Латиноамериканская антропология

Начали важный разговор про левый уклон, без которого, как мне кажется, невозможно понять латиноамериканскую антропологию. А что это значит, что скрывается за наименованиями?

Часто какие-то важные для понимания вещи можно передать только зарисовками, «говорением около». Поэтому хочется добавлять штрихов.

Пожилая и очень чтимая преподавательница моей магистратуры, Мария Роса Нойфельд - важная фигура в становлении дисциплины в Аргентине. Давайте послушаем, как история её жизни рассказывает нам историю её страны.

Мария Роса из семьи немецких евреев, её родители уехали в Аргентину из нацисткой Германии. Дома говорили только на своем родном языке, то есть по-немецки. Мария Роса рассказывает, как она пришла в школу в качестве девочки «гринго» (латиноамериканцы с разными коннотациями называют так европейского вида иностранцев, «чужаков»), где впервые пришлось осваивать испанский.

В университете Буэнос-Айреса изучала социологию и антропологию. Мария Роса вспоминает, как очень обрадовалась своей первой антропологической оплачиваемой работе – нужно было сделать перевод с немецкого для кафедры. Когда наступил момент оплаты, преподаватель физической антропологии, немец по происхождению, спросил у Марии Росы ее фамилию для того, чтобы выписать чек.

- Neufeld.
- Оканчивается на -d или -dt?
- На -d.
- А, вы – еврейка.

«Меня как будто обдало холодным душем». Дальше Мария Роса с другими студентами решила выяснить, что же это за интересный такой немецкий преподаватель. Ребята запросили данные израильского архива и выяснили из архивных газетных публикаций, что господин - никто иной как в прошлом министр образования нацисткой Австрии. Дальше эта активная группа студентов добилась его увольнения.

Часто думают, что, сбежав после в Аргентину нацисты или же итальянские фашисты тихо сидели и не отсвечивали, на самом же деле у них тут было много чего интересного, включая подпольные организации.

Мария Роса вспоминает, как приходила к одноклассникам в гости. Ребята вместе делали уроки, пили чай. А на столе у многих стоял портрет Дуче.

После военного переворота 1966 года в университете дела пошли совсем плохо. Если раньше университеты обладали полной автономией и не зависели от политического курса страны (это было достижение долгой борьбы за демократизацию академии), то с приходом к власти военных такие вот демократические святыни были немедленно попраны.

До сих пор во многие латиноамериканские университеты силовики заходить не могут, и именно поэтому там часто укрываются протестующие. Это такая основа основ. Но в тот исторический вечер, который потом окрестили «Ночь длинных дубинок» (La noche de los bastones largos), федеральная полиция вошла в университет. Их встретил декан факультета со словами «Как вы смеете, я все еще декан этого факультета». Силовики ответили ему хорошо знакомым нам способом – ударом дубинки по голове. Окровавленный декан поднялся и продолжил повторять свой вопрос, в ответ его продолжили избивать. Как и его коллег, и студентов. После массового насилия над преподавателями и студентами, разгрома лабораторий и библиотек, были задержаны около 400 человек. Это было началом массовых увольнений, отчислений, увольнялись целыми кафедрами, многие немедленно уезжали из страны.

После долгих лет сменяющих друг друга военных режимов, вернувшиеся в университет преподаватели антропологии обнаружили, что в их отсутствие на кафедре преподавалась, например, теория арийской расы.

Мария Роса вспоминает свою протестную молодость, как ночевали на улице, протестуя против войны во Вьетнаме, как уходили в подполье после изгнания из университета, как спешно уезжали из страны друзья. «Вот эту библиотеку мне оставил Эдуардо, он знал, что его уже ищут, и уехал в Мексику», вспоминает Мария Роса о своем друге, известном аргентинском антропологе, Эдуардо Менендесе.

Когда я проходила собеседование в магистратуру, Мария Роса сказала сразу: «Никакой исторической этнографии у нас тут нет, здесь политическая и социальная антропология».

www.group-telegram.com/no/latam_antropo.com/44

551 viewsedited  Apr 3 at 22:05

Начали важный разговор про левый уклон, без которого, как мне кажется, невозможно понять латиноамериканскую антропологию. А что это значит, что скрывается за наименованиями?

Часто какие-то важные для понимания вещи можно передать только зарисовками, «говорением около». Поэтому хочется добавлять штрихов.

Пожилая и очень чтимая преподавательница моей магистратуры, Мария Роса Нойфельд - важная фигура в становлении дисциплины в Аргентине. Давайте послушаем, как история её жизни рассказывает нам историю её страны.

Мария Роса из семьи немецких евреев, её родители уехали в Аргентину из нацисткой Германии. Дома говорили только на своем родном языке, то есть по-немецки. Мария Роса рассказывает, как она пришла в школу в качестве девочки «гринго» (латиноамериканцы с разными коннотациями называют так европейского вида иностранцев, «чужаков»), где впервые пришлось осваивать испанский.

В университете Буэнос-Айреса изучала социологию и антропологию. Мария Роса вспоминает, как очень обрадовалась своей первой антропологической оплачиваемой работе – нужно было сделать перевод с немецкого для кафедры. Когда наступил момент оплаты, преподаватель физической антропологии, немец по происхождению, спросил у Марии Росы ее фамилию для того, чтобы выписать чек.

- Neufeld.
- Оканчивается на -d или -dt?
- На -d.
- А, вы – еврейка.

«Меня как будто обдало холодным душем». Дальше Мария Роса с другими студентами решила выяснить, что же это за интересный такой немецкий преподаватель. Ребята запросили данные израильского архива и выяснили из архивных газетных публикаций, что господин - никто иной как в прошлом министр образования нацисткой Австрии. Дальше эта активная группа студентов добилась его увольнения.

Часто думают, что, сбежав после в Аргентину нацисты или же итальянские фашисты тихо сидели и не отсвечивали, на самом же деле у них тут было много чего интересного, включая подпольные организации.

Мария Роса вспоминает, как приходила к одноклассникам в гости. Ребята вместе делали уроки, пили чай. А на столе у многих стоял портрет Дуче.

После военного переворота 1966 года в университете дела пошли совсем плохо. Если раньше университеты обладали полной автономией и не зависели от политического курса страны (это было достижение долгой борьбы за демократизацию академии), то с приходом к власти военных такие вот демократические святыни были немедленно попраны.

До сих пор во многие латиноамериканские университеты силовики заходить не могут, и именно поэтому там часто укрываются протестующие. Это такая основа основ. Но в тот исторический вечер, который потом окрестили «Ночь длинных дубинок» (La noche de los bastones largos), федеральная полиция вошла в университет. Их встретил декан факультета со словами «Как вы смеете, я все еще декан этого факультета». Силовики ответили ему хорошо знакомым нам способом – ударом дубинки по голове. Окровавленный декан поднялся и продолжил повторять свой вопрос, в ответ его продолжили избивать. Как и его коллег, и студентов. После массового насилия над преподавателями и студентами, разгрома лабораторий и библиотек, были задержаны около 400 человек. Это было началом массовых увольнений, отчислений, увольнялись целыми кафедрами, многие немедленно уезжали из страны.

После долгих лет сменяющих друг друга военных режимов, вернувшиеся в университет преподаватели антропологии обнаружили, что в их отсутствие на кафедре преподавалась, например, теория арийской расы.

Мария Роса вспоминает свою протестную молодость, как ночевали на улице, протестуя против войны во Вьетнаме, как уходили в подполье после изгнания из университета, как спешно уезжали из страны друзья. «Вот эту библиотеку мне оставил Эдуардо, он знал, что его уже ищут, и уехал в Мексику», вспоминает Мария Роса о своем друге, известном аргентинском антропологе, Эдуардо Менендесе.

Когда я проходила собеседование в магистратуру, Мария Роса сказала сразу: «Никакой исторической этнографии у нас тут нет, здесь политическая и социальная антропология».

BY Латиноамериканская антропология