Сегодня 34-летняя девочка Лена открыла для себя Босха. Аудиогид уже целую минуту зудел что-то в ухо, а я все носилась по комнатам, крутила в руках карту, подгоняла плетущуюся сзади восьмилетку, пропускала шедевры мимо ушей, а потом, наконец, нашла нужный мне зал 65А в мадридской галерее Прадо, увидела «Сад земных наслаждений» Босха и… умерла.
Когда очнулась: через мгновение или через целую вечность – Босх уже коснулся своим магреализомом моей души. До звона в ушах, до немоты, до мурашек по спине.
Я сейчас пишу роман, и, хотя готова только треть, текст уже успел не оправдать много ожиданий. В нем разочаровался внутренний критик и пара близких мне людей. Они хотели, чтобы это была история большой литературы, а получилось стекло в стиле Нетфлекса, получилось драма, кровь, кишки и мясо. Литагент тоже морщит нос. Мол, этот Нетфликс не вписывается в жанр: тут тебе и антиутопия, и триллер, и любовь-морковь, и социалка. Надо бы выбрать что-то одно, а от остального отказаться.
Но я не могу отказаться, потому что это воронка: такая огромная, черная дыра, которая сжирает мои мысли, приходит во снах, и вылезает из меня неостановимым потоком. Она не хочет подстраиваться под жанр, она выкручивается и разрастается, и все эти герои, все эти босховские люди с головами птиц и птицы с человеческими ногами, полужуки и получеловеки, оборотни, разорванные скелеты и пороки – лезут из меня, хотят быть услышанными и написанными, понятыми и замеченными. Я ведь тоже вижу их: во снах и наяву, в двух моих замысловато переплетенных реальностях. Я живу в воронке, а воронка живет во мне.
Там, в зале 65А, я увидела не просто картину, я увидела воронку Босха, его нереальную реальность, его сломанный, запутанный, смешанный мир. Мир, очень похожий на мой. Возможно, он тоже не оправдал много чьих ожиданий, но ясно одно: он не предал воронку. И я тоже ее не предам.
Сегодня 34-летняя девочка Лена открыла для себя Босха. Аудиогид уже целую минуту зудел что-то в ухо, а я все носилась по комнатам, крутила в руках карту, подгоняла плетущуюся сзади восьмилетку, пропускала шедевры мимо ушей, а потом, наконец, нашла нужный мне зал 65А в мадридской галерее Прадо, увидела «Сад земных наслаждений» Босха и… умерла.
Когда очнулась: через мгновение или через целую вечность – Босх уже коснулся своим магреализомом моей души. До звона в ушах, до немоты, до мурашек по спине.
Я сейчас пишу роман, и, хотя готова только треть, текст уже успел не оправдать много ожиданий. В нем разочаровался внутренний критик и пара близких мне людей. Они хотели, чтобы это была история большой литературы, а получилось стекло в стиле Нетфлекса, получилось драма, кровь, кишки и мясо. Литагент тоже морщит нос. Мол, этот Нетфликс не вписывается в жанр: тут тебе и антиутопия, и триллер, и любовь-морковь, и социалка. Надо бы выбрать что-то одно, а от остального отказаться.
Но я не могу отказаться, потому что это воронка: такая огромная, черная дыра, которая сжирает мои мысли, приходит во снах, и вылезает из меня неостановимым потоком. Она не хочет подстраиваться под жанр, она выкручивается и разрастается, и все эти герои, все эти босховские люди с головами птиц и птицы с человеческими ногами, полужуки и получеловеки, оборотни, разорванные скелеты и пороки – лезут из меня, хотят быть услышанными и написанными, понятыми и замеченными. Я ведь тоже вижу их: во снах и наяву, в двух моих замысловато переплетенных реальностях. Я живу в воронке, а воронка живет во мне.
Там, в зале 65А, я увидела не просто картину, я увидела воронку Босха, его нереальную реальность, его сломанный, запутанный, смешанный мир. Мир, очень похожий на мой. Возможно, он тоже не оправдал много чьих ожиданий, но ясно одно: он не предал воронку. И я тоже ее не предам.
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth."
from no
