Поскольку Навруз празднуют много дней подряд, и многие это делают именно сегодня, то позвольте мне продолжить мои новогодние поздравления - и подарки. Для меня они драгоценные, надеюсь, что и вам они понравятся.
Один - это Нуристан Светланы Давыдовой, которая пишет об Иране в режиме “уча учись”, как мои лучшие старшие товарищи. Как многие помнят, Иран в нескольких километрах от нашего Ваджефа, и работая на раскопе, мы видим дым с нефтеперегонного завода в Дех Луране, “Лурской Деревне”. И керамика наша во многом оттуда, имеет прямые параллели с дехлуранскими памятниками. И Фрэнк Хоул, и Аббас Ализаде, которые их копали в разные эпохи, ходили по горам с лурскими пастухами. И вот я вижу у Светланы Давыдовой, что “в стенах нашей альма-матер зазвучали лурские стихи” Масуда Бахтияри:
Приди снова, стань вестником моей весны.
У моей жизни нет ни цвета, ни лица без тебя.
Мой милый кеклик, приди на мой зов!
Мне показалось, что это стихи о Ваджефе :)
Сам кеклик на фото - из того же Нуристана. (С вымышленным Наристаном из “Минуты тишины”, который был снят в Сирии, название канала не связано; Нуристан от нур, “свет”, поскольку автор канала - Светлана). Про азербайджанскую песню про Рейхан в перепевке иранского психоделического рокера вы прочтете сами, если захотите… Там красиво.
А второй новогодний подарок - это канал Глеба Соболева, архитектора и историка архитектуры, преподавателя Московского архитектурного института, участника нашего чата и друга нашего Болота. Он делал доклад о современных постройках традиционными методами на нашем семинаре о сырце. Его канал Сампострой - “о традиционной и современной архитектуре, которую люди возводят для себя сами, о методах строительства и использования местных и подручных материалов, способах экономии энергии и адаптации к климатическим условиям”. Я думаю, что это актуально для многих: и поддержание исторической памяти, и чувство независимости и связи с теми, кто был до нас. А для кого-то и практическое руководство к строительству.
Один - это Нуристан Светланы Давыдовой, которая пишет об Иране в режиме “уча учись”, как мои лучшие старшие товарищи. Как многие помнят, Иран в нескольких километрах от нашего Ваджефа, и работая на раскопе, мы видим дым с нефтеперегонного завода в Дех Луране, “Лурской Деревне”. И керамика наша во многом оттуда, имеет прямые параллели с дехлуранскими памятниками. И Фрэнк Хоул, и Аббас Ализаде, которые их копали в разные эпохи, ходили по горам с лурскими пастухами. И вот я вижу у Светланы Давыдовой, что “в стенах нашей альма-матер зазвучали лурские стихи” Масуда Бахтияри:
Приди снова, стань вестником моей весны.
У моей жизни нет ни цвета, ни лица без тебя.
Мой милый кеклик, приди на мой зов!
Мне показалось, что это стихи о Ваджефе :)
Сам кеклик на фото - из того же Нуристана. (С вымышленным Наристаном из “Минуты тишины”, который был снят в Сирии, название канала не связано; Нуристан от нур, “свет”, поскольку автор канала - Светлана). Про азербайджанскую песню про Рейхан в перепевке иранского психоделического рокера вы прочтете сами, если захотите… Там красиво.
А второй новогодний подарок - это канал Глеба Соболева, архитектора и историка архитектуры, преподавателя Московского архитектурного института, участника нашего чата и друга нашего Болота. Он делал доклад о современных постройках традиционными методами на нашем семинаре о сырце. Его канал Сампострой - “о традиционной и современной архитектуре, которую люди возводят для себя сами, о методах строительства и использования местных и подручных материалов, способах экономии энергии и адаптации к климатическим условиям”. Я думаю, что это актуально для многих: и поддержание исторической памяти, и чувство независимости и связи с теми, кто был до нас. А для кого-то и практическое руководство к строительству.
Разные были планы на сегодняшний пост, но пришло сообщение от моего друга и коллеги по иракскому проекту Алексея Неймышева, что умер Владимир Маркович Персов.
Это один из самых добрых людей, кого я встретил в своей жизни. С ним связана в ней другая эпоха.
Двадцать второго мая 1986 года я впервые в жизни пришел на съемочную площадку к Александру Сокурову, где В.М., и тогда, и многие годы позже, записывал звук. И В.М. принял меня, мальчишку, по-человечески, что-то объяснял… Фонограммы он делал фантастические, очень смелые, ничего не боялся в звуке, а человеком был очень спокойным внешне. Первый раз, когда я видел его в работе на перезаписи (сведении смонтированных фонограмм в один саундтрек), меня поразила спокойная работа с потенциометрами (“фейдерами”) - сидит человек, как будто вообще ничего не делает… Это для меня потом осталось знаком профессионализма - “как будто вообще ничего не делает”, настолько хорошо понимает течение жизни, что почти не вмешивается в нее.
Мы с ним проработали рядом много лет в непростых обстоятельствах, создавая и поддерживая дистрибьюторскую сеть для фильмов Сокурова за границей, придумывая и налаживая техническую часть его “лаборатории”. Для меня это было путешествием Одиссея, из которого мне когда-то надо было вернуться на Итаку. В.М. был одним из немногих, кто в этом странствии был для меня словно человеком с родины. Страшно жаль.
Это один из самых добрых людей, кого я встретил в своей жизни. С ним связана в ней другая эпоха.
Двадцать второго мая 1986 года я впервые в жизни пришел на съемочную площадку к Александру Сокурову, где В.М., и тогда, и многие годы позже, записывал звук. И В.М. принял меня, мальчишку, по-человечески, что-то объяснял… Фонограммы он делал фантастические, очень смелые, ничего не боялся в звуке, а человеком был очень спокойным внешне. Первый раз, когда я видел его в работе на перезаписи (сведении смонтированных фонограмм в один саундтрек), меня поразила спокойная работа с потенциометрами (“фейдерами”) - сидит человек, как будто вообще ничего не делает… Это для меня потом осталось знаком профессионализма - “как будто вообще ничего не делает”, настолько хорошо понимает течение жизни, что почти не вмешивается в нее.
Мы с ним проработали рядом много лет в непростых обстоятельствах, создавая и поддерживая дистрибьюторскую сеть для фильмов Сокурова за границей, придумывая и налаживая техническую часть его “лаборатории”. Для меня это было путешествием Одиссея, из которого мне когда-то надо было вернуться на Итаку. В.М. был одним из немногих, кто в этом странствии был для меня словно человеком с родины. Страшно жаль.
Скорее всего, вот об этом. В англоязычной литературе это явление называется франко-английским термином crevasse splay. По-русски мне предлагают его называть “разрыв прируслового вала” или “береговой конус выноса” - простите, не буду. Это базовое понятие, которое надо называть как-то коротко. Пусть пока будет “выплеск”. Их появление связано с тем, что реки в Нижнем Двуречье текут выше поймы, поднимая себе собственное русло наносами и образуя себе “прирусловые валы”. Они образуются сами из-за того, что при повышении уровня воды река течет шире и в ней больше “твердого стока”, соответственно, он отложится по краям. Потом река придет в норму, уровень воды понизится, а валы будут слегка наверху. Но вал может оказаться поврежден из-за местной эрозии или неудачной деятельности человека, и в этом месте может образываться crevasse splay, выплеск, который вы видите на фотографии. Этот выплеск может привести к появлению нового постоянного русла, а может постепенно “зарасти”, при этом образуется характерная слойчатость, в которой видны сезонные или другие регулярные подъемы воды. Потом пройдет несколько сот или даже одна-две тысячи лет, река может изменить русло и над грунтом будет уже работать Эол, господин ветров. Начнутся эоловые процессы, дефляция, ветровой перенос грунта в другие места, пока сюда (или рядом) снова не придет река. Если река будет рядом, люди начнут строить свои каналы, поселки, что-то выращивать и выветривание прекратится, начнется агградация - накопление береговых валов. Такова нормальная жизнь Дельты.
Telegram
Центральное Болото
Бывает, что при очередном наводнении происходит размыв прируслового вала, и вода устремляется в пойму. Если дальше там, в пойме, есть какое-то препятствие - скорее всего, это будет прирусловой вал другого рукава той же реки, или искусственного канала, или…
Археология_Древнего_Востока_2025_программа.pdf
351.3 KB
В четверг и пятницу, 27 и 28 марта, в Москве на Рождественке, 12 в Институте востоковедения РАН будет конференция "Археология Древнего Востока", которую организует Арчил Балахванцев и наш руководимый им Центр археологии доисламского Востока. Программа прилагается.
Будут доклады о раскопках, которые ведет наш Институт в Египте, Узбекистане и в Ираке, а также о работах коллег из Института археологии РАН, из Дагестанского научного центра РАН и некоторых других. Если кто-то захочет придти - не забудьте паспорт и скажите, что вы на конференцию. Мой доклад будет в конце утреннего заседания первого дня, 27 марта. Я буду рассказывать о разведках окрестностей Телля Дехайла, т.е. о нашей работе с SEVERIN DEVELOPMENT и SIGNAL, c Дмитрием Редневым и Дмитрием Кеся.
Видеотрансляция будет, скорее всего, но ссылки у меня пока нет.
Будут доклады о раскопках, которые ведет наш Институт в Египте, Узбекистане и в Ираке, а также о работах коллег из Института археологии РАН, из Дагестанского научного центра РАН и некоторых других. Если кто-то захочет придти - не забудьте паспорт и скажите, что вы на конференцию. Мой доклад будет в конце утреннего заседания первого дня, 27 марта. Я буду рассказывать о разведках окрестностей Телля Дехайла, т.е. о нашей работе с SEVERIN DEVELOPMENT и SIGNAL, c Дмитрием Редневым и Дмитрием Кеся.
Видеотрансляция будет, скорее всего, но ссылки у меня пока нет.
Один читатель пенял мне, что я разбирал страницы из шведского учебника и не разбирал отечественного. Давайте попробуем исправиться! В 2023 г. вышло 15-е, если не ошибаюсь, издание учебника, написанного супругами Георгием Годером и Ириной Свенцицкой вместе с индологом Алексеем Вигасиным. Первых двух уже нет в живых и они точно не обидятся на наш разбор, надеюсь, что и Алексей Алексеевич тоже - ведь никто на свете не может знать всего на свете. Все трое люди очень достойные; Годер - выдающийся методист, Вигасин и Свенцицкая - видные ученые, историки древности. Вопрос к читателям тот же, что и для шведского учебника: что здесь неверно?
А сравнивать две эти книжки трудно. Шведский предназначен для ребят 12-13 лет, а наш для пятиклассников. Еще надо иметь в виду, что двум параграфам о Междуречье (я пока выложил первый) предшествуют параграфы о Египте, где уже объяснены основные понятия, касающиеся древности.
Следующий, 14-й параграф, можно будет обсудить в следующий раз.
А сравнивать две эти книжки трудно. Шведский предназначен для ребят 12-13 лет, а наш для пятиклассников. Еще надо иметь в виду, что двум параграфам о Междуречье (я пока выложил первый) предшествуют параграфы о Египте, где уже объяснены основные понятия, касающиеся древности.
Следующий, 14-й параграф, можно будет обсудить в следующий раз.
Клинописные таблички не обжигали
❌"Исписанные таблички для прочности обжигали". У некоторых наших читателей эта фраза из учебника древней истории 5-го класса, который мы разбираем, вызвала подозрение. Примерно то же написано в шведском школьном учебнике. Нет! Археологи находят клинописные таблички, как правило, в необожженном виде. Если оказывается, что они обожжены, то они носят следы случайного, неравномерного обжига в пожаре.
Да, обожженное изделие из глины прочнее и его удобнее хранить. Но смысл и практика работы с клинописными текстами противоречат обжигу. Обжиг глиняного изделия - сложная и рискованная операция. Рядом с древними гончарными мастерскими находят много брака посуды, покореженной, треснувшей или спекшейся в результате неудачного обжига. Даже в современных условиях, когда таблички обжигают специалисты-реставраторы с целью обеспечить их сохранность, бывает, что древний документ разрушается. По этой и другим причинам в наше время музеи отказываются от реставрационного обжига табличек. Но значительную часть музейных коллекций уже успели обжечь, поэтому в музее вы почти наверняка встретите только обожженные таблички.
Но вернемся в древность. Документ, который вы хотите зачем-то обжечь, может содержать много сложного текста, - например, целую главу из Гильгамеша, или может быть уникальным, как эта знаменитая и во многом загадочная математическая табличка Plimpton 322 с "пифагоровыми тройками". Кто возьмет на себя ответственность погубить такое при обжиге?
Электричества и аккуратной муфельной печки у нас нет, а надо создать температуру не менее 800°C, и при этом еще долго и правильно выдерживать температурную кривую. Нужна специальная двухъярусная печь, и много горючего, возможно, нефти. Где мы это всё устроим? Рядом с дворцовой канцелярией? И закоптим царя и всех его сановников? Или будем бегать с документами на другой конец города к гончару, который дымит, как дьявол? Ну, как если бы приходилось со Старой Площади каждый раз отправлять курьера на ЗИЛ, потому что у них есть горячий цех, и просить, чтобы работяги пособили?
(Картину гончарной печи в селе Балхар я встретил в канале участника нашей экспедиции Рабадана Магомедова, который я рекомендую всем, кто интересуется Дагестаном, кавказской археологией и жизнью археологов и музейных работников.)
Клинописные таблички не обжигали, а высушивали на воздухе. Документы, потерявшие актуальность, или которые хочется уничтожить, толкли в ступе, а глину использовали повторно. Если хотели что-то сохранить для вечности, то делали надпись на камне или на металле. Часто встречаются также клинописные штампы на обожженных кирпичах. Но основная масса эпиграфического материала, который может встретиться на памятнике - это обломки необожженных табличек, похожих на куски черного мыла, хорошо если в сосуде, а скорее просто в "заполнении", т.е. сросшиеся с окружающим суглинком, и их очень легко повредить землекопным инструментом.
❌"Исписанные таблички для прочности обжигали". У некоторых наших читателей эта фраза из учебника древней истории 5-го класса, который мы разбираем, вызвала подозрение. Примерно то же написано в шведском школьном учебнике. Нет! Археологи находят клинописные таблички, как правило, в необожженном виде. Если оказывается, что они обожжены, то они носят следы случайного, неравномерного обжига в пожаре.
Да, обожженное изделие из глины прочнее и его удобнее хранить. Но смысл и практика работы с клинописными текстами противоречат обжигу. Обжиг глиняного изделия - сложная и рискованная операция. Рядом с древними гончарными мастерскими находят много брака посуды, покореженной, треснувшей или спекшейся в результате неудачного обжига. Даже в современных условиях, когда таблички обжигают специалисты-реставраторы с целью обеспечить их сохранность, бывает, что древний документ разрушается. По этой и другим причинам в наше время музеи отказываются от реставрационного обжига табличек. Но значительную часть музейных коллекций уже успели обжечь, поэтому в музее вы почти наверняка встретите только обожженные таблички.
Но вернемся в древность. Документ, который вы хотите зачем-то обжечь, может содержать много сложного текста, - например, целую главу из Гильгамеша, или может быть уникальным, как эта знаменитая и во многом загадочная математическая табличка Plimpton 322 с "пифагоровыми тройками". Кто возьмет на себя ответственность погубить такое при обжиге?
Электричества и аккуратной муфельной печки у нас нет, а надо создать температуру не менее 800°C, и при этом еще долго и правильно выдерживать температурную кривую. Нужна специальная двухъярусная печь, и много горючего, возможно, нефти. Где мы это всё устроим? Рядом с дворцовой канцелярией? И закоптим царя и всех его сановников? Или будем бегать с документами на другой конец города к гончару, который дымит, как дьявол? Ну, как если бы приходилось со Старой Площади каждый раз отправлять курьера на ЗИЛ, потому что у них есть горячий цех, и просить, чтобы работяги пособили?
(Картину гончарной печи в селе Балхар я встретил в канале участника нашей экспедиции Рабадана Магомедова, который я рекомендую всем, кто интересуется Дагестаном, кавказской археологией и жизнью археологов и музейных работников.)
Клинописные таблички не обжигали, а высушивали на воздухе. Документы, потерявшие актуальность, или которые хочется уничтожить, толкли в ступе, а глину использовали повторно. Если хотели что-то сохранить для вечности, то делали надпись на камне или на металле. Часто встречаются также клинописные штампы на обожженных кирпичах. Но основная масса эпиграфического материала, который может встретиться на памятнике - это обломки необожженных табличек, похожих на куски черного мыла, хорошо если в сосуде, а скорее просто в "заполнении", т.е. сросшиеся с окружающим суглинком, и их очень легко повредить землекопным инструментом.
🪿 Пришла ссылка на подключение к конференции "Археология Древнего Востока", кому нужна - пишите @lutra_maxwelli
Telegram
Центральное Болото
В четверг и пятницу, 27 и 28 марта, в Москве на Рождественке, 12 в Институте востоковедения РАН будет конференция "Археология Древнего Востока", которую организует Арчил Балахванцев и наш руководимый им Центр археологии доисламского Востока. Программа прилагается.…
Прежде чем разобрать, что именно разошлось с реальностью в параграфе 13 учебника для 5-го класса, хочу еще раз подчеркнуть, что написать обо всей истории Древнего Востока для детей - труднейшая задача. Ни один человек не знает всей древней истории всего Востока, по крайней мере, не знает ее профессионально, следя за новой литературой. При этом еще надо оставаться занимательным, создать запоминающиеся образы, остаться понятным троечникам и не совсем разочаровать отличников и вундеркиндов. Поэтому пусть наш разбор не прозвучит в упрек замечательным людям, которые совершили этот подвиг - написали учебник, а просто даст нам поразмышлять, как нам помочь ребятам с этим непростым предметом.
✍️ “Почвы в Южном Двуречье удивительно плодородны”. Эта идея кочует из книжки в книжку, но пишущие не брали в руки мотыгу в низовьях Евфрата. Эта почва, “лёсс”, мелкодисперсные супеси и суглинки, сама по себе не является исключительно удачным субстратом для растений. Почвообразование идет при наличии воды, но эта же вода, имеющая довольно высокую соленость в низовьях, быстро приводит к засолению полей. Такие почвы быстро деградируют. Урожаи здесь могут быть большими, и даже больше одного в год, но не из-за удивительных свойств самой почвы, а благодаря ее разумному использованию и потенциально большим посевным площадям, жаркому солнцу, удобрению и искусственному орошению. Здесь многое зависит от человека, от человеческого общества.
✍️ “Приходилось строить насыпи на берегах, чтобы наводнением не смыло посевы на полях”. Грунт, извлеченный при строительстве канала, действительно производит впечатление насыпи. Но защита от колебаний уровня воды в реке - комплексная инженерная задача, и ее решение - едва ли не главное и раннее достижение шумерского общества. Для защиты от наводнений использовали гидротехнические регуляторы, иногда накопительные резервуары. Жилье старались строить на возвышении. Мы это всё видим на Дехайле - и регуляторы, и подсыпку балласта для подъема строительного горизонта. Система этих мер - именно система - это сложно, это как авиация для нас. Много надо всего скоординировать. Не просто насыпь.
✍️”Для орошения полей и садов рыли каналы”. Да, рыли, конечно. Но не сказано главное: если их не рыть, то не будет ни полей, ни садов. Начиная с глубокой древности и до сих пор в Нижней Месопотамии невозможно земледелие без рытья каналов, потому что дождей выпадает слишком мало. Без этого здесь нельзя прожить, если ты не рыбак, не пастух и не сборщик тростника.
✍️ “Города обычно стояли на берегу реки или канала”. Не обычно, а обязательно. Иначе никак.
✍️ “Из многочисленных городов самыми большими были Ур и Урук”. Ур внутри стен в 10 раз меньше Урука, а вот Лагаш (Телль Аль-Хиба) с Уруком сопоставим.
✍️ “Жители плавали между ними на суденышках, сплетенных из гибких веток и обтянутых кожей”. Такие лодки использовались в верхнем и среднем течении, засвидетельствованы у Геродота и, в виде тракторных камер, до сих пор применяются в Курдистане - сам видел. Но плавать на них между городами Нижнего Двуречья неудобно, там ходили обычные деревянные или тростниковые суда. Их разновидности сохранялись еще в 1970-ее гг., а в наше время небольшие длинные лодки таких же форм делают из стеклопластика.
✍️”Топлива в Двуречье было мало, и кирпичи не обжигали”. Еще как обжигали! Это таблички с текстами - те не обжигали, в предыдущем посте написано, почему. Да, значительная часть застройки была из сырцового кирпича, который, как мы теперь знаем, широко известен и в нашей стране. Но для того, что должно было работать в контакте с водой - опоры мостов, пирсы, дорожные вымостки, основания зданий - старались использовать обожженный кирпич.
✍️ Хотя параграф начинается с шумеров, имена богов приведены аккадские. И если Вы не француз, которому все ударения видятся на последнем слоге, то в имени ШАмаш (бог Солнца, “шамс” по-арабски) ударный все-таки первый слог. Откуда взялась эта ошибка, непонятно - остальные имена богов (Эа, Иштар) приведены правильно, с ударением на первом слоге.
Всё, хватит на сегодня занудства 🌞
✍️ “Почвы в Южном Двуречье удивительно плодородны”. Эта идея кочует из книжки в книжку, но пишущие не брали в руки мотыгу в низовьях Евфрата. Эта почва, “лёсс”, мелкодисперсные супеси и суглинки, сама по себе не является исключительно удачным субстратом для растений. Почвообразование идет при наличии воды, но эта же вода, имеющая довольно высокую соленость в низовьях, быстро приводит к засолению полей. Такие почвы быстро деградируют. Урожаи здесь могут быть большими, и даже больше одного в год, но не из-за удивительных свойств самой почвы, а благодаря ее разумному использованию и потенциально большим посевным площадям, жаркому солнцу, удобрению и искусственному орошению. Здесь многое зависит от человека, от человеческого общества.
✍️ “Приходилось строить насыпи на берегах, чтобы наводнением не смыло посевы на полях”. Грунт, извлеченный при строительстве канала, действительно производит впечатление насыпи. Но защита от колебаний уровня воды в реке - комплексная инженерная задача, и ее решение - едва ли не главное и раннее достижение шумерского общества. Для защиты от наводнений использовали гидротехнические регуляторы, иногда накопительные резервуары. Жилье старались строить на возвышении. Мы это всё видим на Дехайле - и регуляторы, и подсыпку балласта для подъема строительного горизонта. Система этих мер - именно система - это сложно, это как авиация для нас. Много надо всего скоординировать. Не просто насыпь.
✍️”Для орошения полей и садов рыли каналы”. Да, рыли, конечно. Но не сказано главное: если их не рыть, то не будет ни полей, ни садов. Начиная с глубокой древности и до сих пор в Нижней Месопотамии невозможно земледелие без рытья каналов, потому что дождей выпадает слишком мало. Без этого здесь нельзя прожить, если ты не рыбак, не пастух и не сборщик тростника.
✍️ “Города обычно стояли на берегу реки или канала”. Не обычно, а обязательно. Иначе никак.
✍️ “Из многочисленных городов самыми большими были Ур и Урук”. Ур внутри стен в 10 раз меньше Урука, а вот Лагаш (Телль Аль-Хиба) с Уруком сопоставим.
✍️ “Жители плавали между ними на суденышках, сплетенных из гибких веток и обтянутых кожей”. Такие лодки использовались в верхнем и среднем течении, засвидетельствованы у Геродота и, в виде тракторных камер, до сих пор применяются в Курдистане - сам видел. Но плавать на них между городами Нижнего Двуречья неудобно, там ходили обычные деревянные или тростниковые суда. Их разновидности сохранялись еще в 1970-ее гг., а в наше время небольшие длинные лодки таких же форм делают из стеклопластика.
✍️”Топлива в Двуречье было мало, и кирпичи не обжигали”. Еще как обжигали! Это таблички с текстами - те не обжигали, в предыдущем посте написано, почему. Да, значительная часть застройки была из сырцового кирпича, который, как мы теперь знаем, широко известен и в нашей стране. Но для того, что должно было работать в контакте с водой - опоры мостов, пирсы, дорожные вымостки, основания зданий - старались использовать обожженный кирпич.
✍️ Хотя параграф начинается с шумеров, имена богов приведены аккадские. И если Вы не француз, которому все ударения видятся на последнем слоге, то в имени ШАмаш (бог Солнца, “шамс” по-арабски) ударный все-таки первый слог. Откуда взялась эта ошибка, непонятно - остальные имена богов (Эа, Иштар) приведены правильно, с ударением на первом слоге.
Всё, хватит на сегодня занудства 🌞
Побывал сегодня на похоронах Владимира Марковича Персова. Был полный зал. Не все - но очень многие плакали. Больше, чем когда-либо я видел на похоронах. Было много студентов, и среди них не одна и не две студенческие пары, в которых парни утешали девушек. Вот эти обнимающиеся в искреннем горе молодые люди меня совершенно поразили, и что из них получилась целая, условно говоря, толпа - из тех, кому не хватило мест на скамейках поминального зала. "Странно только", - сказал я одному коллеге, с кем мы знакомы с ранней юности, - "что молодежь - это не мы, а почему-то они". "Да, - ответил он, - такой вот переворот." Говорили три человека: кто-то от Института кино и телевидения, я помню его только в лицо; говорила однокурсница В.М. по техникуму морского приборостроения, где он учился до кино: "мы еще не были взрослыми, но уже не были вполне детьми, нам было 15-16 лет"; и сквозь слезы коротко говорила удивительная и настоящая Марина Шейнман, коллега В.М. по его последним годам, которой теперь предстоит довести его 5-й курс.
На поминки в Дом Кино я не поехал - надо готовиться к апрельской работе, мало времени и много неожиданных вводных. Уже по дороге с вокзала (там ведь даже есть табло с расписанием), подумал, что наш кинематограф едва ли не первым испытал на себе катастрофу, которая в разных видах и степенях медленно двигалась последние 30 лет. Писателю не всегда нужна и бумага; театр может уйти в катакомбы и ему, вообще говоря, не обязательны большие залы. Но кино, чтобы оно имело смысл, требует большой публичности. Это сложный интерфейс между искусством, обществом и государством, и на мою долю выпало наблюдать, как с ним происходили тяжелые перемены.
Переустройство общества совпало с лавиной технических новшеств, которые дали возможность очень детальной, буквальной фиксации реальности. Они не подталкивали к тому, чтобы дать зрителю почувствовать то, что он чувствует в реальности, вместо того чтобы увидеть ее "цифровую копию" с максимальной детальностью. А детали-то все создать нельзя! Один Бог может их все создать. А ты не Бог.
В эти процессы оказались вовлечены очень хорошие, настоящие люди, с которыми я работал в горе и в радости много лет; которые стремились как-то всё это преодолеть и сохранить нашу профессию. ИншАлла, приду в мае в Институт, посмотрю, что делают ребята. Что они теперь делают. В нашей науке происходят революционные события, в ней очень интересно работать, древняя история приобретает совершенно неожиданные прежде черты. Надеюсь, что и у них тоже происходит что-то такое.
На поминки в Дом Кино я не поехал - надо готовиться к апрельской работе, мало времени и много неожиданных вводных. Уже по дороге с вокзала (там ведь даже есть табло с расписанием), подумал, что наш кинематограф едва ли не первым испытал на себе катастрофу, которая в разных видах и степенях медленно двигалась последние 30 лет. Писателю не всегда нужна и бумага; театр может уйти в катакомбы и ему, вообще говоря, не обязательны большие залы. Но кино, чтобы оно имело смысл, требует большой публичности. Это сложный интерфейс между искусством, обществом и государством, и на мою долю выпало наблюдать, как с ним происходили тяжелые перемены.
Переустройство общества совпало с лавиной технических новшеств, которые дали возможность очень детальной, буквальной фиксации реальности. Они не подталкивали к тому, чтобы дать зрителю почувствовать то, что он чувствует в реальности, вместо того чтобы увидеть ее "цифровую копию" с максимальной детальностью. А детали-то все создать нельзя! Один Бог может их все создать. А ты не Бог.
В эти процессы оказались вовлечены очень хорошие, настоящие люди, с которыми я работал в горе и в радости много лет; которые стремились как-то всё это преодолеть и сохранить нашу профессию. ИншАлла, приду в мае в Институт, посмотрю, что делают ребята. Что они теперь делают. В нашей науке происходят революционные события, в ней очень интересно работать, древняя история приобретает совершенно неожиданные прежде черты. Надеюсь, что и у них тоже происходит что-то такое.
Недаром в чате был разговор о "Днях затмения" (в связи со вчерашним фото со съемок той картины). Сегодня у нас и в самом деле было частичное затмение Солнца.
Но пора вернуться из настоящего в наше прошлое. По сложившейся на Болоте традиции, я поделюсь некоторыми впечатлениями с конференции "Археология Древнего Востока" - и начну с последнего доклада, который я успел услышать. Его сделали Виктор Мокробородов и участник нашей экспедиции Максим Меньшиков и он был о Нисе, парфянском городе и крепости в непосредственной близости от современного Ашхабада, с которой меня связывают семейные воспоминания.
Но пора вернуться из настоящего в наше прошлое. По сложившейся на Болоте традиции, я поделюсь некоторыми впечатлениями с конференции "Археология Древнего Востока" - и начну с последнего доклада, который я успел услышать. Его сделали Виктор Мокробородов и участник нашей экспедиции Максим Меньшиков и он был о Нисе, парфянском городе и крепости в непосредственной близости от современного Ашхабада, с которой меня связывают семейные воспоминания.
На скриншоте - так называемая Новая Ниса, некогда столица Парфянского царства, существовавшего на рубеже эр и одно время простиравшегося от Евфрата до Инда. Новая Ниса не новее Старой, деление двух памятников на "новую" и "старую" Нису - результат недоразумения. О городе и крепости можно прочесть здесь, а я, вслед за докладчиками, расскажу о другом. На городище отсутствует юго-восточная стена - ее материал был постепенно вывезен жителями ради удобрений, а в северо-западной имеется так называемый "въезд", широкий разрыв в городской стене. Он продолжает линию, которая почему-то четко делит городище на две неравные части - одна с зеленью, другая без.
Наверное, глядя на эту картинку, читатели уже начали о чем-то догадываться. Кладка из сырцового кирпича разорвана не просто так. Причина этого разлома та же, что и причина возникновения резкой черты на городище, - и она же вызвала разрыв северо-западной стены и появление "въезда". Если бы жители не разобрали южную стену ради выращивания помидоров, подобный разрыв был бы, скорее всего, виден и на ней. Это результат нескольких землетрясений. Любознательный читатель может открыть спутниковые снимки предместий Ашхабада и увидеть, что разлом продолжается и за пределами городища и связан с сейсмической деятельностью в непосредственной близости от Копетдага.