В честь отмены русской культуры, сносов памятнику Алесандру Сергеевичу и сегодняшнего Дня рождения поэта, вот что хочется сказать.
Мы не знаем и не понимаем русскую культуру, как стоящие в упор к стволу огромного дерева: мы видим кору, видим вздыбленные отростки исполинских корней, белка вот мимо нас пробежала по своим делам, ветка свисает, а всего дерева не видим.
Абсолютному большинству населения России и русскоязычных стран кажется, что Пушкин – это почти детский поэт, часть школьного курса, на его произведениях учатся читать и писать, ну и всё, после школы он не нужен.
Но Пушкин, это та корневая система огромного дерева, от которой мы видим лишь верхушки колоссальных отростков, вырвавшихся из-под земли.
Что такое Пушкин на самом деле можно судить по комментариям к роману «Евгению Онегину», который принято считать легковесным сериальным романом в стихах, несложной массовой литературой начала XIX века. При этом комментарии к «несложной массовой литературе» у Лотмана это книга на 400 страниц, у Набокова на 1000. Лотман только названию, посвящению и эпиграфу посвящает 17 страниц, Набоков 32. Лотман первую строфу «Мой дядя самых честных правил…» разбирает 3 страницы, Набоков 7. Более того, ни один из них так и не доходит и не разбирает ключевой эвфемизм строфы «уважать себя заставил» в смысле «умер».
И Набоков, и Лотман пишут, что формат даже самых развернутых комментариев не позволяет описать полностью «Онегина», раскрыть все смыслы, для этого понадобилось бы многотомное издание.
А ведь это, повторяюсь, произведение легкого жанра, написанное на заре становления русской литературной традиции, а перед нами уже многослойный текст, к каждой строчке которого прикручена гиперссылка на несколько страниц, объясняющих все сложность, казалось бы, максимально простого текста.
На примере Пушкина и «Евгения Онегина» легче всего понять, что случилось с русской культурой и почему её отмена – это возможность для переосмысления. Дело в том, что Пушкин –элитарная литература, хоть зачастую шутки ради загнанная в легкий жанр, тогда это всем было понятно, и здесь, и за границей. И за Пушкиным, как настоящим родоначальником до сих пор существующей русской словесности, и вся остальная русская литература, да и культура в целом, приобрели элитарные свойства. Русская культура – культура не для всех, чтобы понимать ее нужен специальный декодер в голове, в виде качественных филологических знаний и нетривиальной эрудиции.
Но сейчас этот статус исчез, размылся. Советское школьное образование, механические подражая царскому, нашпиговало уроки литературы гигантскими объемами классики, а понятийного аппарата, которым владели дореволюционные гимназисты, не давала. Таким образом элитарная литература превратилась в массовую и плохую, поскольку этим массам в основном непонятную, точнее понятную лишь 10-20%.
Не уверен, что в России в ближайшее время возможно возвращение к дореволюционным стандартам преподавания литературы. Но запреты на западе могут вернуть интерес к российской культуре, не как к массовой части глобальной, а как к запретной, а поэтому уже элитарной. Пускай американские подростки создают фандомы по Евгению Онегину в даркнете и спорят о том, как трактовать ту или иную строчку – по Лотману или Набокову. Пускай японские устраивают закрытые косплей-фесты по «Войне и миру», пускай французские прячут от родителей «Преступление и наказание».
Рано или поздно, как и всякая молодежная, эта мода докатится до России.
В честь отмены русской культуры, сносов памятнику Алесандру Сергеевичу и сегодняшнего Дня рождения поэта, вот что хочется сказать.
Мы не знаем и не понимаем русскую культуру, как стоящие в упор к стволу огромного дерева: мы видим кору, видим вздыбленные отростки исполинских корней, белка вот мимо нас пробежала по своим делам, ветка свисает, а всего дерева не видим.
Абсолютному большинству населения России и русскоязычных стран кажется, что Пушкин – это почти детский поэт, часть школьного курса, на его произведениях учатся читать и писать, ну и всё, после школы он не нужен.
Но Пушкин, это та корневая система огромного дерева, от которой мы видим лишь верхушки колоссальных отростков, вырвавшихся из-под земли.
Что такое Пушкин на самом деле можно судить по комментариям к роману «Евгению Онегину», который принято считать легковесным сериальным романом в стихах, несложной массовой литературой начала XIX века. При этом комментарии к «несложной массовой литературе» у Лотмана это книга на 400 страниц, у Набокова на 1000. Лотман только названию, посвящению и эпиграфу посвящает 17 страниц, Набоков 32. Лотман первую строфу «Мой дядя самых честных правил…» разбирает 3 страницы, Набоков 7. Более того, ни один из них так и не доходит и не разбирает ключевой эвфемизм строфы «уважать себя заставил» в смысле «умер».
И Набоков, и Лотман пишут, что формат даже самых развернутых комментариев не позволяет описать полностью «Онегина», раскрыть все смыслы, для этого понадобилось бы многотомное издание.
А ведь это, повторяюсь, произведение легкого жанра, написанное на заре становления русской литературной традиции, а перед нами уже многослойный текст, к каждой строчке которого прикручена гиперссылка на несколько страниц, объясняющих все сложность, казалось бы, максимально простого текста.
На примере Пушкина и «Евгения Онегина» легче всего понять, что случилось с русской культурой и почему её отмена – это возможность для переосмысления. Дело в том, что Пушкин –элитарная литература, хоть зачастую шутки ради загнанная в легкий жанр, тогда это всем было понятно, и здесь, и за границей. И за Пушкиным, как настоящим родоначальником до сих пор существующей русской словесности, и вся остальная русская литература, да и культура в целом, приобрели элитарные свойства. Русская культура – культура не для всех, чтобы понимать ее нужен специальный декодер в голове, в виде качественных филологических знаний и нетривиальной эрудиции.
Но сейчас этот статус исчез, размылся. Советское школьное образование, механические подражая царскому, нашпиговало уроки литературы гигантскими объемами классики, а понятийного аппарата, которым владели дореволюционные гимназисты, не давала. Таким образом элитарная литература превратилась в массовую и плохую, поскольку этим массам в основном непонятную, точнее понятную лишь 10-20%.
Не уверен, что в России в ближайшее время возможно возвращение к дореволюционным стандартам преподавания литературы. Но запреты на западе могут вернуть интерес к российской культуре, не как к массовой части глобальной, а как к запретной, а поэтому уже элитарной. Пускай американские подростки создают фандомы по Евгению Онегину в даркнете и спорят о том, как трактовать ту или иную строчку – по Лотману или Набокову. Пускай японские устраивают закрытые косплей-фесты по «Войне и миру», пускай французские прячут от родителей «Преступление и наказание».
Рано или поздно, как и всякая молодежная, эта мода докатится до России.
BY историк-алкоголик
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from no
