Алексей Павлов

Богословское возражение против библейского аргумента за субстанциальный дуализм
 
Как и обещал, пересказываю основную линию аргументации Оскара Кульмана против библейского аргумента, согласно которому субстанциальный дуализм подтверждается самим Писанием.

Я уже говорил, что если Робинсон подкрепляет свои тезисы лингвистическим анализом, Кульман ограничивается методами богословского исследования (хотя в результате оба приходят к схожим выводам). Потому представляется допустимым – по аналогии с лингвистическим возражением – обозначить его позицию как богословское возражение.

Начинает Кульман с противопоставления Сократа и Христа – точнее, того, как они умирали.
 
Из диалога Платона «Федон» мы узнаём, что Сократ – в отличие от пришедших навестить его учеников – был спокоен накануне своей казни. По мнению платоновского Сократа, тело и душа принадлежат к разным мирам, и потому существование души не прекращается с гибелью тела. Больше того, тело – темница души. Смерти не следует бояться, поскольку она друг и освободитель. Сократ, как замечает Кульман, не просто учит своей философии: он живёт ею. С его точки зрения смерть не ужасна, и потому он умирает без страха и сожаления, в гармонии со своим учением.
 
Совершенно иное отношение к смерти мы видим в эпизоде, описывающем душевные муки Иисуса в Гефсиманском саду. Здесь и далее, уже на кресте, Он, воспринявший во всей полноте человеческую природу, во всей полноте переживает ужас смерти. Иисус в молитве к Отцу просит избавить Его от дальнейшей участи (Мк. 14:36, Мф. 26:39, Лк. 22:42); будит учеников, чтобы Они побыли с ним; вопиет к Отцу с креста (Мк. 15:34, Мф. 27:46), когда уже больше не может выносить невероятную боль. В евангельском нарративе смерть не изображается как освобождение от телесных оков, нечто положительное и/или исходящее от Бога.
 
Кроме того, продолжает Каллман, за этими двумя рассказами стоят совершенно разные космологии.
 
По Платону, следует фактически говорить о двух мирах – идей и материальных объектов. Первый несотворён, существует от вечности, неизменяем. Второй создан благим Демиургом с оглядкой на вечные идеи. При этом материальный мир рассматривается как что-то вторичное, неполноценное, несовершенное в сравнении с миром идей. Смерть является органичной частью платоновской космологии, обусловлена изменяемостью вещей и благá именно ввиду описанного выше дуализма, поскольку освобождает душу от плоти, которой свойственны старение, болезни, страсти и т.п.
 
С точки зрения иудейской космологии, мир полностью сотворён Богом ex nihilo, из ничего. И тело, и сознание/душа (что бы сейчас под этим ни имелось в виду) человека – Его творение. Потому для иудея тело – не темница, а храм (1Кор. 6:19). Что же до смерти, то она, наоборот, изначально не свойственна миру, не входила в план божественного творения, но является главным результатом грехопадения.
 
Свой дуализм, отмечает Кульман, есть и в христианстве, но это дуализм не физического и ментального, тела и души, а неспасённого и спасённого творения, смертного и преображённого по воскресении естества. («Сеется тело душевное, восстаёт тело духовное», 1Кор. 15:44.) Более того, если в платонизме выживаемость души в момент смерти тела – событие частного порядка, в христианстве воскресение человека в теле – часть масштабного божественного плана по преображению всего творения («И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали», Откр. 21:1).
 
В свете сказанного Кульман утверждает, что представление о бессмертии души не свойственно для иудейского мировоззрения, плотью от плоти которого является христианство. То, что в результате это представление укоренилось в христианском мышлении, объясняется некритичным привлечением концептуального инструментария греческой философии в те времена, когда христианское богословие ещё только формировалось.
 
#богословское_возражение
#христианский_физикализм

Telegram

Алексей Павлов

С несколько иных позиций, чем Уиллер Робинсон, подходит к критике библейского аргумента в поддержку субстанциального дуализма французский лютеранский теолог Оскар Кульман. Если первый, делая ставку на лингвистический анализ – и фактически впервые систематически…

www.group-telegram.com/no/pavlov_channel.com/382

1.0K viewsedited  Oct 17, 2024 at 12:01

Богословское возражение против библейского аргумента за субстанциальный дуализм
 
Как и обещал, пересказываю основную линию аргументации Оскара Кульмана против библейского аргумента, согласно которому субстанциальный дуализм подтверждается самим Писанием.

Я уже говорил, что если Робинсон подкрепляет свои тезисы лингвистическим анализом, Кульман ограничивается методами богословского исследования (хотя в результате оба приходят к схожим выводам). Потому представляется допустимым – по аналогии с лингвистическим возражением – обозначить его позицию как богословское возражение.

Начинает Кульман с противопоставления Сократа и Христа – точнее, того, как они умирали.
 
Из диалога Платона «Федон» мы узнаём, что Сократ – в отличие от пришедших навестить его учеников – был спокоен накануне своей казни. По мнению платоновского Сократа, тело и душа принадлежат к разным мирам, и потому существование души не прекращается с гибелью тела. Больше того, тело – темница души. Смерти не следует бояться, поскольку она друг и освободитель. Сократ, как замечает Кульман, не просто учит своей философии: он живёт ею. С его точки зрения смерть не ужасна, и потому он умирает без страха и сожаления, в гармонии со своим учением.
 
Совершенно иное отношение к смерти мы видим в эпизоде, описывающем душевные муки Иисуса в Гефсиманском саду. Здесь и далее, уже на кресте, Он, воспринявший во всей полноте человеческую природу, во всей полноте переживает ужас смерти. Иисус в молитве к Отцу просит избавить Его от дальнейшей участи (Мк. 14:36, Мф. 26:39, Лк. 22:42); будит учеников, чтобы Они побыли с ним; вопиет к Отцу с креста (Мк. 15:34, Мф. 27:46), когда уже больше не может выносить невероятную боль. В евангельском нарративе смерть не изображается как освобождение от телесных оков, нечто положительное и/или исходящее от Бога.
 
Кроме того, продолжает Каллман, за этими двумя рассказами стоят совершенно разные космологии.
 
По Платону, следует фактически говорить о двух мирах – идей и материальных объектов. Первый несотворён, существует от вечности, неизменяем. Второй создан благим Демиургом с оглядкой на вечные идеи. При этом материальный мир рассматривается как что-то вторичное, неполноценное, несовершенное в сравнении с миром идей. Смерть является органичной частью платоновской космологии, обусловлена изменяемостью вещей и благá именно ввиду описанного выше дуализма, поскольку освобождает душу от плоти, которой свойственны старение, болезни, страсти и т.п.
 
С точки зрения иудейской космологии, мир полностью сотворён Богом ex nihilo, из ничего. И тело, и сознание/душа (что бы сейчас под этим ни имелось в виду) человека – Его творение. Потому для иудея тело – не темница, а храм (1Кор. 6:19). Что же до смерти, то она, наоборот, изначально не свойственна миру, не входила в план божественного творения, но является главным результатом грехопадения.
 
Свой дуализм, отмечает Кульман, есть и в христианстве, но это дуализм не физического и ментального, тела и души, а неспасённого и спасённого творения, смертного и преображённого по воскресении естества. («Сеется тело душевное, восстаёт тело духовное», 1Кор. 15:44.) Более того, если в платонизме выживаемость души в момент смерти тела – событие частного порядка, в христианстве воскресение человека в теле – часть масштабного божественного плана по преображению всего творения («И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали», Откр. 21:1).
 
В свете сказанного Кульман утверждает, что представление о бессмертии души не свойственно для иудейского мировоззрения, плотью от плоти которого является христианство. То, что в результате это представление укоренилось в христианском мышлении, объясняется некритичным привлечением концептуального инструментария греческой философии в те времена, когда христианское богословие ещё только формировалось.
 
#богословское_возражение
#христианский_физикализм

BY Алексей Павлов