Впервые я услышала название этого романа на русском, и в голове у меня сразу заиграла заставка из мексиканского сериала. Нет, почти мексиканские страсти там тоже есть, но как всегда в случае с Мердок, все гораздо сложнее.
Ещё одна песня, которую я постоянно вспоминала, – «Вечная молодость» (та, которая «в каморке, что за актовым залом»), потому что любовные перипетии построены очень похоже: вот ниточка тянется от одного героя к другому и даже порой возвращается обратно, а потом вдруг сворачивает в сторону и опутывает кого-то ещё.
Но если мексиканскими сериалами и песней Чижа Мердок точно не вдохновлялась, то следы «Бури» здесь повсюду, пусть и не такие чёткие, как позже в «Море, море». Начинается роман, как и пьеса Шекспира, с трагедии. Умерла Фанни, мать семейства, и её родственники собрались у могилы. Её муж Хью видит удаляющуюся фигуру Эммы – женщины, ради которой он однажды чуть не ушёл из семьи. Рэндл, сын Фанни и Хью, когда-то опубликовавший несколько пьес, но сейчас выращивающий розы в своем питомнике, близок к тому, чтобы повторить путь отца и уйти от жены Энн к любовнице, которая (вот совпадение!) работает секретарём у Эммы, теперь известной писательницы. Пенн, приехавший из Австралии племянник Рэндла, влюбляется в его дочь-подростка Миранду, а та ... Помните про «Вечную молодость»?)
Как и в других своих романах, Мердок играет с пьесами Шекспира, порой выворачивая их почти наизнанку. Самая очевидная отсылка – имя дочери Энн и Хью, Миранды. Но на этом сходство двух героинь-тезок почти заканчивается, а Мердок деконструирует шекспировскую героиню, делая её одним из кукловодов своего марионеточного царства. В пару к ней писательница переосмысливает образ Калибана, наделяя Пенна некоторыми формальным признаками героя «Бури» (его австралийская необразованность по сравнению родственниками-англичанами, попытка изнасилования, то, что он так и не добивается любви Миранды), но все равно в итоге получается Калибан-перевертыш.
Ключевая шекспировская роль – роль Просперо – достаётся Эмме. Автор вступления к изданию на фото, в прошлом студент Мердок, пишет, что та считала Просперо фигурой-импрессарио. На концерт приходят посмотреть не на него, но именно он связывает все воедино. В этой роли перед нами и предстаёт Эмма – кажется, одна из самых близких по духу самой Мердок героинь (но допускаю, что это я вчитываю то, что хочу вчитать, поддавшись на очередную обманку – факт, что Эмма – писательница). Эмма-Просперо невидимо присутствует в романе даже во многих сценах, в которых её нет, а роль, только намеченная в первой сцене, где мы видим её удаляющийся силуэт, – вырастает до масштаба ключевого героя, хотя так и останется на периферии.
Все женщины в романе яркие, запоминающиеся. Все, кроме одной – жены Рэндла Энн – той самой «неофициальной» розы из названия. Она удобная жена и мать, благочестива, сдержанна – и, кажется, невыносимо скучна, поэтому удивительно ли, что ее творческий муж предпочитает ей загадочную красотку? В этом противостоянии обыденного и творческого, так любимом Мердок (Чарльз и Хартли в «Море, море», Брэдли и его женщины в «Черном принце»), на этот раз акцент смещается с творческой части пары на обывателя, а Энн становится эпицентром нескольких трагедий, которые, кажется, вот-вот сломают ее. Но там, где не выдержит селекционная роза, выращенная в теплице, шиповник выстоит.
Будь это не Мердок, роман легко мог бы превратиться в комедию положений (со всеми этими «а потом оказалось, что…»), но у нее все никогда не бывает однозначно, а за каждым лихим поворотом сюжета стоит человек, со всей его сложностью, неоднозначностью и желанием примирить непримиримое, а вчерашняя комедия сменяется трагедией и наоборот.
Я прочитала очередную мою самую любимую книгу Мердок) А какой ее роман больше всего любите вы?
Впервые я услышала название этого романа на русском, и в голове у меня сразу заиграла заставка из мексиканского сериала. Нет, почти мексиканские страсти там тоже есть, но как всегда в случае с Мердок, все гораздо сложнее.
Ещё одна песня, которую я постоянно вспоминала, – «Вечная молодость» (та, которая «в каморке, что за актовым залом»), потому что любовные перипетии построены очень похоже: вот ниточка тянется от одного героя к другому и даже порой возвращается обратно, а потом вдруг сворачивает в сторону и опутывает кого-то ещё.
Но если мексиканскими сериалами и песней Чижа Мердок точно не вдохновлялась, то следы «Бури» здесь повсюду, пусть и не такие чёткие, как позже в «Море, море». Начинается роман, как и пьеса Шекспира, с трагедии. Умерла Фанни, мать семейства, и её родственники собрались у могилы. Её муж Хью видит удаляющуюся фигуру Эммы – женщины, ради которой он однажды чуть не ушёл из семьи. Рэндл, сын Фанни и Хью, когда-то опубликовавший несколько пьес, но сейчас выращивающий розы в своем питомнике, близок к тому, чтобы повторить путь отца и уйти от жены Энн к любовнице, которая (вот совпадение!) работает секретарём у Эммы, теперь известной писательницы. Пенн, приехавший из Австралии племянник Рэндла, влюбляется в его дочь-подростка Миранду, а та ... Помните про «Вечную молодость»?)
Как и в других своих романах, Мердок играет с пьесами Шекспира, порой выворачивая их почти наизнанку. Самая очевидная отсылка – имя дочери Энн и Хью, Миранды. Но на этом сходство двух героинь-тезок почти заканчивается, а Мердок деконструирует шекспировскую героиню, делая её одним из кукловодов своего марионеточного царства. В пару к ней писательница переосмысливает образ Калибана, наделяя Пенна некоторыми формальным признаками героя «Бури» (его австралийская необразованность по сравнению родственниками-англичанами, попытка изнасилования, то, что он так и не добивается любви Миранды), но все равно в итоге получается Калибан-перевертыш.
Ключевая шекспировская роль – роль Просперо – достаётся Эмме. Автор вступления к изданию на фото, в прошлом студент Мердок, пишет, что та считала Просперо фигурой-импрессарио. На концерт приходят посмотреть не на него, но именно он связывает все воедино. В этой роли перед нами и предстаёт Эмма – кажется, одна из самых близких по духу самой Мердок героинь (но допускаю, что это я вчитываю то, что хочу вчитать, поддавшись на очередную обманку – факт, что Эмма – писательница). Эмма-Просперо невидимо присутствует в романе даже во многих сценах, в которых её нет, а роль, только намеченная в первой сцене, где мы видим её удаляющийся силуэт, – вырастает до масштаба ключевого героя, хотя так и останется на периферии.
Все женщины в романе яркие, запоминающиеся. Все, кроме одной – жены Рэндла Энн – той самой «неофициальной» розы из названия. Она удобная жена и мать, благочестива, сдержанна – и, кажется, невыносимо скучна, поэтому удивительно ли, что ее творческий муж предпочитает ей загадочную красотку? В этом противостоянии обыденного и творческого, так любимом Мердок (Чарльз и Хартли в «Море, море», Брэдли и его женщины в «Черном принце»), на этот раз акцент смещается с творческой части пары на обывателя, а Энн становится эпицентром нескольких трагедий, которые, кажется, вот-вот сломают ее. Но там, где не выдержит селекционная роза, выращенная в теплице, шиповник выстоит.
Будь это не Мердок, роман легко мог бы превратиться в комедию положений (со всеми этими «а потом оказалось, что…»), но у нее все никогда не бывает однозначно, а за каждым лихим поворотом сюжета стоит человек, со всей его сложностью, неоднозначностью и желанием примирить непримиримое, а вчерашняя комедия сменяется трагедией и наоборот.
Я прочитала очередную мою самую любимую книгу Мердок) А какой ее роман больше всего любите вы?
BY Read_teach_crossstitch
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today."
from no
