Расскажу вам сегодня про такую лингвистическую категорию как «эвиденциальность» — это когда в языке есть специальные грамматические или лексические средства для указания, откуда говорящий получил сведения об описываемой им ситуации. Кажется, что это что-то очень экзотическое, но на самом деле эвиденциальность есть примерно в 25% языков мира.
📝 Эвиденциальные системы бывают разных уровней сложности. Самая простая — первого типа — маркирует только тот факт, что говорящий не был свидетелем ситуации. Это есть, например, в турецком языке: показатель -mış означает, что человек ссылается на косвенный источник информации (сведения с чужих слов, свои собственные логические выводы или ощущения).
📝 Эвиденциальные системы второго типа уже более сложные и могут включать элементы, позволяющие более четко указать на источник информации. Маркироваться может, например,
🫥 то, что говорящий видел своими глазами;
🫥 то, что говорящий не видел своими глазами, но воспринимал иными органами чувств (слышал, ощущал запах и так далее);
🫥 вывод, который он делает на основе услышанной информации или каких-то видимых признаков и доказательств;
🫥 вывод, который он делает на основе неких общих знаний;
🫥 предполагаемое знание (то есть говорящий ничего ни от кого не слышал и сам непосредственно не видел, но делает выводы на основе неких третьих, но вполне конкретных фактов)
🫥 предполагаемое знание, о котором говорящий думает, что оно верно, на основе его опыта со схожими ситуациями в прошлом.
🫥 информация, которую человек получил от кого-то еще (это называется «пересказывательность», и она делится на два типа в зависимости от того, знал ли говорящий полученную информацию до этого или нет).
Нашла пример из языка тариана (аравакская семья, на нем говорят в Бразилии и Колумбии) — в нем четырехэлементная система эвиденциальности. Берем фразу «Сесилия ругала собаку»:
✅ если мы видели, как это происходило, то предложение выглядит как "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-ka"
✅ если мы этого не видели, а только слышали, то у глагола «ругать» поменяется суффикс: "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-mahka"
✅ если мы этого не видели и не слышали, но к нам пришла испуганная собака, а мы знаем, что дома с этой собакой была только Сесилия, то мы можем только предположить, что произошло (снова меняем суффикс глагола): "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-sika"
✅ а если нам об этой неприятной ситуации рассказал сосед, то фраза будет выглядеть так: "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-pidaka"
Расскажу вам сегодня про такую лингвистическую категорию как «эвиденциальность» — это когда в языке есть специальные грамматические или лексические средства для указания, откуда говорящий получил сведения об описываемой им ситуации. Кажется, что это что-то очень экзотическое, но на самом деле эвиденциальность есть примерно в 25% языков мира.
📝 Эвиденциальные системы бывают разных уровней сложности. Самая простая — первого типа — маркирует только тот факт, что говорящий не был свидетелем ситуации. Это есть, например, в турецком языке: показатель -mış означает, что человек ссылается на косвенный источник информации (сведения с чужих слов, свои собственные логические выводы или ощущения).
📝 Эвиденциальные системы второго типа уже более сложные и могут включать элементы, позволяющие более четко указать на источник информации. Маркироваться может, например,
🫥 то, что говорящий видел своими глазами;
🫥 то, что говорящий не видел своими глазами, но воспринимал иными органами чувств (слышал, ощущал запах и так далее);
🫥 вывод, который он делает на основе услышанной информации или каких-то видимых признаков и доказательств;
🫥 вывод, который он делает на основе неких общих знаний;
🫥 предполагаемое знание (то есть говорящий ничего ни от кого не слышал и сам непосредственно не видел, но делает выводы на основе неких третьих, но вполне конкретных фактов)
🫥 предполагаемое знание, о котором говорящий думает, что оно верно, на основе его опыта со схожими ситуациями в прошлом.
🫥 информация, которую человек получил от кого-то еще (это называется «пересказывательность», и она делится на два типа в зависимости от того, знал ли говорящий полученную информацию до этого или нет).
Нашла пример из языка тариана (аравакская семья, на нем говорят в Бразилии и Колумбии) — в нем четырехэлементная система эвиденциальности. Берем фразу «Сесилия ругала собаку»:
✅ если мы видели, как это происходило, то предложение выглядит как "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-ka"
✅ если мы этого не видели, а только слышали, то у глагола «ругать» поменяется суффикс: "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-mahka"
✅ если мы этого не видели и не слышали, но к нам пришла испуганная собака, а мы знаем, что дома с этой собакой была только Сесилия, то мы можем только предположить, что произошло (снова меняем суффикс глагола): "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-sika"
✅ а если нам об этой неприятной ситуации рассказал сосед, то фраза будет выглядеть так: "Ceci tʃinu-nuku du-kwisa-pidaka"
BY Ну как сказать
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from no
