— «Распознавания» Уильяма Гэддиса и «Публичное сожжение» Роберта Кувера — уберсложные романы, которые не раз попадали в списки «непереводимых» произведений. Не страшно было браться за первые переводы этих книг? Или вы в целом не верите в концепт «непереводимой литературы»?
— Говоря «первые переводы этих книг», вы, очевидно, имеете в виду переводы на русский. На других языках эти романы уже выходили: на немецком, французском, испанском — вполне переводимые произведения, выходит? — мы как всегда (не считая «Море вверху, солнце внизу» Джорджа Салиса и «Эпоху провода и струны» Бена Маркуса) в догоняющих. Да, эти романы скорее напоминают соборы, они чрезвычайно сложно устроены, но их переложение на русский язык делали и делают очень компетентные люди, которые любят свое дело и очень хотели эти произведения перевести. Вот это, кстати, важный момент, когда для произведения находится переводчик или редактор, который мечтает работать именно с этим текстом. В нашей практике бывает и так. Вообще, я со скепсисом отношусь к идее «принципиальной невозможности перевода». Да, есть романы, требующие от переводчика особого подхода, высокого мастерства, но дорогу осилит идущий.
— «Распознавания» Уильяма Гэддиса и «Публичное сожжение» Роберта Кувера — уберсложные романы, которые не раз попадали в списки «непереводимых» произведений. Не страшно было браться за первые переводы этих книг? Или вы в целом не верите в концепт «непереводимой литературы»?
— Говоря «первые переводы этих книг», вы, очевидно, имеете в виду переводы на русский. На других языках эти романы уже выходили: на немецком, французском, испанском — вполне переводимые произведения, выходит? — мы как всегда (не считая «Море вверху, солнце внизу» Джорджа Салиса и «Эпоху провода и струны» Бена Маркуса) в догоняющих. Да, эти романы скорее напоминают соборы, они чрезвычайно сложно устроены, но их переложение на русский язык делали и делают очень компетентные люди, которые любят свое дело и очень хотели эти произведения перевести. Вот это, кстати, важный момент, когда для произведения находится переводчик или редактор, который мечтает работать именно с этим текстом. В нашей практике бывает и так. Вообще, я со скепсисом отношусь к идее «принципиальной невозможности перевода». Да, есть романы, требующие от переводчика особого подхода, высокого мастерства, но дорогу осилит идущий.
For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Some privacy experts say Telegram is not secure enough The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from no
