Московская прачечная

Forwarded from #Шалимовправ

99 лет писателю Виктору Петровичу Астафьеву

Я учился в школе в Красноярске в 90-е, местного писателя внедряли, как картофель на Руси, практически насильно. У Виктора Петровича сложный язык: многословные предложения, иногда до страницы длиной, нелинейные синтаксические конструкции, деревенская лексика и фразеология. Школьнику пробираться через его язык – это как на велосипеде по брусчатке ехать. Из зубодробительных предложений ничего не запоминаешь, приходится возвращаться к началу, перелистывать целые страницы, чтобы врубиться, к чему он это писал. Это касается и «Васюткина озера», которое в обязательном порядке включили в школьную программу и кусков из рассказов о сибирской природе, которыми нас тоже пичкали.

Астафьева было много на местном телевидении, к нему в село Овсянка под Красноярском приезжал Борис Ельцин в 1996 году. После смерти писателя в 2001 году там сделали музей, на трассе Красноярск-Дивногорск на видовке в сторону Овсянки установили монумент «Царь-рыба». В Красноярске назвали его именем педагогический университет и литературный музей. И это создало вокруг него ауру обласканного государством человека, через которую я долгое время не мог пробраться. Мой деда Толя-коммунист всегда плевался при его упоминаниях.

В марте 2021 года (после неспокойной зимы и всем памятных митингов) я неожиданно сказал утром одного из выходных жене и детям, что мы сейчас поедем в Овсянку. В голове что-то замкнуло, я решил проверить, верно ли. Мы приехали в дом-музей, прогулялись до библиотеки, покидали камушки в Енисей на берегу напротив этих мест.

Только в 36 лет я понял, кто такой Астафьев. Раскулачивание семьи, репрессии, потеря родителей, сиротство и детский дом, обучение в фазанке и разгрузка замерших трупов с войны с жд-платформы на станции Базаиха, решение уйти добровольцем, отвратительность и грязь побоища, долгое и мучительное возвращение в Сибирь, поиск себя в литературе как деревенщика-фронтовика, мощное антикоммунистическое и антитоталитарное высказывание в конце жизни.

В течение месяца после той поездки я прочитал его роман «Прокляты и убиты», и все сложилось в голове. Именно это произведение особо важно, его нельзя насильно навязывать. Это одна из книг, которая делает русских свободными, окончательно разрывает путы, связывающие и закрепощающие нас веками. Она невозможно правдива и точна, она жестока и в этой бескомпромиссности красива. Сложный язык Астафьева в ней органичен действию, бесконечные флэшбеки и повторы уместны, потому что они тебя прошивают всем ужасом происходящего и не отпускают до финала. Она настолько жизненна, что ты даже не понимаешь, а вообще возможно ли такое в литературе.

Через год в Красноярске будут праздновать столетний юбилей В.П. Астафьева. В Овсянке построят Астафьевский центр, на могиле подновят памятник, на доме в Академгородке прикрутят табличку поувесистее, проведут памятные мероприятия, на которых будет выступать молодой губернатор и почетные гости. Региональные чиновники снова опубликуют миленькие постики с книжками воспоминаний или деревенских рассказов в руках, проведут конкурсы детских рисунков и сочинений по новеллам Виктора Петровича о природе, все остальные его упоминания из школьной программы уже изъяли. И никто слова не скажет про главный роман, я уверен, потому что те, кто его прочитал и понял, никогда не поверят в пропаганду, никогда не поведутся на ложь, тех будет тошнить от фальши и искусственности юбилейного бюрократического и фарисейского акционизма. Ну, а если по «Прокляты и убиты» сегодня делать конкурс рисунков или сочинений, то все плохо закончится и для организаторов, и для участников, к гадалке не ходи.

Telegram

Кремлёвский безБашенник

Виктор Астафьев:

"Предательство начинается в высоких, важных кабинетах вождей, президентов — они предают миллионы людей, посылая их на смерть, и заканчивается здесь, на обрыве оврага, где фронтовики подставляют друг друга. Давно уже нет того поединка, когда…

www.group-telegram.com/no/moscow_laundry.com/12923

21.3K viewsMay 1, 2023 at 10:45

99 лет писателю Виктору Петровичу Астафьеву

Я учился в школе в Красноярске в 90-е, местного писателя внедряли, как картофель на Руси, практически насильно. У Виктора Петровича сложный язык: многословные предложения, иногда до страницы длиной, нелинейные синтаксические конструкции, деревенская лексика и фразеология. Школьнику пробираться через его язык – это как на велосипеде по брусчатке ехать. Из зубодробительных предложений ничего не запоминаешь, приходится возвращаться к началу, перелистывать целые страницы, чтобы врубиться, к чему он это писал. Это касается и «Васюткина озера», которое в обязательном порядке включили в школьную программу и кусков из рассказов о сибирской природе, которыми нас тоже пичкали.

Астафьева было много на местном телевидении, к нему в село Овсянка под Красноярском приезжал Борис Ельцин в 1996 году. После смерти писателя в 2001 году там сделали музей, на трассе Красноярск-Дивногорск на видовке в сторону Овсянки установили монумент «Царь-рыба». В Красноярске назвали его именем педагогический университет и литературный музей. И это создало вокруг него ауру обласканного государством человека, через которую я долгое время не мог пробраться. Мой деда Толя-коммунист всегда плевался при его упоминаниях.

В марте 2021 года (после неспокойной зимы и всем памятных митингов) я неожиданно сказал утром одного из выходных жене и детям, что мы сейчас поедем в Овсянку. В голове что-то замкнуло, я решил проверить, верно ли. Мы приехали в дом-музей, прогулялись до библиотеки, покидали камушки в Енисей на берегу напротив этих мест.

Только в 36 лет я понял, кто такой Астафьев. Раскулачивание семьи, репрессии, потеря родителей, сиротство и детский дом, обучение в фазанке и разгрузка замерших трупов с войны с жд-платформы на станции Базаиха, решение уйти добровольцем, отвратительность и грязь побоища, долгое и мучительное возвращение в Сибирь, поиск себя в литературе как деревенщика-фронтовика, мощное антикоммунистическое и антитоталитарное высказывание в конце жизни.

В течение месяца после той поездки я прочитал его роман «Прокляты и убиты», и все сложилось в голове. Именно это произведение особо важно, его нельзя насильно навязывать. Это одна из книг, которая делает русских свободными, окончательно разрывает путы, связывающие и закрепощающие нас веками. Она невозможно правдива и точна, она жестока и в этой бескомпромиссности красива. Сложный язык Астафьева в ней органичен действию, бесконечные флэшбеки и повторы уместны, потому что они тебя прошивают всем ужасом происходящего и не отпускают до финала. Она настолько жизненна, что ты даже не понимаешь, а вообще возможно ли такое в литературе.

Через год в Красноярске будут праздновать столетний юбилей В.П. Астафьева. В Овсянке построят Астафьевский центр, на могиле подновят памятник, на доме в Академгородке прикрутят табличку поувесистее, проведут памятные мероприятия, на которых будет выступать молодой губернатор и почетные гости. Региональные чиновники снова опубликуют миленькие постики с книжками воспоминаний или деревенских рассказов в руках, проведут конкурсы детских рисунков и сочинений по новеллам Виктора Петровича о природе, все остальные его упоминания из школьной программы уже изъяли. И никто слова не скажет про главный роман, я уверен, потому что те, кто его прочитал и понял, никогда не поверят в пропаганду, никогда не поведутся на ложь, тех будет тошнить от фальши и искусственности юбилейного бюрократического и фарисейского акционизма. Ну, а если по «Прокляты и убиты» сегодня делать конкурс рисунков или сочинений, то все плохо закончится и для организаторов, и для участников, к гадалке не ходи.

BY Московская прачечная