От экспорта угля зависит ряд смежных отраслей: металлургия, машиностроение, строительство, химия, транспорт, и, конечно, энергетика и ЖКХ. Цены внутреннего рынка каменного угля исторически удерживались на низком уровне, не превышая средних операционных затрат компаний на выпуск товарной продукции. ⠀ Фактически внутренний рынок субсидировался за счет экспортных поставок. В 2023 году средняя цена энергетического угля калорийностью 5500 ккал/кг в Кузбассе была 1,9 тыс.руб/тонна, в то время как его себестоимость – 2,7 тыс.руб/тонна, а экспортный нетбэк (цена, за которую уголь был продан, без стоимости доставки) от реализации угля составлял более 2,8 тыс.руб./тонна. ⠀ Проще говоря, экспорт дает возможность сдерживать цены на уголь для внутрироссийского потребления. Этот уголь с относительно стабильной ценой закрывает нужды энергетики и ЖКХ. Поэтому цена электроэнергии, тепла и других коммунальных услуг для населения ниже, чем стоимость их производства. ⠀ Очевидно, что снижение экспорта приведет к росту стоимости угля на внутреннем рынке, и по цепочке приведет к повышению расходов всех бюджетов – и семейного, и государственного. ⠀ Сейчас мы имеем предлагаемую некоторыми «экспертами» ситуацию по снижению добычи угля в миниатюре: в 2024 году из-за кризиса в угольной отрасли и снижения экспорта добыча упала, и цена каменного угля на внутреннем рынке уже выросла в среднем на 10% относительно 2023 года. Если продолжить ограничивать экспорт, снижать добычу энергетического угля - рост цен на внутреннем рынке продолжит существенно расти. ⠀ Таким образом, через поддержку угольной отрасли мы помогаем и другим отраслям, с ней связанным, и конечно поддерживаем людей через регулирование тарифов на коммунальные услуги. ⠀ Плюс остановить добычу в шахте – это вам не гараж закрыть на ключ. И работа, и остановка такого опасного производственного объекта регулируются огромным количеством «нормативки». Чтобы законсервировать или ликвидировать шахту, нужно разработать в специализированной организации проект, пройти массу согласований, а затем вложить не одну сотню миллионов, чтоб воплотить свое желание в жизнь. ⠀ Если консервировать шахту по «сухому» методу с перспективой возобновления добычи, то по нынешним ценам это будет стоить порядка 1,2 млрд рублей. Для угольного разреза – 300 млн рублей. Ликвидация шахты обойдется в 3-4 млрд рублей и займет до 4 лет, для разреза стоимость полного закрытия будет составлять порядка 1,5 млрд рублей. Такие расходы сопоставимы с созданием нового предприятия. ⠀ Мы уже не раз видели подобные ситуации, когда в один миг решали закрывать детские сады и школы, поворачивать вспять реки, вырубать виноградники – а потом государство тратило колоссальные усилия на то, чтобы восстановить утраченное. Как говорится, что имеем не храним, потерявши - плачем.
От экспорта угля зависит ряд смежных отраслей: металлургия, машиностроение, строительство, химия, транспорт, и, конечно, энергетика и ЖКХ. Цены внутреннего рынка каменного угля исторически удерживались на низком уровне, не превышая средних операционных затрат компаний на выпуск товарной продукции. ⠀ Фактически внутренний рынок субсидировался за счет экспортных поставок. В 2023 году средняя цена энергетического угля калорийностью 5500 ккал/кг в Кузбассе была 1,9 тыс.руб/тонна, в то время как его себестоимость – 2,7 тыс.руб/тонна, а экспортный нетбэк (цена, за которую уголь был продан, без стоимости доставки) от реализации угля составлял более 2,8 тыс.руб./тонна. ⠀ Проще говоря, экспорт дает возможность сдерживать цены на уголь для внутрироссийского потребления. Этот уголь с относительно стабильной ценой закрывает нужды энергетики и ЖКХ. Поэтому цена электроэнергии, тепла и других коммунальных услуг для населения ниже, чем стоимость их производства. ⠀ Очевидно, что снижение экспорта приведет к росту стоимости угля на внутреннем рынке, и по цепочке приведет к повышению расходов всех бюджетов – и семейного, и государственного. ⠀ Сейчас мы имеем предлагаемую некоторыми «экспертами» ситуацию по снижению добычи угля в миниатюре: в 2024 году из-за кризиса в угольной отрасли и снижения экспорта добыча упала, и цена каменного угля на внутреннем рынке уже выросла в среднем на 10% относительно 2023 года. Если продолжить ограничивать экспорт, снижать добычу энергетического угля - рост цен на внутреннем рынке продолжит существенно расти. ⠀ Таким образом, через поддержку угольной отрасли мы помогаем и другим отраслям, с ней связанным, и конечно поддерживаем людей через регулирование тарифов на коммунальные услуги. ⠀ Плюс остановить добычу в шахте – это вам не гараж закрыть на ключ. И работа, и остановка такого опасного производственного объекта регулируются огромным количеством «нормативки». Чтобы законсервировать или ликвидировать шахту, нужно разработать в специализированной организации проект, пройти массу согласований, а затем вложить не одну сотню миллионов, чтоб воплотить свое желание в жизнь. ⠀ Если консервировать шахту по «сухому» методу с перспективой возобновления добычи, то по нынешним ценам это будет стоить порядка 1,2 млрд рублей. Для угольного разреза – 300 млн рублей. Ликвидация шахты обойдется в 3-4 млрд рублей и займет до 4 лет, для разреза стоимость полного закрытия будет составлять порядка 1,5 млрд рублей. Такие расходы сопоставимы с созданием нового предприятия. ⠀ Мы уже не раз видели подобные ситуации, когда в один миг решали закрывать детские сады и школы, поворачивать вспять реки, вырубать виноградники – а потом государство тратило колоссальные усилия на то, чтобы восстановить утраченное. Как говорится, что имеем не храним, потерявши - плачем.
BY Андрей Анатольевич Панов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. Founder Pavel Durov says tech is meant to set you free "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from no
