Telegram Group & Telegram Channel
Момент (не)упущен: военные базы в Сирии, чем они уже не стали, а чем стать могут

Судьба российских военных баз в Сирии продолжает оставаться под вопросом, но благо о ней стали говорить хотя бы в публичном пространстве несколько более комплексно, а не только в русле необходимости обеспечения "африканского транзита" любой ценой.

Цели и задачи военного присутствия в Сирии могут меняться, - об этом я подробно писал в главе "Военное присутствие и политика безопасности России на Ближнем Востоке после начала военной операции в Сирии" в книге "Армии и безопасность на Ближнем Востоке и в Северной Африке" (М.: РСМД, 2019), - но изменение условий пребывания не нивелирует стратегической ценности, которую такие объекты имеют для политики в регионе в целом. Отсюда поднимается главный вопрос: военные базы РФ в Сирии - это цель или средство дипломатии на сирийском треке в новых условиях?

Как видно, за последние годы появились новые важные обстоятельства, которые следует принимать во внимание во время поиска ответов:

(Временные?) ограничения возможностей и изменения задач (сокращение, новые приоритеты и т.д.) ВМФ РФ в Средиземноморье на фоне развития военной обстановки и ситуации в Черном море после 2022-2023 гг.;
Складывание исключительно враждебного и опасного окружения для военных объектов на территории Сирии после декабря 2024 г.;
Вынужденного "сотрудничать" режима Б. Асада и БААС больше нет, и от него ничего (что важно) не осталось, опереться не на кого.
Новые союзные силы в непосредственной близости от баз отсутствуют, дружественный буфер или пояс безопасности из местных сил ("алавиты", 25 дивизия, или что-то еще в этом роде) создан не был, а потому безопасность баз с суши никто не может обеспечить или гарантировать;
На пространстве новой Сирии больше нет сильных союзников в лице Ирана и Хезболлы, зависевших от эксклюзивных технических возможностей российских ВКС, уникального переговорного ресурса и авторитета России в Сирии и за ее пределами, и при этом способных оказать оказать поддержку на земле.
Позиции Турции становятся сильнее и крепче, при этом у Анкары нет интереса в сохранении российского военно-морского присутствия в Восточном Средиземноморье, ценном для нее в геополитическом и экономическом отношении морском пространстве.

Тем не менее, в новых обстоятельствах без Асада и Ирана в Сирии естественным образом, но при определенных усилиях могут быть сняты некоторые проблемные вопросы в отношениях России и Израиля по сирийскому направлению. Более того, у Израиля может возникнуть устойчивая заинтересованность в сохранении и укреплении российского присутствия в интересах выработки новой диверсифицированной системы сдерживания угроз безопасности с сирийского направления. Конечно, запланированное на январь подписание нового соглашения между Ираном и Россией, укрепит позиции скептиков, но и аргументы у оптимистов нормализации российско-израильских отношений со стороны последнего тоже прибавятся на фоне развития ситуации в самой Сирии.
В Сирии крепнут позиции Турции и Катара, а вот как к этому относятся КСА и ОАЭ, на мой взгляд, все еще представляет собой вопрос открытый. Публично сдержанно поддерживают "конструктивные преобразования", но и оценивают риски для себя. Открыто противостоять тому, что Турция взваливает на себя сирийское бремя, никто не готов и не хочет, но есть понимание, что отдавать Сирию туркам, катарцам и Израилю, чьи аппетиты растут, неразумно, а потому заливные монархии могут (опять же при определенных дипломатических усилиях) стать интересантами сохранения российского присутствия в интересах разделения бремени за будущее Сирии с большим числом игроков и сохранения козыря в своей колоде.
Ирак объективно видит для себя пока только угрозы, а не возможности в новом раскладе сил в соседней Сирии. Не только правительство, но также и элиты в своем большинстве адекватно оценивают существующие для них угрозы как установления "порядка" под эгидой ХТШ, так и дестабилизации и выхода на новую гражданскую войну. Существовал такой Багдадский информационный центр во временна активной фазы конфликта



group-telegram.com/lukyanovtalk/312
Create:
Last Update:

Момент (не)упущен: военные базы в Сирии, чем они уже не стали, а чем стать могут

Судьба российских военных баз в Сирии продолжает оставаться под вопросом, но благо о ней стали говорить хотя бы в публичном пространстве несколько более комплексно, а не только в русле необходимости обеспечения "африканского транзита" любой ценой.

Цели и задачи военного присутствия в Сирии могут меняться, - об этом я подробно писал в главе "Военное присутствие и политика безопасности России на Ближнем Востоке после начала военной операции в Сирии" в книге "Армии и безопасность на Ближнем Востоке и в Северной Африке" (М.: РСМД, 2019), - но изменение условий пребывания не нивелирует стратегической ценности, которую такие объекты имеют для политики в регионе в целом. Отсюда поднимается главный вопрос: военные базы РФ в Сирии - это цель или средство дипломатии на сирийском треке в новых условиях?

Как видно, за последние годы появились новые важные обстоятельства, которые следует принимать во внимание во время поиска ответов:

(Временные?) ограничения возможностей и изменения задач (сокращение, новые приоритеты и т.д.) ВМФ РФ в Средиземноморье на фоне развития военной обстановки и ситуации в Черном море после 2022-2023 гг.;
Складывание исключительно враждебного и опасного окружения для военных объектов на территории Сирии после декабря 2024 г.;
Вынужденного "сотрудничать" режима Б. Асада и БААС больше нет, и от него ничего (что важно) не осталось, опереться не на кого.
Новые союзные силы в непосредственной близости от баз отсутствуют, дружественный буфер или пояс безопасности из местных сил ("алавиты", 25 дивизия, или что-то еще в этом роде) создан не был, а потому безопасность баз с суши никто не может обеспечить или гарантировать;
На пространстве новой Сирии больше нет сильных союзников в лице Ирана и Хезболлы, зависевших от эксклюзивных технических возможностей российских ВКС, уникального переговорного ресурса и авторитета России в Сирии и за ее пределами, и при этом способных оказать оказать поддержку на земле.
Позиции Турции становятся сильнее и крепче, при этом у Анкары нет интереса в сохранении российского военно-морского присутствия в Восточном Средиземноморье, ценном для нее в геополитическом и экономическом отношении морском пространстве.

Тем не менее, в новых обстоятельствах без Асада и Ирана в Сирии естественным образом, но при определенных усилиях могут быть сняты некоторые проблемные вопросы в отношениях России и Израиля по сирийскому направлению. Более того, у Израиля может возникнуть устойчивая заинтересованность в сохранении и укреплении российского присутствия в интересах выработки новой диверсифицированной системы сдерживания угроз безопасности с сирийского направления. Конечно, запланированное на январь подписание нового соглашения между Ираном и Россией, укрепит позиции скептиков, но и аргументы у оптимистов нормализации российско-израильских отношений со стороны последнего тоже прибавятся на фоне развития ситуации в самой Сирии.
В Сирии крепнут позиции Турции и Катара, а вот как к этому относятся КСА и ОАЭ, на мой взгляд, все еще представляет собой вопрос открытый. Публично сдержанно поддерживают "конструктивные преобразования", но и оценивают риски для себя. Открыто противостоять тому, что Турция взваливает на себя сирийское бремя, никто не готов и не хочет, но есть понимание, что отдавать Сирию туркам, катарцам и Израилю, чьи аппетиты растут, неразумно, а потому заливные монархии могут (опять же при определенных дипломатических усилиях) стать интересантами сохранения российского присутствия в интересах разделения бремени за будущее Сирии с большим числом игроков и сохранения козыря в своей колоде.
Ирак объективно видит для себя пока только угрозы, а не возможности в новом раскладе сил в соседней Сирии. Не только правительство, но также и элиты в своем большинстве адекватно оценивают существующие для них угрозы как установления "порядка" под эгидой ХТШ, так и дестабилизации и выхода на новую гражданскую войну. Существовал такой Багдадский информационный центр во временна активной фазы конфликта

BY Тот самый Лукьянов




Share with your friend now:
group-telegram.com/lukyanovtalk/312

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise.
from no


Telegram Тот самый Лукьянов
FROM American