Мужчина начинает хлестать себя прутьями по пяткам.
Дверь распахивается, заходит другой, лет пятидесяти. Я уже видела его час назад у тренажера — он поднимал вес, от которого у виска выступает вена, но лицом был невозмутим, будто лежал на морской воде. Седина, мышцы, прямая спина. Двигается медленно.
— Ну что, сейчас ежиков травить будем.
Ежиков разве травят. Мы на даче ежам наливали молоко в миску и, затаившись в темноте, ждали, придут ли.
Как почти любой, кого однажды со вздохом разочарования определили не в физики, а в лирики, мучительно-ностальгическую сцену из детства я успеваю пережить раньше, чем задуматься об необходимости травить в бане ежей.
Мужчина выливает на печь половину жидкости из принесенной им бутылки. Камни шипят. По мгновенной горечи во рту, которую хочется запить, понимаю — полынь.
Садится у печи. Спина все ещё прямая.
—Теперь ежики сюда не придут.
Улыбается, довольный.
Тот, что с прутьями, — ему:
— Ну чего ты так про них. Йога это не так, может, легко. Если бы ты час полежал в той позе, какая у них там...
— Если бы я лишний час полежал в любой позе, я бы сразу умер, Костя. Ты меня знаешь.
Пар опускается, жжет спину, но особенно — место, которое бабушка называла «загривок». «Загривок» исчез лет в 12, ни бабушка, ни ещё кто о нём с тех пор не говорил. Это было какое-то слово для детства. Но тут я накрыла шею рукой и разблокировала воспоминание.
Девушка с лавки напротив — мне: — Вы у нас новенькая? — Ты посмотри, Костя, она уже ревнует! — мужчины хохочут.
Отвечаю: — Не волнуйтесь, я тут случайно и только на пару дней. Проездом. Она: — Понятно, тогда приятно познакомиться, — теперь уже смеёмся и мы с ней.
Выхожу, встаю раскаленной спиной под мелкий, прохладный душ. Одна женщина кричит другой через стенку, намыливая волосы:
— ...да у них из общего только два выходных. Нет, ты не поняла, график два через два и выходные всегда одновременно. Я думаю, она только потому и держится за эти отношения.
У бассейна — тренер. Он сполз вглубь стула, лодыжка одной ноги лежит на колене другой. Свисток всегда во рту, но свистит тренер редко, предварительно собравшись всем телом и духом, а после сразу устало опуская голову. Подростки, — я видела их до того, стоящими в ряд, они длинные, с выпяченными рёбрами, широкими плечами — устремляются на свист, собираются в одну кучу, как рыбы, и пытливо глядят из воды.
Окунаюсь. Как все-таки хороши люди, когда ты сам плывешь в холоде после книги, бани, бега и снега, чуть голодный, и потому легкий, невозмутим, будто лежишь на морской воде.
Мужчина начинает хлестать себя прутьями по пяткам.
Дверь распахивается, заходит другой, лет пятидесяти. Я уже видела его час назад у тренажера — он поднимал вес, от которого у виска выступает вена, но лицом был невозмутим, будто лежал на морской воде. Седина, мышцы, прямая спина. Двигается медленно.
— Ну что, сейчас ежиков травить будем.
Ежиков разве травят. Мы на даче ежам наливали молоко в миску и, затаившись в темноте, ждали, придут ли.
Как почти любой, кого однажды со вздохом разочарования определили не в физики, а в лирики, мучительно-ностальгическую сцену из детства я успеваю пережить раньше, чем задуматься об необходимости травить в бане ежей.
Мужчина выливает на печь половину жидкости из принесенной им бутылки. Камни шипят. По мгновенной горечи во рту, которую хочется запить, понимаю — полынь.
Садится у печи. Спина все ещё прямая.
—Теперь ежики сюда не придут.
Улыбается, довольный.
Тот, что с прутьями, — ему:
— Ну чего ты так про них. Йога это не так, может, легко. Если бы ты час полежал в той позе, какая у них там...
— Если бы я лишний час полежал в любой позе, я бы сразу умер, Костя. Ты меня знаешь.
Пар опускается, жжет спину, но особенно — место, которое бабушка называла «загривок». «Загривок» исчез лет в 12, ни бабушка, ни ещё кто о нём с тех пор не говорил. Это было какое-то слово для детства. Но тут я накрыла шею рукой и разблокировала воспоминание.
Девушка с лавки напротив — мне: — Вы у нас новенькая? — Ты посмотри, Костя, она уже ревнует! — мужчины хохочут.
Отвечаю: — Не волнуйтесь, я тут случайно и только на пару дней. Проездом. Она: — Понятно, тогда приятно познакомиться, — теперь уже смеёмся и мы с ней.
Выхожу, встаю раскаленной спиной под мелкий, прохладный душ. Одна женщина кричит другой через стенку, намыливая волосы:
— ...да у них из общего только два выходных. Нет, ты не поняла, график два через два и выходные всегда одновременно. Я думаю, она только потому и держится за эти отношения.
У бассейна — тренер. Он сполз вглубь стула, лодыжка одной ноги лежит на колене другой. Свисток всегда во рту, но свистит тренер редко, предварительно собравшись всем телом и духом, а после сразу устало опуская голову. Подростки, — я видела их до того, стоящими в ряд, они длинные, с выпяченными рёбрами, широкими плечами — устремляются на свист, собираются в одну кучу, как рыбы, и пытливо глядят из воды.
Окунаюсь. Как все-таки хороши люди, когда ты сам плывешь в холоде после книги, бани, бега и снега, чуть голодный, и потому легкий, невозмутим, будто лежишь на морской воде.
Ежики, кстати, не приходили.
BY Анастасия Кругликова
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The S&P 500 fell 1.3% to 4,204.36, and the Dow Jones Industrial Average was down 0.7% to 32,943.33. The Dow posted a fifth straight weekly loss — its longest losing streak since 2019. The Nasdaq Composite tumbled 2.2% to 12,843.81. Though all three indexes opened in the green, stocks took a turn after a new report showed U.S. consumer sentiment deteriorated more than expected in early March as consumers' inflation expectations soared to the highest since 1981. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted.
from no
