Метажурнал

Наверное, несколько преждевременно говорить, что Александра Цибуля изобрела собственную форму высказывания, однако подобные прозометрические зарисовки, построенные на детализованных наблюдениях, совершенно точно стали характерным элементом её поэтики. Для меня наиболее интересная черта этих фрагментарных, будто бы отстранённых текстов — неожиданные «прорывы» внутренней речи, в которых бесстрастная фиксация событий сменяется рефлексией, неудобными вопросами к себе («Да что это я, что / я сейчас чувствую?», «Разве не так же умножаются чувства?»), аффективными репликами и т.д. Подобный приём отлично подходит для отображения подавленного состояния языка, сопротивляющегося самоцензуре, ищущего выход во внезапных сближениях наблюдаемого и ощущаемого. Иногда такие «прорывы» содержат в себе некое подобие ложного вывода, отвлекающего манёвра, и в тексте «Такая темнота на Дворцовой площади...» строчки «настроечная таблица станет похожа на клетку: неизбежно я оказываюсь внутри неё» выглядят слишком уж очевидным намёком на страну-тюрьму. Однако, как прозрачно намекает автор в другом тексте той же подборки, «неинтересны стихи, которые понятны»: настроечная таблица и недостроенные декорации очередного празднования-непонятно-чего формируют куда более точную метафору российской действительности. В координатной сетке вечной профилактики оборудования, планового и внепланового ремонта и учёта даже мигалки автозака становятся всего лишь частью светового шоу, которое «почти невидимые» люди в полной темноте, берущей текст в скобки, настраивают вслепую непонятно для кого; и эта беспомощность казённых конструкцией перед стихией темноты странным образом обнадёживает.

#комментарий_Максима_Алпатова

www.group-telegram.com/no/metajournal.com/4002

1.0K viewsFeb 3 at 09:35

Наверное, несколько преждевременно говорить, что Александра Цибуля изобрела собственную форму высказывания, однако подобные прозометрические зарисовки, построенные на детализованных наблюдениях, совершенно точно стали характерным элементом её поэтики. Для меня наиболее интересная черта этих фрагментарных, будто бы отстранённых текстов — неожиданные «прорывы» внутренней речи, в которых бесстрастная фиксация событий сменяется рефлексией, неудобными вопросами к себе («Да что это я, что / я сейчас чувствую?», «Разве не так же умножаются чувства?»), аффективными репликами и т.д. Подобный приём отлично подходит для отображения подавленного состояния языка, сопротивляющегося самоцензуре, ищущего выход во внезапных сближениях наблюдаемого и ощущаемого. Иногда такие «прорывы» содержат в себе некое подобие ложного вывода, отвлекающего манёвра, и в тексте «Такая темнота на Дворцовой площади...» строчки «настроечная таблица станет похожа на клетку: неизбежно я оказываюсь внутри неё» выглядят слишком уж очевидным намёком на страну-тюрьму. Однако, как прозрачно намекает автор в другом тексте той же подборки, «неинтересны стихи, которые понятны»: настроечная таблица и недостроенные декорации очередного празднования-непонятно-чего формируют куда более точную метафору российской действительности. В координатной сетке вечной профилактики оборудования, планового и внепланового ремонта и учёта даже мигалки автозака становятся всего лишь частью светового шоу, которое «почти невидимые» люди в полной темноте, берущей текст в скобки, настраивают вслепую непонятно для кого; и эта беспомощность казённых конструкцией перед стихией темноты странным образом обнадёживает.

#комментарий_Максима_Алпатова

BY Метажурнал