Эллиниcтика

Даже в мелочах Алекс подобен греческому эфебу, ещё не познавшему взросления: так, в его трости запрятан нож, который показывается только в крайних ситуациях, а ведь такой, пишет проф.-клас. А. Лома (2019), имелся у всякого проходящего инициацию юноши, исследователь даже выводит имя заглавного героя X песни Илиады, «Долонии», который как раз покрывает себе голову «кожею волка седого», от подобного оружия: «Греческое δόλων … происходит от δόλος … потайное оружие (кинжал либо стилет) … который использовался эфебами».

В те времена в подобном времяпровождении молодёжи не видели ничего дурного, напротив, его поощряли, по крайней мере, пока, сообщает проф. арх. и линг. Дж. Мэллори (2006), оно было направлено вовне. Так молодецкому задору давался выход, выпускался своеобразный пар: поскольку молодняк по природе своей склонна к бунтарству и борьбе с уствоями, а против общины так или иначе обитают потенциальные её противники, от перенаправления на оных деструктивного поведения юных обреталась двойная выгода.

Древние справедливо полагали, что серьёзным и правильным человек ещё успеет стать, когда достигнет зрелости, до той же поры следует в некотором роде представлять собой её противоположность: речь шла буквально о дихотомии, о нарочитом и радикальном противопоставлении, реверсивном поведении. В наши же дни подобное просто немыслимо, страстям юных не просто больше не потакают, но подавляют их довольно страстно, истребляют на корню, и ныне ребёнок с малых лет должен «вести себя прилично», стараться подражать взрослым.

Преследуются не только такие откровенно социально опасные наклонности, как у Алекса, но и вообще любая подвижность за пределами одобренной: как отмечает психол. Ф. Зимбардо (2015 [2017]), на Западе уже с первого класса школы (или даже ранее, известны случаи от 2 лет) могут начать пичкать мальчиков психотропными веществами навроде риталина (запрещённого, к слову, в РФ) просто затем, чтобы они были более послушны, как он пишет, «сидели смирно». Это, видимо, и есть те самые «проблемы», которые, как упоминалось, по мнению некоторых, Кубрик хотел показать.

Большее же своеволие, подобное описанному выше, которые, как отмечает д.ф.н. В.Ю. Михайлин (2006), когда-то квалифицировались как «„статусные“ стратегии», попросту необходимые для того, чтобы быть уважаемым как собой, так и другими, сейчас и вовсе «заказаны … по определению»: они, «связанные с самореализацией в „зоне судьбы“, с обретением высокого маргинального статуса „городским“ сообществом чаще всего не приветствуются … вплоть до прямого подавления … в порядке уголовного преследования», что с Алексом впоследствии и приключается.

Теперь он преступник, а ведь этим словом характеризуется, как писал Ницше, «сильный человек, которого сделали больным. Ему недостает джунглей, более свободной и опасной природы и формы бытия … Его добродетели преследуются обществом; его живейшие инстинкты, которые он приносит с собою, срастаются тотчас же с угнетающими аффектами, с подозрением, страхом, бесчестьем … [он] принужден делать втайне, с постоянным напряжением, осторожностью, хитростью … то, что он лучше всего может и больше всего любит … постоянно пожинает от своих инстинктов лишь опасность, преследование, роковые последствия … Таково наше общество, наше прирученное, посредственное, оскопленное общество, что в нем сын природы, пришедший к нам с гор или из морских авантюр, неизбежно вырождается в преступника».

Итак, Алекса сажают в тюрьму, место, в котором вроде как перевоспитывают, учат «больше так не делать», — однако уже Фуко (1999 [1975]) замечал, сколь беспощадно статистика указывает на не просто низкую, но отрицательную эффективность заключения в этом плане, плодящего только рецидивистов. То же проговаривается и в самом фильме: за 2 года заключения у Алекса не наблюдается и намёка на исправление.

⬅️⬆️ «Долония Александра», 4/5 ➡️

www.group-telegram.com/no/hellenistics.com/399

4.0K viewsedited  Mar 11 at 12:39

Даже в мелочах Алекс подобен греческому эфебу, ещё не познавшему взросления: так, в его трости запрятан нож, который показывается только в крайних ситуациях, а ведь такой, пишет проф.-клас. А. Лома (2019), имелся у всякого проходящего инициацию юноши, исследователь даже выводит имя заглавного героя X песни Илиады, «Долонии», который как раз покрывает себе голову «кожею волка седого», от подобного оружия: «Греческое δόλων … происходит от δόλος … потайное оружие (кинжал либо стилет) … который использовался эфебами».

В те времена в подобном времяпровождении молодёжи не видели ничего дурного, напротив, его поощряли, по крайней мере, пока, сообщает проф. арх. и линг. Дж. Мэллори (2006), оно было направлено вовне. Так молодецкому задору давался выход, выпускался своеобразный пар: поскольку молодняк по природе своей склонна к бунтарству и борьбе с уствоями, а против общины так или иначе обитают потенциальные её противники, от перенаправления на оных деструктивного поведения юных обреталась двойная выгода.

Древние справедливо полагали, что серьёзным и правильным человек ещё успеет стать, когда достигнет зрелости, до той же поры следует в некотором роде представлять собой её противоположность: речь шла буквально о дихотомии, о нарочитом и радикальном противопоставлении, реверсивном поведении. В наши же дни подобное просто немыслимо, страстям юных не просто больше не потакают, но подавляют их довольно страстно, истребляют на корню, и ныне ребёнок с малых лет должен «вести себя прилично», стараться подражать взрослым.

Преследуются не только такие откровенно социально опасные наклонности, как у Алекса, но и вообще любая подвижность за пределами одобренной: как отмечает психол. Ф. Зимбардо (2015 [2017]), на Западе уже с первого класса школы (или даже ранее, известны случаи от 2 лет) могут начать пичкать мальчиков психотропными веществами навроде риталина (запрещённого, к слову, в РФ) просто затем, чтобы они были более послушны, как он пишет, «сидели смирно». Это, видимо, и есть те самые «проблемы», которые, как упоминалось, по мнению некоторых, Кубрик хотел показать.

Большее же своеволие, подобное описанному выше, которые, как отмечает д.ф.н. В.Ю. Михайлин (2006), когда-то квалифицировались как «„статусные“ стратегии», попросту необходимые для того, чтобы быть уважаемым как собой, так и другими, сейчас и вовсе «заказаны … по определению»: они, «связанные с самореализацией в „зоне судьбы“, с обретением высокого маргинального статуса „городским“ сообществом чаще всего не приветствуются … вплоть до прямого подавления … в порядке уголовного преследования», что с Алексом впоследствии и приключается.

Теперь он преступник, а ведь этим словом характеризуется, как писал Ницше, «сильный человек, которого сделали больным. Ему недостает джунглей, более свободной и опасной природы и формы бытия … Его добродетели преследуются обществом; его живейшие инстинкты, которые он приносит с собою, срастаются тотчас же с угнетающими аффектами, с подозрением, страхом, бесчестьем … [он] принужден делать втайне, с постоянным напряжением, осторожностью, хитростью … то, что он лучше всего может и больше всего любит … постоянно пожинает от своих инстинктов лишь опасность, преследование, роковые последствия … Таково наше общество, наше прирученное, посредственное, оскопленное общество, что в нем сын природы, пришедший к нам с гор или из морских авантюр, неизбежно вырождается в преступника».

Итак, Алекса сажают в тюрьму, место, в котором вроде как перевоспитывают, учат «больше так не делать», — однако уже Фуко (1999 [1975]) замечал, сколь беспощадно статистика указывает на не просто низкую, но отрицательную эффективность заключения в этом плане, плодящего только рецидивистов. То же проговаривается и в самом фильме: за 2 года заключения у Алекса не наблюдается и намёка на исправление.

⬅️⬆️ «Долония Александра», 4/5 ➡️

BY Эллиниcтика