#рецензия
Дэшил Хэммет «Красная жатва»
Когда в 1929 году в свет вышла «Красная жатва» (Red Harvest), Дэшил Хэммет даже не подозревал, что он создал не просто детектив, а изменил само представление о жанре. Его роман придал новый ритм американской прозе, сформировав особую нуарную эстетику, которая вскоре вышла за пределы литературы.
История начинается с того, что (безымянный) главный герой, известный лишь как сотрудник детективного агентства «Континенталь», приезжает в мрачный городишко Берсвилл (или Бесвилл, как его называют местные) по просьбе главреда местной газеты Дональда Уилсона. Однако Уилсона убивают еще до встречи. В процессе расследования главный герой обнаруживает, что власть в городе давно поделена между несколькими бандами, коррупцией пронизаны суд, полиция и бизнес. В ответ он решает сыграть по их правилам, стравливая группировки между собой. Его методы — подкуп, провокации, дезинформация — ведут к лавинообразному насилию: за считанные дни город охватывает настоящая бойня и начинается реальная красная жатва…
Роман Хэммета написан на стыке жанров: здесь и детектив, и политическая сатира, и нуар. Энергия текста заключается не только в действии, но и в языке — сухом, безэмоциональном, лишенном романтических иллюзий. Именно этот стиль, эта жесткая телеграфная речь и бескомпромиссный аморализм вдохновляли многих режиссеров, стремившихся к более мрачному и честному изображению власти, насилия и моральной двусмысленности.
Наиболее очевидное влияние «Красной жатвы» проявилось в фильме Акиры Куросавы «Телохранитель» (1961). История ронина, пришедшего в город, раздираемый двумя преступными группировками, и устроившего между ними войну — это почти прямой пересказ Хэммета.
Серджио Леоне, вдохновленный «Телохранителем», в 1964 году снял «За пригоршню долларов» с Клинтом Иствудом в роли безымянного стрелка. Это был перенос хэмметовской схемы в мир спагетти-вестерна: пустынный город, две банды, герой-манипулятор и насилие как катарсис.
Мотивы «Красной жатвы» можно найти и в «Просто кровь» (1983) братьев Коэн, и в «Городе грехов» (2005) Фрэнка Миллера и Роберта Родригеса.
Идея героя, который действует вне морали, чтобы установить свой порядок — стала архетипом для жанрового кино, в котором аморализм перестал быть табу, а стал движущей силой повествования.
@literaryminds
Дэшил Хэммет «Красная жатва»
Когда в 1929 году в свет вышла «Красная жатва» (Red Harvest), Дэшил Хэммет даже не подозревал, что он создал не просто детектив, а изменил само представление о жанре. Его роман придал новый ритм американской прозе, сформировав особую нуарную эстетику, которая вскоре вышла за пределы литературы.
История начинается с того, что (безымянный) главный герой, известный лишь как сотрудник детективного агентства «Континенталь», приезжает в мрачный городишко Берсвилл (или Бесвилл, как его называют местные) по просьбе главреда местной газеты Дональда Уилсона. Однако Уилсона убивают еще до встречи. В процессе расследования главный герой обнаруживает, что власть в городе давно поделена между несколькими бандами, коррупцией пронизаны суд, полиция и бизнес. В ответ он решает сыграть по их правилам, стравливая группировки между собой. Его методы — подкуп, провокации, дезинформация — ведут к лавинообразному насилию: за считанные дни город охватывает настоящая бойня и начинается реальная красная жатва…
Роман Хэммета написан на стыке жанров: здесь и детектив, и политическая сатира, и нуар. Энергия текста заключается не только в действии, но и в языке — сухом, безэмоциональном, лишенном романтических иллюзий. Именно этот стиль, эта жесткая телеграфная речь и бескомпромиссный аморализм вдохновляли многих режиссеров, стремившихся к более мрачному и честному изображению власти, насилия и моральной двусмысленности.
Наиболее очевидное влияние «Красной жатвы» проявилось в фильме Акиры Куросавы «Телохранитель» (1961). История ронина, пришедшего в город, раздираемый двумя преступными группировками, и устроившего между ними войну — это почти прямой пересказ Хэммета.
Серджио Леоне, вдохновленный «Телохранителем», в 1964 году снял «За пригоршню долларов» с Клинтом Иствудом в роли безымянного стрелка. Это был перенос хэмметовской схемы в мир спагетти-вестерна: пустынный город, две банды, герой-манипулятор и насилие как катарсис.
Мотивы «Красной жатвы» можно найти и в «Просто кровь» (1983) братьев Коэн, и в «Городе грехов» (2005) Фрэнка Миллера и Роберта Родригеса.
Идея героя, который действует вне морали, чтобы установить свой порядок — стала архетипом для жанрового кино, в котором аморализм перестал быть табу, а стал движущей силой повествования.
@literaryminds
Дорогие друзья!
Хотим поделиться с вами радостной новостью: наш литературный канал преодолел отметку в 2000 подписчиков!
Это огромное достижение для нас, и мы хотим выразить свою искреннюю благодарность каждому из вас. Ваша поддержка и интерес к современной литературе вдохновляют нас продолжать делиться увлекательными историями и глубокими мыслями.
Мы рады быть частью вашего литературного путешествия и полны решимости продолжать исследовать новые горизонты. Впереди нас ждет еще много волнующих открытий и незабываемых историй.
Спасибо, что вы с нами!🙏
Хотим поделиться с вами радостной новостью: наш литературный канал преодолел отметку в 2000 подписчиков!
Это огромное достижение для нас, и мы хотим выразить свою искреннюю благодарность каждому из вас. Ваша поддержка и интерес к современной литературе вдохновляют нас продолжать делиться увлекательными историями и глубокими мыслями.
Мы рады быть частью вашего литературного путешествия и полны решимости продолжать исследовать новые горизонты. Впереди нас ждет еще много волнующих открытий и незабываемых историй.
Спасибо, что вы с нами!🙏
Канал о современной философии: главные идеи философов 20 и 21 века, стримы с исследователями и основные проблемы актуальной философии.
На базе материала из телеграм-канала вышла книга в издательстве МИФ.
Что можно почитать на канале?
• Пять коротких статей для введения в проблематику современной философии
• Мыслители современности об эстетике
• Подборка философских книг, исследующих понятие ужаса
• Материал о том, как читать сложные тексты
• Разбор термина «общества негативных отношений»
• Сайт, где можно сравнить взгляды философов
• 5 философских интервью
Ссылка на канал → www.group-telegram.com/vchistina
На базе материала из телеграм-канала вышла книга в издательстве МИФ.
Что можно почитать на канале?
• Пять коротких статей для введения в проблематику современной философии
• Мыслители современности об эстетике
• Подборка философских книг, исследующих понятие ужаса
• Материал о том, как читать сложные тексты
• Разбор термина «общества негативных отношений»
• Сайт, где можно сравнить взгляды философов
• 5 философских интервью
Ссылка на канал → www.group-telegram.com/vchistina
Нас уже 2000! 🎉
Друзья, недавно количество подписчиков на нашем канале превысило две тысячи! Для нас это большое событие, которое было бы невозможно без вашей поддержки. И в знак благодарности мы подготовили для вас небольшой подарок.
Каждую неделю мы публикуем рецензии на самые разные романы. Но задумывались ли вы когда-нибудь, что вообще такое роман? Как он возник и как менялся с течением времени? Если нет — у вас есть уникальная возможность пройти этот путь вместе с замечательной книгой франко-румынского литературоведа Томы Павела «Жизнь романа: краткая история жанра». В своей работе он подробно рассказывает об эволюции этого жанра, его связи с обществом, внутреннем диалоге между автором и читателем — и делает это на примерах, знакомых каждому!
Мы разыгрываем один экземпляр книги среди наших подписчиков.
Чтобы участвовать:
1. поставьте лайк этому посту
2. нажмите кнопку «Участвую»
Бот автоматически выберет победителя 31 мая. Обратите внимание: доставка возможна только по территории РФ.
Спасибо, что вы с нами. Удачи в розыгрыше! 📚✨
Участников: 60
Призовых мест: 1
Дата розыгрыша: 10:00, 31.05.2025 MSK (завершён)
Победители розыгрыша:
1. Владимир Куница - 38t6in
Друзья, недавно количество подписчиков на нашем канале превысило две тысячи! Для нас это большое событие, которое было бы невозможно без вашей поддержки. И в знак благодарности мы подготовили для вас небольшой подарок.
Каждую неделю мы публикуем рецензии на самые разные романы. Но задумывались ли вы когда-нибудь, что вообще такое роман? Как он возник и как менялся с течением времени? Если нет — у вас есть уникальная возможность пройти этот путь вместе с замечательной книгой франко-румынского литературоведа Томы Павела «Жизнь романа: краткая история жанра». В своей работе он подробно рассказывает об эволюции этого жанра, его связи с обществом, внутреннем диалоге между автором и читателем — и делает это на примерах, знакомых каждому!
Мы разыгрываем один экземпляр книги среди наших подписчиков.
Чтобы участвовать:
1. поставьте лайк этому посту
2. нажмите кнопку «Участвую»
Бот автоматически выберет победителя 31 мая. Обратите внимание: доставка возможна только по территории РФ.
Спасибо, что вы с нами. Удачи в розыгрыше! 📚✨
Участников: 60
Призовых мест: 1
Дата розыгрыша: 10:00, 31.05.2025 MSK (завершён)
Победители розыгрыша:
1. Владимир Куница - 38t6in
Literary Minds pinned «Нас уже 2000! 🎉 Друзья, недавно количество подписчиков на нашем канале превысило две тысячи! Для нас это большое событие, которое было бы невозможно без вашей поддержки. И в знак благодарности мы подготовили для вас небольшой подарок. Каждую неделю мы публикуем…»
#рецензия
Саманта Харви «По орбите»
Дорогие друзья, как бы ни относиться к литературным премиям, трудно отрицать их влияние: они привлекают внимание, дарят писателям волну новой популярности, а читателям открывают неожиданные горизонты. Одной из самых престижных и обсуждаемых, конечно же, остается Букеровская премия. В прошлом году мы писали о лауреате 2023 года — Поле Линче и его мрачной антиутопии «Песнь пророка». Сегодня же поговорим о победителе 2024 года — британской писательнице Саманте Харви и ее романе «По орбите».
«По орбите» — это камерная история одного дня на борту Международной космической станции, рассказанная от лица шести ее обитателей: англичанки Нелл, японки Тиэ, американца Шона, итальянца Пьетро и двух россиян — Антона и Романа. Что же это за история? Это повседневная жизнь вдали от Земли, научная работа, тонкие психологические взаимодействия и, конечно же, размышления о доме, оставшемся внизу.
Несмотря на небольшой объем — скорее даже крошечный, — роман Саманты Харви с первых строк захватывает и словно убаюкивает, погружая читателя в атмосферу невесомости. Эффект достигается прежде всего отсутствием динамичного сюжета, на месте которого — череда личных переживаний и внутренних конфликтов героев, а также завораживающими описаниями космоса.
Харви пишет легко, почти прозрачно, ее проза абстрактна, местами минималистична. Эта стилистическая простота одновременно притягивает и отталкивает: за внешней ясностью порой скрываются очевидности, поданные под соусом новизны. Возникает внутреннее противоречие, которое, увы, не получает развития — возможно, из-за ограниченного объема текста. До бессюжетной утонченности Хаксли здесь все же далековато.
Тем не менее, возвращение к простоте — сознательное: как космонавты, глядящие на Землю с орбиты, пересматривают свою жизнь, так и читатель может взглянуть на привычное с новой точки зрения. «По орбите» — книга неоднозначная, но именно в этой двойственности и кроется ее интерес. Это скорее не роман, а особое состояние, в которое предлагается войти — и возможно, что-то в себе пересобрать.
А вы уже читали «По орбите»? Знакомы ли с другими книгами Саманты Харви?
@literaryminds
Саманта Харви «По орбите»
Дорогие друзья, как бы ни относиться к литературным премиям, трудно отрицать их влияние: они привлекают внимание, дарят писателям волну новой популярности, а читателям открывают неожиданные горизонты. Одной из самых престижных и обсуждаемых, конечно же, остается Букеровская премия. В прошлом году мы писали о лауреате 2023 года — Поле Линче и его мрачной антиутопии «Песнь пророка». Сегодня же поговорим о победителе 2024 года — британской писательнице Саманте Харви и ее романе «По орбите».
«По орбите» — это камерная история одного дня на борту Международной космической станции, рассказанная от лица шести ее обитателей: англичанки Нелл, японки Тиэ, американца Шона, итальянца Пьетро и двух россиян — Антона и Романа. Что же это за история? Это повседневная жизнь вдали от Земли, научная работа, тонкие психологические взаимодействия и, конечно же, размышления о доме, оставшемся внизу.
Несмотря на небольшой объем — скорее даже крошечный, — роман Саманты Харви с первых строк захватывает и словно убаюкивает, погружая читателя в атмосферу невесомости. Эффект достигается прежде всего отсутствием динамичного сюжета, на месте которого — череда личных переживаний и внутренних конфликтов героев, а также завораживающими описаниями космоса.
Харви пишет легко, почти прозрачно, ее проза абстрактна, местами минималистична. Эта стилистическая простота одновременно притягивает и отталкивает: за внешней ясностью порой скрываются очевидности, поданные под соусом новизны. Возникает внутреннее противоречие, которое, увы, не получает развития — возможно, из-за ограниченного объема текста. До бессюжетной утонченности Хаксли здесь все же далековато.
Тем не менее, возвращение к простоте — сознательное: как космонавты, глядящие на Землю с орбиты, пересматривают свою жизнь, так и читатель может взглянуть на привычное с новой точки зрения. «По орбите» — книга неоднозначная, но именно в этой двойственности и кроется ее интерес. Это скорее не роман, а особое состояние, в которое предлагается войти — и возможно, что-то в себе пересобрать.
А вы уже читали «По орбите»? Знакомы ли с другими книгами Саманты Харви?
@literaryminds
#литературавдатах
Сегодня исполняется 113 лет со дня рождения Патрика Уайта (Patrick White) — одного из крупнейших англоязычных романистов XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе (1973), первого и пока единственного австралийского писателя, получившего эту награду.
Его творчество отличается философской глубиной, сложным психологизмом, богатым символизмом и пристальным вниманием к духовной и метафизической стороне человеческого существования.
Его прорывной роман «Древо человеческое» (1955) — эпос о крестьянской паре, положивший начало австралийскому модернизму. За ним последовал «Фосс» (1957), аллегорическая история немецкого путешественника, исчезнувшего в пустыне Зеленого континента: один из величайших романов XX века о духовном поиске, безумии и трансцендентности.
В 1973 году Патрик Уайт был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «За эпическое и психологическое мастерство, благодаря которому был открыт новый литературный материк».
К сожалению, на русский язык переведено лишь несколько его романов и повестей, бóльшая же часть ждет своей очереди. Возможно, по этой причине имя Патрика Уайта, несмотря на масштаб его таланта и нобелевское признание, остается малоизвестным русскоязычному читателю.
@literaryminds
Сегодня исполняется 113 лет со дня рождения Патрика Уайта (Patrick White) — одного из крупнейших англоязычных романистов XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе (1973), первого и пока единственного австралийского писателя, получившего эту награду.
Его творчество отличается философской глубиной, сложным психологизмом, богатым символизмом и пристальным вниманием к духовной и метафизической стороне человеческого существования.
Его прорывной роман «Древо человеческое» (1955) — эпос о крестьянской паре, положивший начало австралийскому модернизму. За ним последовал «Фосс» (1957), аллегорическая история немецкого путешественника, исчезнувшего в пустыне Зеленого континента: один из величайших романов XX века о духовном поиске, безумии и трансцендентности.
В 1973 году Патрик Уайт был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «За эпическое и психологическое мастерство, благодаря которому был открыт новый литературный материк».
К сожалению, на русский язык переведено лишь несколько его романов и повестей, бóльшая же часть ждет своей очереди. Возможно, по этой причине имя Патрика Уайта, несмотря на масштаб его таланта и нобелевское признание, остается малоизвестным русскоязычному читателю.
@literaryminds
#рецензия
Константин Сперанский «Ротозеи»
Литература — штука непредсказуемая. Она может зарождаться в лакированных кабинетах старинных университетов, а может возникать стихийно и неожиданно. Причем место появления никак не гарантирует качества, что доказано уже не раз. Чего стоит хотя бы пример битников.
И, впрочем, не стоит ходить далеко. Сегодня в России существует собственное литературное «подполье» — главным образом, петербургское. И именно оно продолжает нам дарить образцы прозы: неоднородной, живой, подчас резкой, но от этого не менее интересной. Некоторые авторы из этой среды уже появлялись на нашем канале — Кирилл Рябов с романом «777», а также наш любимчик Антон Секисов (о его книгах мы рассказывали тут, тут, тут и еще вот тут). Теперь настало время поговорить о другом важном имени из этой же «тусовки» — о писателе, поэте и музыканте Константине Сперанском и его дебютном романе «Ротозеи».
По сюжету «Ротозеи» — это фрагменты повседневности, пережитой и отрефлексированной самим автором. Перед нами своеобразный автофикшн, обернутый в слой культурных и литературных аллюзий. А если копнуть глубже — это книга о том, как тексты вплетаются в жизнь, как они накладываются на наш опыт, интерпретируют его, преобразуют, иногда даже диктуют его ритм.
У Сперанского получился литературный поединок — своего рода бокс между внутренним читателем (им самим) и его интеллектуальными оппонентами: Беньямином, Платоновым, Олешей, Селином, Уэльбеком, Мамлеевым, Георгием Ивановым и другими. И надо сказать, спарринг выходит зрелищный: автор наносит точные смысловые удары, где-то спорит, истолковывает, комментирует, отвечает, и все это превращается в живую, напряженную литературную драму.
Это роман-эксперимент, в котором переплетаются эссеистика, цитаты, стилистические выкрутасы и чисто художественные жесты. Его можно читать по-разному: как хронику времени, как личный дневник, как подборку книг, на которые стоит обратить внимание и которые можно примерить к собственному опыту. Эта множественность подходов — часть его прелести. Она позволяет вступить с текстом в диалог, а не просто прочитать его «от и до».
Сперанский делает то, что умеют немногие: превращает чтение в личное событие. И, возможно, именно это отличает живую литературу от литературного производства.
@literaryminds
Константин Сперанский «Ротозеи»
Литература — штука непредсказуемая. Она может зарождаться в лакированных кабинетах старинных университетов, а может возникать стихийно и неожиданно. Причем место появления никак не гарантирует качества, что доказано уже не раз. Чего стоит хотя бы пример битников.
И, впрочем, не стоит ходить далеко. Сегодня в России существует собственное литературное «подполье» — главным образом, петербургское. И именно оно продолжает нам дарить образцы прозы: неоднородной, живой, подчас резкой, но от этого не менее интересной. Некоторые авторы из этой среды уже появлялись на нашем канале — Кирилл Рябов с романом «777», а также наш любимчик Антон Секисов (о его книгах мы рассказывали тут, тут, тут и еще вот тут). Теперь настало время поговорить о другом важном имени из этой же «тусовки» — о писателе, поэте и музыканте Константине Сперанском и его дебютном романе «Ротозеи».
По сюжету «Ротозеи» — это фрагменты повседневности, пережитой и отрефлексированной самим автором. Перед нами своеобразный автофикшн, обернутый в слой культурных и литературных аллюзий. А если копнуть глубже — это книга о том, как тексты вплетаются в жизнь, как они накладываются на наш опыт, интерпретируют его, преобразуют, иногда даже диктуют его ритм.
У Сперанского получился литературный поединок — своего рода бокс между внутренним читателем (им самим) и его интеллектуальными оппонентами: Беньямином, Платоновым, Олешей, Селином, Уэльбеком, Мамлеевым, Георгием Ивановым и другими. И надо сказать, спарринг выходит зрелищный: автор наносит точные смысловые удары, где-то спорит, истолковывает, комментирует, отвечает, и все это превращается в живую, напряженную литературную драму.
Это роман-эксперимент, в котором переплетаются эссеистика, цитаты, стилистические выкрутасы и чисто художественные жесты. Его можно читать по-разному: как хронику времени, как личный дневник, как подборку книг, на которые стоит обратить внимание и которые можно примерить к собственному опыту. Эта множественность подходов — часть его прелести. Она позволяет вступить с текстом в диалог, а не просто прочитать его «от и до».
Сперанский делает то, что умеют немногие: превращает чтение в личное событие. И, возможно, именно это отличает живую литературу от литературного производства.
@literaryminds
#литературавдатах
Сегодня исполняется 49 лет со дня рождения современного шотландско-американского писателя Дугласа Стюарта (Douglas Stuart), лауреата Букеровской премии (2020).
Он родился в Глазго, в рабочем районе, атмосфера которого сильно повлияла на его творчество. Его детство прошло в условиях бедности и социальной изоляции: мать умерла от алкоголизма, когда Дугласу было шестнадцать, а отца он не знал. Эти личные трагедии, глубокое чувство утраты и отчужденности стали ключевыми темами его литературного мира.
Международную известность Дугласу Стюарту принес дебютный роман «Шагги Бейн», за который он получил Букеровскую премию, став вторым шотландцем, удостоенным этой награды, а также много других международных премий. Книга была встречена с восторгом за эмоциональную силу, стилистическую зрелость и тонкое изображение гендерной и классовой идентичности. В романе рассказывается (почти автобиографическая история) о мальчике, растущем в Глазго 1980-х годов, в разгар экономического упадка и личной катастрофы — алкогольной зависимости его матери.
В 2022 году был опубликован второй роман Стюарта “Young Mungo”, но он еще не переведен на русский язык.
Сложно судить о его творчестве лишь по одной книге, но уже в «Шагги Бейне» (о котором мы обязательно напишем) обнаруживается сильное влияние таких авторов, как Иэн Бэнкс и Эдвард Сент-Обин (известный русскоязычной среде в основном по сериалу «Патрик Мелроуз», снятый по его книгам). Но стиль Стюарта все же самобытен: он сочетает реализм и лиризм, бытовую жестокость и нежность внутреннего мира.
@literaryminds
Сегодня исполняется 49 лет со дня рождения современного шотландско-американского писателя Дугласа Стюарта (Douglas Stuart), лауреата Букеровской премии (2020).
Он родился в Глазго, в рабочем районе, атмосфера которого сильно повлияла на его творчество. Его детство прошло в условиях бедности и социальной изоляции: мать умерла от алкоголизма, когда Дугласу было шестнадцать, а отца он не знал. Эти личные трагедии, глубокое чувство утраты и отчужденности стали ключевыми темами его литературного мира.
Международную известность Дугласу Стюарту принес дебютный роман «Шагги Бейн», за который он получил Букеровскую премию, став вторым шотландцем, удостоенным этой награды, а также много других международных премий. Книга была встречена с восторгом за эмоциональную силу, стилистическую зрелость и тонкое изображение гендерной и классовой идентичности. В романе рассказывается (почти автобиографическая история) о мальчике, растущем в Глазго 1980-х годов, в разгар экономического упадка и личной катастрофы — алкогольной зависимости его матери.
В 2022 году был опубликован второй роман Стюарта “Young Mungo”, но он еще не переведен на русский язык.
Сложно судить о его творчестве лишь по одной книге, но уже в «Шагги Бейне» (о котором мы обязательно напишем) обнаруживается сильное влияние таких авторов, как Иэн Бэнкс и Эдвард Сент-Обин (известный русскоязычной среде в основном по сериалу «Патрик Мелроуз», снятый по его книгам). Но стиль Стюарта все же самобытен: он сочетает реализм и лиризм, бытовую жестокость и нежность внутреннего мира.
@literaryminds
#рецензия
Уильям Фолкнер «Когда я умирала»
Уильяма Фолкнера называют «архитектором южной готики», а его роман «Когда я умирала» — одной из ключевых работ американского модернизма. Написанный в 1930 году за шесть недель, этот текст до сих пор фигурирует в списках «величайших романов XX века».
Текст интересно построен как череда коротких внутренних монологов от лица пятнадцати персонажей — членов семейства Бандренов, везущих мать семейства Адди к месту захоронения. Эта множественность голосов должна создать иллюзию полифонии и приблизить нас к «чистой субъективности», но на деле производит обратное впечатление. С одной стороны, прием действительно оригинален — на фоне более традиционной прозы тех лет он выглядит смело, почти революционно. С другой — он утомляет: большинство голосов звучат схоже по ритму и лексике, авторский эксперимент иногда ощущается не как литературная необходимость, а как игра в технику ради самой техники.
Фолкнеру удается запечатлеть южную провинциальную Америку эпохи бедности и упадка, отдаленную от городской модернизации. Но и это подано скорее как стилизованный фон, чем как подлинный социальный или нравственный контекст. Отсутствие сочувствия к персонажам, дистанция между читателем и героями, нарочитая фрагментарность — все это работает не на вовлечение, а на эстетическую отчужденность.
Сегодня, когда литература снова поворачивается лицом к человеку — к его травме, памяти, борьбе — этот роман Фолкнера звучит как голос другого времени (в отличие от других его произведений). Это голос литературы, влюбленной в сложную форму, но уже не способной вызвать сопереживание. В этом смысле роман стал именно тем, чем сам сюжет метафорически задает с самого начала — телом, которое несут тяжело, долго, с трудом понимая зачем.
В 2013 году актер и режиссер Джеймс Франко — один из немногих современных поклонников Фолкнера в Голливуде — снял по книге одноименную экранизацию, почти дословно следуя тексту оригинала. В 2014 году он снял еще один фильм по роману Фолкнера «Шум и ярость».
Может быть, именно в этом и есть признак настоящей актуальности: не в широкой читательской любви, а в том, что текст продолжает быть вызовом, притяжением, задачей. Даже если роман не вызывает немедленного отклика, он продолжает раздражать, провоцировать, говорить.
@literaryminds
Уильям Фолкнер «Когда я умирала»
Уильяма Фолкнера называют «архитектором южной готики», а его роман «Когда я умирала» — одной из ключевых работ американского модернизма. Написанный в 1930 году за шесть недель, этот текст до сих пор фигурирует в списках «величайших романов XX века».
Текст интересно построен как череда коротких внутренних монологов от лица пятнадцати персонажей — членов семейства Бандренов, везущих мать семейства Адди к месту захоронения. Эта множественность голосов должна создать иллюзию полифонии и приблизить нас к «чистой субъективности», но на деле производит обратное впечатление. С одной стороны, прием действительно оригинален — на фоне более традиционной прозы тех лет он выглядит смело, почти революционно. С другой — он утомляет: большинство голосов звучат схоже по ритму и лексике, авторский эксперимент иногда ощущается не как литературная необходимость, а как игра в технику ради самой техники.
Фолкнеру удается запечатлеть южную провинциальную Америку эпохи бедности и упадка, отдаленную от городской модернизации. Но и это подано скорее как стилизованный фон, чем как подлинный социальный или нравственный контекст. Отсутствие сочувствия к персонажам, дистанция между читателем и героями, нарочитая фрагментарность — все это работает не на вовлечение, а на эстетическую отчужденность.
Сегодня, когда литература снова поворачивается лицом к человеку — к его травме, памяти, борьбе — этот роман Фолкнера звучит как голос другого времени (в отличие от других его произведений). Это голос литературы, влюбленной в сложную форму, но уже не способной вызвать сопереживание. В этом смысле роман стал именно тем, чем сам сюжет метафорически задает с самого начала — телом, которое несут тяжело, долго, с трудом понимая зачем.
В 2013 году актер и режиссер Джеймс Франко — один из немногих современных поклонников Фолкнера в Голливуде — снял по книге одноименную экранизацию, почти дословно следуя тексту оригинала. В 2014 году он снял еще один фильм по роману Фолкнера «Шум и ярость».
Может быть, именно в этом и есть признак настоящей актуальности: не в широкой читательской любви, а в том, что текст продолжает быть вызовом, притяжением, задачей. Даже если роман не вызывает немедленного отклика, он продолжает раздражать, провоцировать, говорить.
@literaryminds
#рецензия
Гэнки Кавамура «Если все кошки в мире исчезнут»
Дебютный роман современного японского писателя Гэнки Кавамуры «Если все кошки в мире исчезнут» — это притча, замаскированная под сентиментальную драму, и одновременно философское размышление о цене жизни, которой не хватает полноты. В простом, почти минималистском сюжете автор задается вопросом, по-детски прямым и метафизически неустранимым: что можно отдать взамен продолжения собственной жизни?
Главный герой, безымянный молодой почтальон, узнает, что смертельно болен раком мозга. Тут же в его квартире появляется Дьявол и, естественно, предлагает сделку: за каждый дополнительный день жизни будет исчезать один предмет из мира. Исчезают телефоны, фильмы, часы... но кульминация наступает, когда речь заходит о кошках. Почему именно они становятся нравственным пределом?
Кошка в книге Кавамуры — это не просто животное, это знак интимного, молчаливого присутствия в жизни того, что живет рядом, но не требует, не контролирует и не нуждается в доказательстве своей ценности. Кот главного героя по кличке «Капуста» — это напоминание об умершей матери, о доме, о детстве, о том, чего уже не вернуть и что уже не пересобрать.
Роман может показаться простым, даже наивным, особенно читателю, привыкшему к постмодернистским играм и сложным нарративам. Но именно это делает книгу Кавамуры особенно острой и глубокой. Она работает с утратой как с повседневной практикой — мы теряем не вещи, а контуры своего «Я», очерченные этими вещами. Стирание — это не исчезновение предмета, а выпадение части памяти, чувства, интонации.
Смерть здесь не абстрактная философская категория, а практический контекст для переосмысления жизни. Она снова и снова заставляет главного героя задаваться вопросами вроде: Что я считаю по-настоящему важным? Почему я больше не звоню отцу? Почему я больше не смотрю фильмы? Почему я живу, как будто жизнь — это просто привычка?
«Если все кошки в мире исчезнут» — это книга, которую легко недооценить. Но она написана не для того, чтобы удивлять, а чтобы напомнить. И в этом ее главное достоинство. Это роман о границах допустимого выживания: о том, что не все можно спасти даже ценой собственной жизни, если в этом спасении исчезает самое главное.
Ни одна кошка в книге не пострадала.
@literaryminds
Гэнки Кавамура «Если все кошки в мире исчезнут»
Дебютный роман современного японского писателя Гэнки Кавамуры «Если все кошки в мире исчезнут» — это притча, замаскированная под сентиментальную драму, и одновременно философское размышление о цене жизни, которой не хватает полноты. В простом, почти минималистском сюжете автор задается вопросом, по-детски прямым и метафизически неустранимым: что можно отдать взамен продолжения собственной жизни?
Главный герой, безымянный молодой почтальон, узнает, что смертельно болен раком мозга. Тут же в его квартире появляется Дьявол и, естественно, предлагает сделку: за каждый дополнительный день жизни будет исчезать один предмет из мира. Исчезают телефоны, фильмы, часы... но кульминация наступает, когда речь заходит о кошках. Почему именно они становятся нравственным пределом?
Кошка в книге Кавамуры — это не просто животное, это знак интимного, молчаливого присутствия в жизни того, что живет рядом, но не требует, не контролирует и не нуждается в доказательстве своей ценности. Кот главного героя по кличке «Капуста» — это напоминание об умершей матери, о доме, о детстве, о том, чего уже не вернуть и что уже не пересобрать.
Роман может показаться простым, даже наивным, особенно читателю, привыкшему к постмодернистским играм и сложным нарративам. Но именно это делает книгу Кавамуры особенно острой и глубокой. Она работает с утратой как с повседневной практикой — мы теряем не вещи, а контуры своего «Я», очерченные этими вещами. Стирание — это не исчезновение предмета, а выпадение части памяти, чувства, интонации.
Смерть здесь не абстрактная философская категория, а практический контекст для переосмысления жизни. Она снова и снова заставляет главного героя задаваться вопросами вроде: Что я считаю по-настоящему важным? Почему я больше не звоню отцу? Почему я больше не смотрю фильмы? Почему я живу, как будто жизнь — это просто привычка?
«Если все кошки в мире исчезнут» — это книга, которую легко недооценить. Но она написана не для того, чтобы удивлять, а чтобы напомнить. И в этом ее главное достоинство. Это роман о границах допустимого выживания: о том, что не все можно спасти даже ценой собственной жизни, если в этом спасении исчезает самое главное.
@literaryminds
#литературавдатах
Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Пауля Томаса Манна (Paul Thomas Mann), одного из крупнейших немецкоязычных писателей XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе, человека, чье творчество стало зеркалом кризисов и надежд европейской культуры.
Родился в Любеке в состоятельной купеческой семье, что позже нашло отражение в его первом романе «Будденброки» (1901) — эпопее о деградации буржуазной династии, принесшей ему мировую известность. Уже здесь проявилось его мастерство психологического анализа, ирония и интерес к медленным, почти музыкальным формам повествования.
В юности Манн восхищался Шопенгауэром, Вагнером и Ницше — интеллектуальный коктейль, который питал его размышления о культуре, индивидуализме и декадансе. Эти идеи особенно ярко проявились в «Смерти в Венеции» (1912), изысканной новелле о художнике, одержимом идеей красоты и обреченной страсти.
В 1924 году вышел его философский роман «Волшебная гора», действие которого происходит в санатории в Давосе. Это произведение — настоящий интеллектуальный лабиринт, где столкнулись идеи времени и вечности, жизни и болезни, Запада и Востока, либерализма и тоталитаризма. Роман стал символом целой эпохи и духовной топографией Европы накануне катастрофы.
В эмиграции в США он завершил монументальную тетралогию «Иосиф и его братья» (1933-1943), переосмыслив библейский миф как универсальный сюжет о судьбе, прощении и человеческом достоинстве.
Поздние романы, такие как «Доктор Фаустус» (1947), вновь затрагивают тему гибели Германии, теперь уже через историю музыканта, продавшего душу ради гениальности. Это — прощание Манна с Европой и попытка осмыслить природу зла и соблазн величия.
В 1929 году Томас Манн был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «За выдающийся роман “Будденброки”, ставший классикой современной литературы, а также за вдохновленную и глубокую прозу, отличающуюся художественным совершенством».
@literaryminds
Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Пауля Томаса Манна (Paul Thomas Mann), одного из крупнейших немецкоязычных писателей XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе, человека, чье творчество стало зеркалом кризисов и надежд европейской культуры.
Родился в Любеке в состоятельной купеческой семье, что позже нашло отражение в его первом романе «Будденброки» (1901) — эпопее о деградации буржуазной династии, принесшей ему мировую известность. Уже здесь проявилось его мастерство психологического анализа, ирония и интерес к медленным, почти музыкальным формам повествования.
В юности Манн восхищался Шопенгауэром, Вагнером и Ницше — интеллектуальный коктейль, который питал его размышления о культуре, индивидуализме и декадансе. Эти идеи особенно ярко проявились в «Смерти в Венеции» (1912), изысканной новелле о художнике, одержимом идеей красоты и обреченной страсти.
В 1924 году вышел его философский роман «Волшебная гора», действие которого происходит в санатории в Давосе. Это произведение — настоящий интеллектуальный лабиринт, где столкнулись идеи времени и вечности, жизни и болезни, Запада и Востока, либерализма и тоталитаризма. Роман стал символом целой эпохи и духовной топографией Европы накануне катастрофы.
В эмиграции в США он завершил монументальную тетралогию «Иосиф и его братья» (1933-1943), переосмыслив библейский миф как универсальный сюжет о судьбе, прощении и человеческом достоинстве.
Поздние романы, такие как «Доктор Фаустус» (1947), вновь затрагивают тему гибели Германии, теперь уже через историю музыканта, продавшего душу ради гениальности. Это — прощание Манна с Европой и попытка осмыслить природу зла и соблазн величия.
В 1929 году Томас Манн был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «За выдающийся роман “Будденброки”, ставший классикой современной литературы, а также за вдохновленную и глубокую прозу, отличающуюся художественным совершенством».
@literaryminds
#нобелевка
Марио Варгас Льоса «Город и псы»
Хотя бум латиноамериканской литературы давно остался в прошлом, его влияние ощущается до сих пор. Однако взгляд на это явление со временем изменился: из маргинального и экзотического оно превратилось в фундамент мировой культуры XX века. Трудно представить современный канон без Габриэля Гарсиа Маркеса, Хулио Кортасара или Хорхе Луиса Борхеса — писателей, не только подаривших миру новые формы повествования, но и переосмысливших роль литературы как таковой.
Одним из ярчайших представителей латиноамериканской литературы стал перуанский писатель и публицист Марио Варгас Льоса, получивший широкую известность благодаря дебютному роману «Город и псы». В 2010 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «За картографию структуры власти и яркие образы сопротивления, восстания и поражения индивида».
Сюжет «Города и псов» разворачивается в военном училище Леонсио Прадо, где по разным причинам оказываются подростки из всех социальных слоев. Эта среда становится идеальной почвой для жестокости, нетерпимости и дедовщины. Группа старшекурсников пытается проникнуть в учительскую, чтобы украсть ответы на контрольную, но их разоблачают. Администрация применяет коллективное наказание, надеясь выявить виновных. Метод устрашения срабатывает, но вскоре при подозрительных обстоятельствах погибает кадет, выдавший заговорщиков. Несмотря на безразличие начальства, его друг Альберто, прозванный Поэтом, начинает собственное расследование.
«Город и псы» — роман предельно натуралистичный. Льоса сам проходил обучение в этом училище, и потому изображает агрессию и насилие с пугающей достоверностью. Однако он не ограничивается частным случаем: учебное заведение становится моделью всего общества, в котором социальные институты подчиняют себе личность. Повествуя о страхе, предательстве и лицемерии, автор не предлагает рецептов спасения и не делает моральных призывов. Он смотрит глубже — заставляет задуматься, почему любые попытки вырваться из системы лишь укрепляют ее.
@literaryminds
Марио Варгас Льоса «Город и псы»
Хотя бум латиноамериканской литературы давно остался в прошлом, его влияние ощущается до сих пор. Однако взгляд на это явление со временем изменился: из маргинального и экзотического оно превратилось в фундамент мировой культуры XX века. Трудно представить современный канон без Габриэля Гарсиа Маркеса, Хулио Кортасара или Хорхе Луиса Борхеса — писателей, не только подаривших миру новые формы повествования, но и переосмысливших роль литературы как таковой.
Одним из ярчайших представителей латиноамериканской литературы стал перуанский писатель и публицист Марио Варгас Льоса, получивший широкую известность благодаря дебютному роману «Город и псы». В 2010 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «За картографию структуры власти и яркие образы сопротивления, восстания и поражения индивида».
Сюжет «Города и псов» разворачивается в военном училище Леонсио Прадо, где по разным причинам оказываются подростки из всех социальных слоев. Эта среда становится идеальной почвой для жестокости, нетерпимости и дедовщины. Группа старшекурсников пытается проникнуть в учительскую, чтобы украсть ответы на контрольную, но их разоблачают. Администрация применяет коллективное наказание, надеясь выявить виновных. Метод устрашения срабатывает, но вскоре при подозрительных обстоятельствах погибает кадет, выдавший заговорщиков. Несмотря на безразличие начальства, его друг Альберто, прозванный Поэтом, начинает собственное расследование.
«Город и псы» — роман предельно натуралистичный. Льоса сам проходил обучение в этом училище, и потому изображает агрессию и насилие с пугающей достоверностью. Однако он не ограничивается частным случаем: учебное заведение становится моделью всего общества, в котором социальные институты подчиняют себе личность. Повествуя о страхе, предательстве и лицемерии, автор не предлагает рецептов спасения и не делает моральных призывов. Он смотрит глубже — заставляет задуматься, почему любые попытки вырваться из системы лишь укрепляют ее.
@literaryminds
#литературавдатах
Сегодня исполняется 126 лет со дня рождения Ясунари Кавабаты (Yasunari Kawabata), японского писателя, новеллиста и эссеиста, первого лауреата Нобелевской премии по литературе от Японии. Его творчество — тонкая ткань из тишины, утраты, мимолетных прикосновений к красоте и страданию, где восточная эстетика переплетается с модернистским психологизмом.
Писательская манера Кавабаты узнаваема: его проза минималистична, образна, насыщена молчанием, где многое остается недосказанным, но ощущаемым.
Среди самых известных произведений:
«Снежная страна» (1937) — история невозможной любви между светской гейшей и интеллектуалом из Токио, разворачивающаяся на фоне заснеженных северных ландшафтов;
«Тысячекрылый журавль» (1951) — роман о чувственности и вине, где чайная церемония превращается в метафору подавленных страстей;
«Стон горы» (1954) — меланхоличная семейная сага, написанная с беспримерной психологической деликатностью.
Своим лучшим произведение Кавабата считал роман «Мэйдзин» (1951), о котором мы обязательно напишем, — глубокое размышление о смене эпох и ускользающей традиции, в форме документально-художественного повествования о партии го между последним великим мастером старой школы и его молодым соперником. Роман рассматривается как аллегория столкновения прошлого и будущего, формального и живого, культуры и времени.
В 1968 году Ясунари Кавабата был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой: «За его литературное мастерство, которое с большой чувствительностью выражает суть японского сознания».
@literaryminds
Сегодня исполняется 126 лет со дня рождения Ясунари Кавабаты (Yasunari Kawabata), японского писателя, новеллиста и эссеиста, первого лауреата Нобелевской премии по литературе от Японии. Его творчество — тонкая ткань из тишины, утраты, мимолетных прикосновений к красоте и страданию, где восточная эстетика переплетается с модернистским психологизмом.
Писательская манера Кавабаты узнаваема: его проза минималистична, образна, насыщена молчанием, где многое остается недосказанным, но ощущаемым.
Среди самых известных произведений:
«Снежная страна» (1937) — история невозможной любви между светской гейшей и интеллектуалом из Токио, разворачивающаяся на фоне заснеженных северных ландшафтов;
«Тысячекрылый журавль» (1951) — роман о чувственности и вине, где чайная церемония превращается в метафору подавленных страстей;
«Стон горы» (1954) — меланхоличная семейная сага, написанная с беспримерной психологической деликатностью.
Своим лучшим произведение Кавабата считал роман «Мэйдзин» (1951), о котором мы обязательно напишем, — глубокое размышление о смене эпох и ускользающей традиции, в форме документально-художественного повествования о партии го между последним великим мастером старой школы и его молодым соперником. Роман рассматривается как аллегория столкновения прошлого и будущего, формального и живого, культуры и времени.
В 1968 году Ясунари Кавабата был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой: «За его литературное мастерство, которое с большой чувствительностью выражает суть японского сознания».
@literaryminds
#рецензия
Вирджиния Вулф «Между актами»
«Между актами» — это не просто последний роман Вирджинии Вулф, изданный, кстати, посмертно, это своего рода литературная эпитафия, предельно оголенная по форме и в то же время насыщенная философским содержанием. Книга, написанная в тени надвигающейся Второй мировой войны и психической нестабильности самой Вулф, кажется намеренно распадающейся на обрывки мыслей, реплик и пауз — как будто сам язык в последний раз пытается что-то сказать.
Сюжет до банального прост: в английской деревне проводится любительское театральное представление, где местные жители разыгрывают панораму английской истории. Пьеса идет, зрители смотрят, кто-то шепчется, кто-то скучает, кто-то вспоминает. Но на самом деле это текст о том, что происходит в промежутках — между актами, между словами, между событиями и между людьми. И именно в этих пустотах, в расщелинах времени и быта, рождается нечто подлинное: тоска, напряженное ожидание, предчувствие конца или нового начала, а может быть и иная реальность.
Вулф сознательно избегает плотного нарратива, который можно было бы «пересказать»: вместо этого она предлагает ритуальный текст, в котором реальность театра, природы, политики и внутренней речи сливаются в многоголосицу. Язык здесь не служит средством передачи смысла, а становится частью ритма, дыхания, музыкального колебания коллективного сознания.
Пожалуй, главным героем романа оказывается само время, фрагментированное, звенящее пустотой, дышащее войной и памятью. Как и в «Миссис Дэллоуэй», Вулф филигранно работает с временем, но в «Между актами» оно еще более хрупко, почти неуловимо. Постоянные скачки сознания, незавершенные реплики, отложенные решения — все говорит о том, что мир, в котором еще возможен устойчивый сюжет, уже на грани исчезновения.
В финале нет развязки, есть только тишина, как последний штрих пера на ускользающем фоне истории. «Между актами» — это роман-пауза, в которой язык оглядывается на себя самого и смолкает, оставляя читателя наедине с пустотой, ставшей содержанием.
@literaryminds
Вирджиния Вулф «Между актами»
«Между актами» — это не просто последний роман Вирджинии Вулф, изданный, кстати, посмертно, это своего рода литературная эпитафия, предельно оголенная по форме и в то же время насыщенная философским содержанием. Книга, написанная в тени надвигающейся Второй мировой войны и психической нестабильности самой Вулф, кажется намеренно распадающейся на обрывки мыслей, реплик и пауз — как будто сам язык в последний раз пытается что-то сказать.
Сюжет до банального прост: в английской деревне проводится любительское театральное представление, где местные жители разыгрывают панораму английской истории. Пьеса идет, зрители смотрят, кто-то шепчется, кто-то скучает, кто-то вспоминает. Но на самом деле это текст о том, что происходит в промежутках — между актами, между словами, между событиями и между людьми. И именно в этих пустотах, в расщелинах времени и быта, рождается нечто подлинное: тоска, напряженное ожидание, предчувствие конца или нового начала, а может быть и иная реальность.
Вулф сознательно избегает плотного нарратива, который можно было бы «пересказать»: вместо этого она предлагает ритуальный текст, в котором реальность театра, природы, политики и внутренней речи сливаются в многоголосицу. Язык здесь не служит средством передачи смысла, а становится частью ритма, дыхания, музыкального колебания коллективного сознания.
Пожалуй, главным героем романа оказывается само время, фрагментированное, звенящее пустотой, дышащее войной и памятью. Как и в «Миссис Дэллоуэй», Вулф филигранно работает с временем, но в «Между актами» оно еще более хрупко, почти неуловимо. Постоянные скачки сознания, незавершенные реплики, отложенные решения — все говорит о том, что мир, в котором еще возможен устойчивый сюжет, уже на грани исчезновения.
В финале нет развязки, есть только тишина, как последний штрих пера на ускользающем фоне истории. «Между актами» — это роман-пауза, в которой язык оглядывается на себя самого и смолкает, оставляя читателя наедине с пустотой, ставшей содержанием.
@literaryminds
#рецензия
Эдуард Лимонов «Москва майская»
Иногда книги находят своего читателя лишь после смерти автора. Но куда реже случаются истории, когда утерянные рукописи уже состоявшихся писателей неожиданно возвращаются к нам, как будто прошлое решает напомнить о себе. Один из таких редких случаев — публикация недавно найденной рукописи Эдуарда Лимонова «Москва майская». Писателя, публициста, политика — фигуры безусловно противоречивой, но чье литературное наследие трудно переоценить. Достаточно вспомнить «Это я — Эдичка», «У нас была Великая эпоха», «Палач», «Великую мать любви» и другие тексты, благодаря которым он стал голосом поколения — резким, исповедальным, неудобным и бескомпромиссным.
«Москва майская» переносит нас в столицу 1969 года, восполняя важный пробел в автофикшн-библиографии Лимонова — между харьковской и нью-йоркской трилогиями. Роман рассказывает о трех майских днях из жизни Эдички, но, как и многое у Лимонова, сюжет здесь лишь условный повод. Вспышки памяти, сдвиги времени, спиральное движение воспоминаний превращают эти дни в калейдоскоп образов Москвы и ее обитателей: города, живого, плотного, почти осязаемого.
По словам самого автора, рукопись была утрачена после его отъезда из Франции. Он называл ее «сырым текстом», неготовым к публикации. И действительно, «Москва майская» ощущается как черновик — рваный, невычитанный, местами неряшливый. Но за всем этим проступает подлинный голос Лимонова — исповедальный, язвительный, дерзкий и мгновенно узнаваемый.
Вместе с тем, «Москва майская» не только личная хроника. Это и культурный срез времени: Лимонову удается срезонировать с московской средой конца шестидесятых, обозначить ее типажи, напряжения, настроения. Роман определенно заслуживает внимания, но, возможно, с оговоркой, что это вряд ли должна быть ваша первая встреча с автором. Лучше начать с более канонических текстов, которые позволят погрузиться в его мир более последовательно и полно.
@literaryminds
Эдуард Лимонов «Москва майская»
Иногда книги находят своего читателя лишь после смерти автора. Но куда реже случаются истории, когда утерянные рукописи уже состоявшихся писателей неожиданно возвращаются к нам, как будто прошлое решает напомнить о себе. Один из таких редких случаев — публикация недавно найденной рукописи Эдуарда Лимонова «Москва майская». Писателя, публициста, политика — фигуры безусловно противоречивой, но чье литературное наследие трудно переоценить. Достаточно вспомнить «Это я — Эдичка», «У нас была Великая эпоха», «Палач», «Великую мать любви» и другие тексты, благодаря которым он стал голосом поколения — резким, исповедальным, неудобным и бескомпромиссным.
«Москва майская» переносит нас в столицу 1969 года, восполняя важный пробел в автофикшн-библиографии Лимонова — между харьковской и нью-йоркской трилогиями. Роман рассказывает о трех майских днях из жизни Эдички, но, как и многое у Лимонова, сюжет здесь лишь условный повод. Вспышки памяти, сдвиги времени, спиральное движение воспоминаний превращают эти дни в калейдоскоп образов Москвы и ее обитателей: города, живого, плотного, почти осязаемого.
По словам самого автора, рукопись была утрачена после его отъезда из Франции. Он называл ее «сырым текстом», неготовым к публикации. И действительно, «Москва майская» ощущается как черновик — рваный, невычитанный, местами неряшливый. Но за всем этим проступает подлинный голос Лимонова — исповедальный, язвительный, дерзкий и мгновенно узнаваемый.
Вместе с тем, «Москва майская» не только личная хроника. Это и культурный срез времени: Лимонову удается срезонировать с московской средой конца шестидесятых, обозначить ее типажи, напряжения, настроения. Роман определенно заслуживает внимания, но, возможно, с оговоркой, что это вряд ли должна быть ваша первая встреча с автором. Лучше начать с более канонических текстов, которые позволят погрузиться в его мир более последовательно и полно.
@literaryminds
#литературавдатах
Сегодня исполняется 78 лет со дня рождения Ахмеда Салмана Рушди (Ahmed Salman Rushdie), современного англо-индийского писателя, эссеиста и интеллектуала, чья судьба оказалась неотделима от бурной истории ХХ-XXI вв. Его произведения объединяют магический реализм, политическую сатиру, постколониальную критику и глубокий интерес к культуре и мифологии Востока.
Литературную известность Рушди впервые приобрел с романом «Гримус» (1975), но настоящим прорывом стала его вторая книга — «Дети полуночи» (1981), фантастическая и аллегорическая хроника индийской истории после обретения независимости. Этот роман принес ему Букеровскую премию и по праву считается одним из величайших англоязычных романов XX века.
Но по-настоящему известным Рушди стал после публикации своего четвертого романа «Сатанинские стихи» (1988), вызвавшего масштабный религиозно-политический скандал. В 1989 году иранский лидер аятолла Хомейни издал фетву, в которой Рушди был приговорен к смерти за «богохульство». В результате писатель был вынужден скрываться и жить под защитой британского правительства более десяти лет, став символом свободы слова, при этом не прекращая писать.
Несмотря на угрозы и покушения (в том числе нападение 12 августа 2022 года в Нью-Йорке, в результате которого он потерял зрение на один глаз), Рушди продолжает быть публичной интеллектуальной фигурой, часто выступая в защиту секуляризма, рационализма и прав литераторов.
@literaryminds
Сегодня исполняется 78 лет со дня рождения Ахмеда Салмана Рушди (Ahmed Salman Rushdie), современного англо-индийского писателя, эссеиста и интеллектуала, чья судьба оказалась неотделима от бурной истории ХХ-XXI вв. Его произведения объединяют магический реализм, политическую сатиру, постколониальную критику и глубокий интерес к культуре и мифологии Востока.
Литературную известность Рушди впервые приобрел с романом «Гримус» (1975), но настоящим прорывом стала его вторая книга — «Дети полуночи» (1981), фантастическая и аллегорическая хроника индийской истории после обретения независимости. Этот роман принес ему Букеровскую премию и по праву считается одним из величайших англоязычных романов XX века.
Но по-настоящему известным Рушди стал после публикации своего четвертого романа «Сатанинские стихи» (1988), вызвавшего масштабный религиозно-политический скандал. В 1989 году иранский лидер аятолла Хомейни издал фетву, в которой Рушди был приговорен к смерти за «богохульство». В результате писатель был вынужден скрываться и жить под защитой британского правительства более десяти лет, став символом свободы слова, при этом не прекращая писать.
Несмотря на угрозы и покушения (в том числе нападение 12 августа 2022 года в Нью-Йорке, в результате которого он потерял зрение на один глаз), Рушди продолжает быть публичной интеллектуальной фигурой, часто выступая в защиту секуляризма, рационализма и прав литераторов.
@literaryminds
#рецензия
Ясунари Кавабата «Мэйдзин»
Мэйдзин — титул, который в Японии давали величайшим мастерам игры го, буквально — «Мастер».
Го — древняя восточноазиатская настольная стратегическая игра, внешне неспешная, но по глубине и сложности превосходящая шахматы.
Недавно мы вспоминали про день рождения Ясунари Кавабаты, и я тогда пообещал написать о «Мэйдзине». Вот держу слово.
Прочитав «Мэйдзин», трудно сразу сказать, о чем именно эта книга. Формально — о партии в го, сыгранной в 1938 году между двумя великими японскими мастерами: Хонъимбо Сюсаем, пожилым «непобедимым» мэтром и молодым претендентом Отакэ (у этого вымышленного персонажа был реальный прототип). Но на самом деле это история о том, как меняется культура, как один образ мышления отступает перед другим, как уходит эпоха, не сделав из этого трагедии.
Кавабата пишет очень спокойно, почти сухо. Он не комментирует, не объясняет, не подсказывает читателю, как к кому относиться. Но за этой нарочитой дистанцией скрывается глубокое сочувствие. Старый мастер постепенно сдает позиции, с трудом переносит темп партии, срывается, ошибается, но при этом сохраняет достоинство. Молодой игрок выигрывает честно, профессионально, без злобы, но он не вызывает восторга. Его победа кажется чем-то будничным, неизбежным, почти механическим.
Очень многое в «Мэйдзине» происходит не в действии, а между строк. Здесь важно не то, кто что сказал, а то, как именно он молчал. Это как в фильмах Акиры Куросавы, особенно ранних — «Расёмон», «Семь самураев», «Телохранитель» — напряжение строится не на внешней драме, а на внимании к лицам, к паузам, к тишине. Что-то происходит в человеке, и это видно не потому, что он говорит об этом, а потому, что он чуть дольше смотрит в сторону, чуть медленнее ставит фишку на доску.
«Мэйдзин» — это не просто роман о го, а почти философское размышление о том, как уходит одна эпоха и приходит другая. Без шума. Без громких слов. И оставляет после себя тишину, в которой еще некоторое время слышны отголоски прошлого…
Отдельно хочется отметить просто потрясающий перевод Анны Слащевой, читать ее работу было настоящим удовольствием!
@literaryminds
Ясунари Кавабата «Мэйдзин»
Го — древняя восточноазиатская настольная стратегическая игра, внешне неспешная, но по глубине и сложности превосходящая шахматы.
Недавно мы вспоминали про день рождения Ясунари Кавабаты, и я тогда пообещал написать о «Мэйдзине». Вот держу слово.
Прочитав «Мэйдзин», трудно сразу сказать, о чем именно эта книга. Формально — о партии в го, сыгранной в 1938 году между двумя великими японскими мастерами: Хонъимбо Сюсаем, пожилым «непобедимым» мэтром и молодым претендентом Отакэ (у этого вымышленного персонажа был реальный прототип). Но на самом деле это история о том, как меняется культура, как один образ мышления отступает перед другим, как уходит эпоха, не сделав из этого трагедии.
Кавабата пишет очень спокойно, почти сухо. Он не комментирует, не объясняет, не подсказывает читателю, как к кому относиться. Но за этой нарочитой дистанцией скрывается глубокое сочувствие. Старый мастер постепенно сдает позиции, с трудом переносит темп партии, срывается, ошибается, но при этом сохраняет достоинство. Молодой игрок выигрывает честно, профессионально, без злобы, но он не вызывает восторга. Его победа кажется чем-то будничным, неизбежным, почти механическим.
Очень многое в «Мэйдзине» происходит не в действии, а между строк. Здесь важно не то, кто что сказал, а то, как именно он молчал. Это как в фильмах Акиры Куросавы, особенно ранних — «Расёмон», «Семь самураев», «Телохранитель» — напряжение строится не на внешней драме, а на внимании к лицам, к паузам, к тишине. Что-то происходит в человеке, и это видно не потому, что он говорит об этом, а потому, что он чуть дольше смотрит в сторону, чуть медленнее ставит фишку на доску.
«Мэйдзин» — это не просто роман о го, а почти философское размышление о том, как уходит одна эпоха и приходит другая. Без шума. Без громких слов. И оставляет после себя тишину, в которой еще некоторое время слышны отголоски прошлого…
Отдельно хочется отметить просто потрясающий перевод Анны Слащевой, читать ее работу было настоящим удовольствием!
@literaryminds
#литературавдатах
Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения Жан-Поля Сартра, французского философа, писателя, драматурга, политического бунтаря и, пожалуй, последнего мыслителя, которого уважали и рабочие, и студенты, и профессора Сорбонны.
Его роман «Тошнота» (1938) стал художественным воплощением этих идей, а фундаментальный труд «Бытие и ничто» (1943) заложил основу экзистенциальной онтологии. Во время Второй мировой войны Сартр попал в плен, но вскоре был освобожден и продолжил писать, а после войны стал публичным интеллектуалом: издал журнал «Современные времена», поддерживал левые движения, антиколониальные восстания, выступал против войны во Вьетнаме, критиковал Советский Союз и США.
В 1964 году Жан-Поль Сартр был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой: «За богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время». Однако от премии он отказался, заявив, что писатель не должен становиться институцией.
Сартр много писал о литературе, свободе, выборе и ответственности, совмещая философию и искусство в единый, бескомпромиссный акт. Среди его ключевых работ — «Слова» (роман, о котором мы уже писали), «Экзистенциализм — это гуманизм», пьесы «Мухи», «Мертвые без погребения» и др., философские эссе и двухтомная биография Гюстава Флобера.
Он ослеп в последние годы жизни, но продолжал диктовать тексты и вмешиваться в политику. Похороны Сартра в Париже собрали десятки тысяч человек. Его идеи о свободе, абсурде, ответственности до сих пор звучат современно.
@literaryminds
Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения Жан-Поля Сартра, французского философа, писателя, драматурга, политического бунтаря и, пожалуй, последнего мыслителя, которого уважали и рабочие, и студенты, и профессора Сорбонны.
Его роман «Тошнота» (1938) стал художественным воплощением этих идей, а фундаментальный труд «Бытие и ничто» (1943) заложил основу экзистенциальной онтологии. Во время Второй мировой войны Сартр попал в плен, но вскоре был освобожден и продолжил писать, а после войны стал публичным интеллектуалом: издал журнал «Современные времена», поддерживал левые движения, антиколониальные восстания, выступал против войны во Вьетнаме, критиковал Советский Союз и США.
В 1964 году Жан-Поль Сартр был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой: «За богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время». Однако от премии он отказался, заявив, что писатель не должен становиться институцией.
Сартр много писал о литературе, свободе, выборе и ответственности, совмещая философию и искусство в единый, бескомпромиссный акт. Среди его ключевых работ — «Слова» (роман, о котором мы уже писали), «Экзистенциализм — это гуманизм», пьесы «Мухи», «Мертвые без погребения» и др., философские эссе и двухтомная биография Гюстава Флобера.
Он ослеп в последние годы жизни, но продолжал диктовать тексты и вмешиваться в политику. Похороны Сартра в Париже собрали десятки тысяч человек. Его идеи о свободе, абсурде, ответственности до сих пор звучат современно.
@literaryminds
#рецензия
Сомерсет Моэм «Бремя страстей человеческих»
Мы уже упоминали имя замечательного английского писателя, драматурга и литературного критика Сомерсета Моэма в связи с его пронзительным романом «Острие бритвы». Тогда же была названа и другая книга, без которой его библиография выглядела бы неполной и тусклой. Речь, конечно, о монументальном романе «Бремя страстей человеческих». Пришло время обратиться к нему подробнее.
«Бремя страстей человеческих» — это история жизни Филипа Кэри, осиротевшего в раннем детстве и отданного на воспитание дяде и тете. С ранних лет он ощущает себя «не таким»: сначала из-за сиротства, затем — из-за врожденной хромоты, часто становившейся поводом для унижений в школе, а позже — в связи с разочарованием в, казалось бы, универсальной ценности — религии. В поисках своего места в мире он путешествует по Европе, меняет взгляды, пробует разные профессии, в попытке ответить на, быть может, главный вопрос — о смысле собственного существования.
Этот роман — образцовая версия жанра взросления, но образцовость здесь парадоксальна: она строится на разрушении жанровых канонов. У Филипа нет четкой цели, к которой он стремился бы на протяжении книги, нет кульминационного успеха. Он не достигает просветления, он просто живет — и в этом движении без ясного вектора раскрывается подлинный реализм жизни. Моэм делает главной темой обнаженную обыденность, на фоне которой проступают вечные вопросы, по-прежнему актуальные, пусть и слегка измененные временем.
Особая сила романа — в психологической глубине, с которой Моэм рисует внутренний мир героев. Не только главный персонаж, но и второстепенные фигуры приобретают объем, становясь отчасти архетипами, через которые читатель может осмыслить собственный опыт. Это тот редкий тип книги, что напоминает: ошибки, сомнения, поиски себя — это не отклонение, а естественное состояние. Мы не идеальны, мы уязвимы, зависимы, ограниченны, и именно в честности, с которой Моэм показывает это, и заключается подлинная ценность «Бремени страстей человеческих».
@literaryminds
Сомерсет Моэм «Бремя страстей человеческих»
Мы уже упоминали имя замечательного английского писателя, драматурга и литературного критика Сомерсета Моэма в связи с его пронзительным романом «Острие бритвы». Тогда же была названа и другая книга, без которой его библиография выглядела бы неполной и тусклой. Речь, конечно, о монументальном романе «Бремя страстей человеческих». Пришло время обратиться к нему подробнее.
«Бремя страстей человеческих» — это история жизни Филипа Кэри, осиротевшего в раннем детстве и отданного на воспитание дяде и тете. С ранних лет он ощущает себя «не таким»: сначала из-за сиротства, затем — из-за врожденной хромоты, часто становившейся поводом для унижений в школе, а позже — в связи с разочарованием в, казалось бы, универсальной ценности — религии. В поисках своего места в мире он путешествует по Европе, меняет взгляды, пробует разные профессии, в попытке ответить на, быть может, главный вопрос — о смысле собственного существования.
Этот роман — образцовая версия жанра взросления, но образцовость здесь парадоксальна: она строится на разрушении жанровых канонов. У Филипа нет четкой цели, к которой он стремился бы на протяжении книги, нет кульминационного успеха. Он не достигает просветления, он просто живет — и в этом движении без ясного вектора раскрывается подлинный реализм жизни. Моэм делает главной темой обнаженную обыденность, на фоне которой проступают вечные вопросы, по-прежнему актуальные, пусть и слегка измененные временем.
Особая сила романа — в психологической глубине, с которой Моэм рисует внутренний мир героев. Не только главный персонаж, но и второстепенные фигуры приобретают объем, становясь отчасти архетипами, через которые читатель может осмыслить собственный опыт. Это тот редкий тип книги, что напоминает: ошибки, сомнения, поиски себя — это не отклонение, а естественное состояние. Мы не идеальны, мы уязвимы, зависимы, ограниченны, и именно в честности, с которой Моэм показывает это, и заключается подлинная ценность «Бремени страстей человеческих».
@literaryminds