group-telegram.com/knyazprocent/675
Last Update:
«Три скрипа»
Седьмой выпуск: Анна Старобинец «Лисьи броды» (год выхода: 2022)
Есть такая армейская игра – «три скрипа». В последнее время я вспоминаю о ней едва ли не каждую неделю, и о правилах сказано вот здесь:
https://www.group-telegram.com/no/knyazprocent.com/608
https://www.group-telegram.com/no/knyazprocent.com/599
https://www.group-telegram.com/no/knyazprocent.com/589
Сегодня давайте откроем вышедший в минувшем году роман Анны Старобинец «Лисьи броды».
1. Как это часто бывает с современной российской прозой, книга не задалась с первого предложения: «Я дышу горячо и часто, как сутулая псина больная собака».
Любой, кто общался с собаками хоть несколько раз и не лишен минимального уровня наблюдательности, знает: температура тела собаки выше температуры тела человека. И дыхание даже здоровой собаки горячее, чем наше. Определение «больная» здесь лишнее, потому что различить температуру дыхания здоровой собаки и больной собаки сможет разве что ветеринар.
Убираем слово «больная» и получаем «Я дышу горячо и часто, как собака». Звучит забавно, согласитесь. Эта фраза была бы отличным началом романа в духе «Макулатуры» Чарльза Буковски или «Торговца пушками» Хью Лори, но в «Лисьих бродах» нам сходу и на серьезных щах продают драму, поэтому освобожденное от слова «больная» первое предложение не встает в этот готический текст стилистически.
А что, если сократить фразу до «Я дышу горячо и часто»? Win? Win, epic win!
2. Читаем дальше: «Я хочу зажмуриться и погрузиться во тьму. Или открыть глаза и посмотреть ему прямо в лицо».
Ему? Это кому? Кто здесь? Нет, сам ответь мне; стой и объявись.
Использование местоимений «он» и «она» для придания тексту большей поэтичности или таинственности было дурным тоном уже сто лет назад. Пошлую эксплуатацию местоимения «она» высмеивал, например, черный человек у Сергея Есенина (1925 г.):
«Может, с толстыми ляжками
Тайно придет «она»,
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?»
Обратимся к текстам, авторы которых знали, что значимого для повествования персонажа лучше сразу представить читателю.
«С этой дамой, с этой Матильдой, я познакомился в мою первую берлинскую осень». Это начало повести Владимира Набокова «Соглядатай». Заметьте, В. В. не написал: «С ней я познакомился в мою первую берлинскую осень». Видимо, понимал: впоследствии придется объяснять, отчего же нельзя было сразу назвать даму по имени.
Кстати, исповедь Гумберта из самого известного романа Набокова начинается с имени героини. А не со слова «она».
Открываем первую главу «Женщин» Чарльза Буковски: «В точности не помню, когда впервые увидел Лидию Вэнс». Не «ее», а «Лидию Вэнс».
Юноше бледному со взором горящим (как у больной собаки) скажу, не задумываясь: «Делай жизнь (и стиль, если своего нет) с товарищей Набокова и Буковски. Не делай с товарища Старобинец».
3. А вот и третий скрип: «Он не позволяет мне сделать ни того, ни другого».
Давайте-ка перечитаем предыдущие предложения, а потом еще раз прочтем новое: «Я хочу зажмуриться и погрузиться во тьму. Или открыть глаза и посмотреть ему прямо в лицо. Он не позволяет мне сделать ни того, ни другого».
Это же шутка, правда? Как можно не позволять ни зажмуриться, ни открыть глаза? Пациент либо жив, либо мертв. Глаза либо закрыты, либо открыты.
Книга называется «Лисьи броды», и в начале некий «он» не позволяет рассказчику ни зажмуриться, ни открыть глаза. Наверное, «он» это Шрёдингер, а рассказчик – лиса, на которой тот ставит эксперименты. Мне как-то ближе кошки. И книги, авторы которых хоть капельку владеют языком, на котором пытаются писать.
Итог. Роман Анны Старобинец «Лисьи броды» скрипнул в третий раз на 33-м слове. Рота, подъем!
BY Князь Процент
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Share with your friend now:
group-telegram.com/knyazprocent/675