1 Тот, снесённый в Киеве и Харькове. Тот, на чей гранитный лоб низколобые плевали, харкали, на руинах празднуя флешмоб. Тот, напоминавший Чарли Чаплина маленький танцор под барабан, в голове отмеривавший тщательно, сколько воли и каким рабам. Тот, насквозь проехавший под пломбою неприятельские города. Тот, грозивший миру красной бомбою, кажется, опять идёт сюда.
2 Евтушенко утонул в канаве. Как я этого хотел, желал. Евтушенко мы судить не вправе: он велик, как марксов Капитал. Его диски улетают на Горбушке, его мерчем полон Черкизон, где торгуют бывшие хиппушки, пересевшие на метадон. В полинявшей майке с Евтушенко мёртвый Ленин гонит по стриту. Присмотрись к природе хорошенько, ты его увидишь за версту. В майке, а по-нашему в тишотке, с молодой огромной головой, мёртвый Ленин - это парень чёткий и порою кажется живой. Он кричит живущим в тесной колбе, своего не видящим лица: хватит, беднота, сидеть на полбе, не пора ль попробовать мясца?
3 Ленинские зачёты - большие зевоты. Школьные туалеты. Будем как туареги. В безлюбовной Сахаре замотанные платками сбиваемся в караваны сдаём деньги на карабины. Сердце рвётся в набеги, желудок погряз в хараме. Будем как туареги, купленные хохлами. Перед дверями харчевни запах верблюжьего пота. Так и не сдал кочевник ленинского зачёта.
4 Бедные! Бежим, прихватив патронташ: как там положение на фронтах? Остров Врангеля захватил Деникин, кто такой, поди ещё пойми. Все сегодня бегают под ником, каждый третий мнит себя комбригом, ордена расхватаны детьми. Лёва Троцкий сел верхом на бота, делается грязная работа чистыми руками подлеца. В отраженьях не видать лица. Как мы исчерпаем электроны? Мёртвый Ленин обрывает телефоны, плетью подгоняет телеграф. Дайте правды! Правда выше прав.
5 На фронте отрывают ноги, а пришивают их в тылу. Они мутируют в дороге от нашего к вашему столу. Кость превращается в металл, а мясо... там не нужно мяса. Боец на койке не сломался, читает марксов Капитал. Триста процентов! Нет таких вообразимых преступлений... Он не двухсотый и не пленный. Он будет на чужих двоих таким, как был - самим собой и легче, может быть, по весу. А у России - та же боль в том месте, где была Одесса. "Нет преступлений, на которые под страхом виселицы не..." К ночной больнице мчатся скорые и пламя дыбится в окне.
6 Среди баб с шарманками-авоськами, заслонивших дымный горизонт, вижу тень товарища Подвойского. Я спрошу товарища Подвойского: чем он пахнет, чем воняет фронт? Пахнет ли он жжёною резиной, Родиной, сгоревшим букварём? Пахнет ли походной медициной - кокаином и нашатырём? Я не знаю, как воняют трупы, никогда ещё не нюхал труп. Я звонил товарищу Цюрупе, он ответил про запасы круп. Преющим портянкам и рубахам трудно пахнуть так, как крем-брюле. Говорят, что фронт воняет страхом: этот запах слышен и в Кремле. Со стены портрет в дубовой раме говорит, качая бородой: фронт воняет чьими-то деньгами: дивидендом, прибылью, маржой. Бьётся, обрывая телефоны, мёртвый Ленин в клетке над Москвой. Где-то за ночные терриконы армия идёт в последний бой.
7 И Николай Второй как маятник Фуко, когда так надо спать, но нифига не спится и тупо жмёшь на "обновить страницу", но до утра всё так же далеко.
Предатель, патриот - не видно по лицу, дворцовое зерно хомячат пораженцы, и Николай Второй как галка на плацу, откуда навсегда ушли преображенцы.
Монархия моя - картошка в мундирках, республика моя - планета на шампуре, и над Ливадией, повергнутою в прах, встаёт аэростат в серебряной глазури.
1 Тот, снесённый в Киеве и Харькове. Тот, на чей гранитный лоб низколобые плевали, харкали, на руинах празднуя флешмоб. Тот, напоминавший Чарли Чаплина маленький танцор под барабан, в голове отмеривавший тщательно, сколько воли и каким рабам. Тот, насквозь проехавший под пломбою неприятельские города. Тот, грозивший миру красной бомбою, кажется, опять идёт сюда.
2 Евтушенко утонул в канаве. Как я этого хотел, желал. Евтушенко мы судить не вправе: он велик, как марксов Капитал. Его диски улетают на Горбушке, его мерчем полон Черкизон, где торгуют бывшие хиппушки, пересевшие на метадон. В полинявшей майке с Евтушенко мёртвый Ленин гонит по стриту. Присмотрись к природе хорошенько, ты его увидишь за версту. В майке, а по-нашему в тишотке, с молодой огромной головой, мёртвый Ленин - это парень чёткий и порою кажется живой. Он кричит живущим в тесной колбе, своего не видящим лица: хватит, беднота, сидеть на полбе, не пора ль попробовать мясца?
3 Ленинские зачёты - большие зевоты. Школьные туалеты. Будем как туареги. В безлюбовной Сахаре замотанные платками сбиваемся в караваны сдаём деньги на карабины. Сердце рвётся в набеги, желудок погряз в хараме. Будем как туареги, купленные хохлами. Перед дверями харчевни запах верблюжьего пота. Так и не сдал кочевник ленинского зачёта.
4 Бедные! Бежим, прихватив патронташ: как там положение на фронтах? Остров Врангеля захватил Деникин, кто такой, поди ещё пойми. Все сегодня бегают под ником, каждый третий мнит себя комбригом, ордена расхватаны детьми. Лёва Троцкий сел верхом на бота, делается грязная работа чистыми руками подлеца. В отраженьях не видать лица. Как мы исчерпаем электроны? Мёртвый Ленин обрывает телефоны, плетью подгоняет телеграф. Дайте правды! Правда выше прав.
5 На фронте отрывают ноги, а пришивают их в тылу. Они мутируют в дороге от нашего к вашему столу. Кость превращается в металл, а мясо... там не нужно мяса. Боец на койке не сломался, читает марксов Капитал. Триста процентов! Нет таких вообразимых преступлений... Он не двухсотый и не пленный. Он будет на чужих двоих таким, как был - самим собой и легче, может быть, по весу. А у России - та же боль в том месте, где была Одесса. "Нет преступлений, на которые под страхом виселицы не..." К ночной больнице мчатся скорые и пламя дыбится в окне.
6 Среди баб с шарманками-авоськами, заслонивших дымный горизонт, вижу тень товарища Подвойского. Я спрошу товарища Подвойского: чем он пахнет, чем воняет фронт? Пахнет ли он жжёною резиной, Родиной, сгоревшим букварём? Пахнет ли походной медициной - кокаином и нашатырём? Я не знаю, как воняют трупы, никогда ещё не нюхал труп. Я звонил товарищу Цюрупе, он ответил про запасы круп. Преющим портянкам и рубахам трудно пахнуть так, как крем-брюле. Говорят, что фронт воняет страхом: этот запах слышен и в Кремле. Со стены портрет в дубовой раме говорит, качая бородой: фронт воняет чьими-то деньгами: дивидендом, прибылью, маржой. Бьётся, обрывая телефоны, мёртвый Ленин в клетке над Москвой. Где-то за ночные терриконы армия идёт в последний бой.
7 И Николай Второй как маятник Фуко, когда так надо спать, но нифига не спится и тупо жмёшь на "обновить страницу", но до утра всё так же далеко.
Предатель, патриот - не видно по лицу, дворцовое зерно хомячат пораженцы, и Николай Второй как галка на плацу, откуда навсегда ушли преображенцы.
Монархия моя - картошка в мундирках, республика моя - планета на шампуре, и над Ливадией, повергнутою в прах, встаёт аэростат в серебряной глазури.
BY Игорь Караулов. Стихи и вокруг них
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. NEWS But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from no
