизнь таких одиночек прежде всего трудна – и если от чего и излечивает, то от романтики и восприятия любых абстракций. Россияне – не фаталисты, они, наоборот, прагматики до мозга костей. Могут ли прагматики принимать всерьез «эпидемию», которая за год, по официальным данным, затронула то ли 2, то ли 3% населения, а летальность ее составляет 1% от этих 3 процентов? Они ее всерьез и не принимают. Главная причина – некогда отвлекаться: надо каждый день защищаться от куда более явных и насущных угроз себе и своей семье.
Полная противоположность обывателям сытого Запада: большинство из них, наоборот, ощутили «Пришествие Ковида» как внезапный пробой в системе своей Тотальной Защиты; все было учтено, посчитано и застраховано, и вдруг – такая напасть, какой-то коронавирус!
Таким образом, мы приходим к неутешительному для мэра Собянина выводам: что ни делай, а темпы вакцинации в Первопрестольной (и тем более – в остальной России) так и будут стагнировать (если только не задействовать войска и Росгвардию). По всей видимости, уже проголосовали… то есть тьфу! привились ВСЕ, кто мог и хотел привиться. Остальным, скорее всего – просто не до этого: у россиян слишком много других неотложных дел, среди которых главное – индивидуальное выживание.
Чтобы изменить это, реклама и агитация уже не помогут – придется менять саму структуру общества: делать его более связным, солидарным и взаимозависимым. Что, как мы понимаем, в планы российских властей ни в коей мере не входит – общество вполне устраивает власти в его нынешнем атомизированном виде.
Самое простое и вместе с тем исчерпывающее объяснение отказа большинства от прививания – что люди просто не боятся. Они элементарно недостаточно напуганы. И главное: поскольку кампания по запугиванию «страшным-страшным ковидом» идет нон-стоп по всем каналам уже более года – очевидно, что еще сколь-нибудь существенно повысить уровень страха в обществе уже и не удастся. Просто – как?! Что еще вбросить, какие еще страшилки? «Легкие в труху» - было, «очереди из скорых» - были. Единственное, на что массы более-менее сподобились – стали носить маски; заставить сколь-нибудь значимый процент натянуть еще и перчатки – уже не получилось.
Что это – пресловутый русский фатализм? Люди до такой степени не ценят собственную жизнь, что предпочитают играть с судьбой в «русскую рулетку» - пронесет – не пронесет, заболею – не заболею? Мне все ж представляется, что тут не фатализм, а суровый русский реализм. В списке реальных угроз своей жизни и благополучию наш человек рассмотрел ковид… и нашел его место низким. Не особо значимым. В этом, видимо, и состоит корневое отличие среднего россиянина и среднего европейца/американца: россиянин ощущает гораздо больше угроз, имея при этом значимо меньше «подпорок» и «страховочных сетей» со стороны общества и государства. Про рядового россиянина можно с гораздо большим, чем в Европе и в США, основанием сказать, что он «выживает в одиночку». Напомним, что в России ведь нет ни велфера, ни традиционных для Запада местных сообществ – от соседских до родительских; нету и традиционных для Востока патриархальных семейств с сотнями родственников. Россиянин привык рассчитывать только на себя и, в крайней случае, на свой самый ближний круг.
Жизнь таких одиночек прежде всего трудна – и если от чего и излечивает, то от романтики и восприятия любых абстракций. Россияне – не фаталисты, они, наоборот, прагматики до мозга костей. Могут ли прагматики принимать всерьез «эпидемию», которая за год, по официальным данным, затронула то ли 2, то ли 3% населения, а летальность ее составляет 1% от этих 3 процентов? Они ее всерьез и не принимают. Главная причина – некогда отвлекаться: надо каждый день защищаться от куда более явных и насущных угроз себе и своей семье.
Полная противоположность обывателям сытого Запада: большинство из них, наоборот, ощутили «Пришествие Ковида» как внезапный пробой в системе своей Тотальной Защиты; все было учтено, посчитано и застраховано, и вдруг – такая напасть, какой-то коронавирус!
Таким образом, мы приходим к неутешительному для мэра Собянина выводам: что ни делай, а темпы вакцинации в Первопрестольной (и тем более – в остальной России) так и будут стагнировать (если только не задействовать войска и Росгвардию). По всей видимости, уже проголосовали… то есть тьфу! привились ВСЕ, кто мог и хотел привиться. Остальным, скорее всего – просто не до этого: у россиян слишком много других неотложных дел, среди которых главное – индивидуальное выживание.
Чтобы изменить это, реклама и агитация уже не помогут – придется менять саму структуру общества: делать его более связным, солидарным и взаимозависимым. Что, как мы понимаем, в планы российских властей ни в коей мере не входит – общество вполне устраивает власти в его нынешнем атомизированном виде.
BY Сапожник
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised.
from no
