"...Только если понимаем, мы можем заботиться. Только если заботимся, мы можем помочь. Только если поможем, они будут спасены." Джейн Гудолл
Всё самое важное мы пытаемся определить через "понимание":
"Счастье - это когда тебя понимают"
"Я понял жизни цель и чту..."
"...Да-да. Пора идти. Благодарю. Да-да. Пора. И каждый понимает. Безрадостную зимнюю зарю над родиной деревья поднимают..."
В конечном смысле все работы учёных всех наук на свете про понимание: понимание целей существования и назначения; понимание природы всего существующего; понимание средств понимания...
Интересно, что язык, человеческий язык здесь не помогает, а зачастую мешает этим процессам. Профессор-этолог Ясон Бадридзе, один из самых уважаемых мною людей на Земле, (прожил 2 года в волчьей стае, мой онлайн разговор с ним посм.в коммментах) как-то рассказывал про коммуникационные системы волков: "Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это хорошо видно перед охотой — они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят — и зверь разворачивается, идет и делает то, что нужно. И когда у нас (с волками в стае) все барьеры пропали, у меня это тоже появилось»
Но каждый, у кого в семье живет кот, собака, да даже хомяк или крыса, такое и без профессора может рассказать.
У моей Мамы всегда были собаки. Они появлялись каким-нибудь естественным путем: находились, подбирались, выхаживались и потом проживали с нами всю свою собачью жизнь. Её последней псинкой была Лунька. Нет, не так. Её последней собакой была Луни Адельхалле из Верона, немецкая овчарка, глубоко аристократического происхождения, последняя, седьмая в помёте, выкинутая заводчиком подыхать от энтерита. Мать выходила щенятинку. Но получилась притча во языцах. Очень нервная (порода и так нервная, а тут еще последствия чумки наложились) до истеричности, хитрющая, постоянно дуркующая и ворующая - это была не собака, а Божье Наказание. Мы все с ней страшно мучились и воспринимали житие с Лунькой, как наказание за грехи.
Мама в принципе с животными никогда не сюсюкала. "Собака есть собака, - говорила она. - Нечего ее очеловечивать." Общалась она с Лунькой строго. Годы шли. Немочка наша старела и дряхлела. Характер и повадки только ухудшались. Мы все терпели. Но тут у Мамы обнаружили рак груди в запущенной стадии и понеслась вся эта чёртова мельница. Операция, химия, реабилитация. Адово колесо. Про старенькую Луньку и вовсе подзабыли. Живет и живет. Не до нее.
Химия давалась тяжело. Мама не могла ничего есть. Все горело внутри. Просила мороженного. А ей было не очень можно по другим показаниям. Я помню, это было очень тяжёлое утро. Маленькая Мама, с выбритой круглой головкой, над которой прямо зримым чёрным облаком висит чёртова "химия" (прошедшие это понимают о чем я), капризничает, есть ничего не может, мы суетимся вокруг: "Потерпи, потерпи, родная"
Вдруг обнаруживаем, что Лунька пропала с участка. "Ну и хрен с ней! Погуляет придет!" Она сумасбродная псина. Заниматься никому не хотелось. День омерзительный. Маленький слабый человек мучается и борется с отравой, а мы все вокруг сильные и здоровые ничего не можем сделать.
Вдруг калитка распахивается и появляется очень грязная Луни. Бежит к Маме и кладет ей на колени грязный комок. Мать смотрит на собаку. Медленно берет брикет - это мороженое, извазюканная и в нескольких местах надкусанная пачка пломбира "за 48".
Я помню, как Мама идет и моет этот кусок под краном, а потом то, что осталось она делит пополам с собакой и они съедают его вместе. Никто не сказал ни слова тогда. Для Луньки это было последнее лето. Осенью того года она умерла от старости. Мама поборола тогда болезнь и прожила ещё 9 лет.
"...Только если понимаем, мы можем заботиться. Только если заботимся, мы можем помочь. Только если поможем, они будут спасены." Джейн Гудолл
Всё самое важное мы пытаемся определить через "понимание":
"Счастье - это когда тебя понимают"
"Я понял жизни цель и чту..."
"...Да-да. Пора идти. Благодарю. Да-да. Пора. И каждый понимает. Безрадостную зимнюю зарю над родиной деревья поднимают..."
В конечном смысле все работы учёных всех наук на свете про понимание: понимание целей существования и назначения; понимание природы всего существующего; понимание средств понимания...
Интересно, что язык, человеческий язык здесь не помогает, а зачастую мешает этим процессам. Профессор-этолог Ясон Бадридзе, один из самых уважаемых мною людей на Земле, (прожил 2 года в волчьей стае, мой онлайн разговор с ним посм.в коммментах) как-то рассказывал про коммуникационные системы волков: "Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это хорошо видно перед охотой — они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят — и зверь разворачивается, идет и делает то, что нужно. И когда у нас (с волками в стае) все барьеры пропали, у меня это тоже появилось»
Но каждый, у кого в семье живет кот, собака, да даже хомяк или крыса, такое и без профессора может рассказать.
У моей Мамы всегда были собаки. Они появлялись каким-нибудь естественным путем: находились, подбирались, выхаживались и потом проживали с нами всю свою собачью жизнь. Её последней псинкой была Лунька. Нет, не так. Её последней собакой была Луни Адельхалле из Верона, немецкая овчарка, глубоко аристократического происхождения, последняя, седьмая в помёте, выкинутая заводчиком подыхать от энтерита. Мать выходила щенятинку. Но получилась притча во языцах. Очень нервная (порода и так нервная, а тут еще последствия чумки наложились) до истеричности, хитрющая, постоянно дуркующая и ворующая - это была не собака, а Божье Наказание. Мы все с ней страшно мучились и воспринимали житие с Лунькой, как наказание за грехи.
Мама в принципе с животными никогда не сюсюкала. "Собака есть собака, - говорила она. - Нечего ее очеловечивать." Общалась она с Лунькой строго. Годы шли. Немочка наша старела и дряхлела. Характер и повадки только ухудшались. Мы все терпели. Но тут у Мамы обнаружили рак груди в запущенной стадии и понеслась вся эта чёртова мельница. Операция, химия, реабилитация. Адово колесо. Про старенькую Луньку и вовсе подзабыли. Живет и живет. Не до нее.
Химия давалась тяжело. Мама не могла ничего есть. Все горело внутри. Просила мороженного. А ей было не очень можно по другим показаниям. Я помню, это было очень тяжёлое утро. Маленькая Мама, с выбритой круглой головкой, над которой прямо зримым чёрным облаком висит чёртова "химия" (прошедшие это понимают о чем я), капризничает, есть ничего не может, мы суетимся вокруг: "Потерпи, потерпи, родная"
Вдруг обнаруживаем, что Лунька пропала с участка. "Ну и хрен с ней! Погуляет придет!" Она сумасбродная псина. Заниматься никому не хотелось. День омерзительный. Маленький слабый человек мучается и борется с отравой, а мы все вокруг сильные и здоровые ничего не можем сделать.
Вдруг калитка распахивается и появляется очень грязная Луни. Бежит к Маме и кладет ей на колени грязный комок. Мать смотрит на собаку. Медленно берет брикет - это мороженое, извазюканная и в нескольких местах надкусанная пачка пломбира "за 48".
Я помню, как Мама идет и моет этот кусок под краном, а потом то, что осталось она делит пополам с собакой и они съедают его вместе. Никто не сказал ни слова тогда. Для Луньки это было последнее лето. Осенью того года она умерла от старости. Мама поборола тогда болезнь и прожила ещё 9 лет.
BY Ольга Ускова | Cognitive Life
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. NEWS Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted.
from no
