...Аэропорты, где узлом перехвачено горло. Аэропорты, заливы, Другие Поля, где паника пьёт, и бинты спадают с ладоней: всё Повторимое остаётся, всё Неповторимое остаётся. НО ПОТОМ ВСЕ УХОДЯТ. Все уходят. Все уходят с наградами на цепочках и Сферами в заплечных мешках. Сияет и губит фольга. «Клык гнут у льва». Писать Это, а не другое (можно было и не писать). Писать Это, а не другое, потому что Это бледное, мёртвое и срезанное — в Этом ни света, ни холода: лишено свойств и созвучий, Это нигде не длится, ни за что не повторяется, и проходит медленным ржавым огнём. С Этим ничего не поделать, только мучать. Мучать, как мучают зверя. Никаких откровений и свойств, только вода Этого (или Это воды). Это остаётся, ему некуда уходить. Какими спичками его жечь, каким пить стаканом? Проложены трубы. Прожжены соответствия. Линии электропередач нагружены серебром. Созвучия размещены. Сердце, как плоть, пьёт и цедит, и всюду оно одно и то же, сердце, след соответствия, ресница (республика, остров, который кажется мне). Ночью, в Остановленный час, выпить на кухне Остановленную воду (в центре всех степеней, как в пустом цеху, откуда цистернами всё Неостановимое вывезено, и вода ушла, вкрутившись в пробитую круглую Рану). Во что воплотиться?..
...Аэропорты, где узлом перехвачено горло. Аэропорты, заливы, Другие Поля, где паника пьёт, и бинты спадают с ладоней: всё Повторимое остаётся, всё Неповторимое остаётся. НО ПОТОМ ВСЕ УХОДЯТ. Все уходят. Все уходят с наградами на цепочках и Сферами в заплечных мешках. Сияет и губит фольга. «Клык гнут у льва». Писать Это, а не другое (можно было и не писать). Писать Это, а не другое, потому что Это бледное, мёртвое и срезанное — в Этом ни света, ни холода: лишено свойств и созвучий, Это нигде не длится, ни за что не повторяется, и проходит медленным ржавым огнём. С Этим ничего не поделать, только мучать. Мучать, как мучают зверя. Никаких откровений и свойств, только вода Этого (или Это воды). Это остаётся, ему некуда уходить. Какими спичками его жечь, каким пить стаканом? Проложены трубы. Прожжены соответствия. Линии электропередач нагружены серебром. Созвучия размещены. Сердце, как плоть, пьёт и цедит, и всюду оно одно и то же, сердце, след соответствия, ресница (республика, остров, который кажется мне). Ночью, в Остановленный час, выпить на кухне Остановленную воду (в центре всех степеней, как в пустом цеху, откуда цистернами всё Неостановимое вывезено, и вода ушла, вкрутившись в пробитую круглую Рану). Во что воплотиться?..
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat.
from no
