Forwarded from Если быть точным
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Борьба с преступностью через изменение городской среды
Чтение на выходные — в журнале Aggression and Violent Behavior вышел большой обзор недавней литературы о воздействии, которое изменение городской среды оказывает на очаги преступности (hot spots).
Уже одно описание этих разнообразных практик было бы интересно — а здесь на каждую из них есть по несколько статей, которые измеряют эффекты. К тому же в некоторых случаях любопытны сами квази- и просто экспериментальные ситуации. Например, чтобы проверить влияние уличного освещения, одни исследователи воспользовались изменением режима работы фонарей в связи с переходом на летнее время, другие — отключениями освещения на отдельных улицах и их сегментах, третьи — установили огромные световые вышки в неблагополучных районах с социальным жильем.
Помимо освещения (свидетельства смешанные, но оно скорее работает) обсуждаются:
🎥 Камеры наблюдения: есть надежные данные о том, что они хорошо работают против угонов машин с парковок, а вот насколько они помогают снизить насилие в «горячих точках» города — вопрос все еще открытый.
🏃♂️ «Безопасные пути»: в Чикаго городские власти наняли граждан, чтобы те следили за порядком на определенных маршрутах до школ, — насильственная преступность среди несовершеннолетних на этих путях снизилась на 14%, при этом стоило это относительно недорого.
🤝 Медиаторы конфликтов: человека из сообщества, которому местные доверяют и у которого при этом есть опыт насилия, привлекают для работы с теми, кто находится в зоне риска. Звучит хорошо, но подтверждений тому, что это работает, пока не находится.
💸 Поддержка бизнеса в проблемных районах: сюда входят улучшение освещения, создание патрулей, установка систем наблюдения, налаживание контакта с полицией. Можно осторожно сказать, что это работает.
🏢 Снос ветхого социального жилья: старые высотные дома, в районах которых часто образуются «горячие точки», сносили, а их жителей расселяли по удаленным друг от друга домам меньшей этажности. Делалось это не для борьбы с преступностью, а в связи с состоянием зданий — фиксируемое исследователями снижение преступности в этом случае было побочным эффектом. Правда, авторы обзора оговариваются, что эффект может быть механическим: в районе стало меньше потенциальных жертв и агрессоров, а потому и насилия.
🏞 Восстановление заброшенных зданий, осваивание и озеленение пустырей — все это как правило приводит к значимому снижению насильственной преступности.
Правда, отмечают авторы, многие из рассмотренных работ несовершенны методически. В большинстве из них не проверяется, не снижается ли местная преступность просто за счет того, что она переместилась в соседние районы, не подвергшиеся воздействию. Редко принимается в расчет то, как меняется состав людей, которые пользуются преображенной территорией. Наконец, крайне редко проводятся качественные исследования механизмов, которые стоят за снижением преступности, — другими словами, мы только теоретически предполагаем, почему работает то, что работает.
Очень интересное чтение. А среди авторов — наш сотрудник Алексей Кнорре. Дважды рекомендуем.
Чтение на выходные — в журнале Aggression and Violent Behavior вышел большой обзор недавней литературы о воздействии, которое изменение городской среды оказывает на очаги преступности (hot spots).
Уже одно описание этих разнообразных практик было бы интересно — а здесь на каждую из них есть по несколько статей, которые измеряют эффекты. К тому же в некоторых случаях любопытны сами квази- и просто экспериментальные ситуации. Например, чтобы проверить влияние уличного освещения, одни исследователи воспользовались изменением режима работы фонарей в связи с переходом на летнее время, другие — отключениями освещения на отдельных улицах и их сегментах, третьи — установили огромные световые вышки в неблагополучных районах с социальным жильем.
Помимо освещения (свидетельства смешанные, но оно скорее работает) обсуждаются:
🎥 Камеры наблюдения: есть надежные данные о том, что они хорошо работают против угонов машин с парковок, а вот насколько они помогают снизить насилие в «горячих точках» города — вопрос все еще открытый.
🏃♂️ «Безопасные пути»: в Чикаго городские власти наняли граждан, чтобы те следили за порядком на определенных маршрутах до школ, — насильственная преступность среди несовершеннолетних на этих путях снизилась на 14%, при этом стоило это относительно недорого.
🤝 Медиаторы конфликтов: человека из сообщества, которому местные доверяют и у которого при этом есть опыт насилия, привлекают для работы с теми, кто находится в зоне риска. Звучит хорошо, но подтверждений тому, что это работает, пока не находится.
💸 Поддержка бизнеса в проблемных районах: сюда входят улучшение освещения, создание патрулей, установка систем наблюдения, налаживание контакта с полицией. Можно осторожно сказать, что это работает.
🏢 Снос ветхого социального жилья: старые высотные дома, в районах которых часто образуются «горячие точки», сносили, а их жителей расселяли по удаленным друг от друга домам меньшей этажности. Делалось это не для борьбы с преступностью, а в связи с состоянием зданий — фиксируемое исследователями снижение преступности в этом случае было побочным эффектом. Правда, авторы обзора оговариваются, что эффект может быть механическим: в районе стало меньше потенциальных жертв и агрессоров, а потому и насилия.
🏞 Восстановление заброшенных зданий, осваивание и озеленение пустырей — все это как правило приводит к значимому снижению насильственной преступности.
Правда, отмечают авторы, многие из рассмотренных работ несовершенны методически. В большинстве из них не проверяется, не снижается ли местная преступность просто за счет того, что она переместилась в соседние районы, не подвергшиеся воздействию. Редко принимается в расчет то, как меняется состав людей, которые пользуются преображенной территорией. Наконец, крайне редко проводятся качественные исследования механизмов, которые стоят за снижением преступности, — другими словами, мы только теоретически предполагаем, почему работает то, что работает.
Очень интересное чтение. А среди авторов — наш сотрудник Алексей Кнорре. Дважды рекомендуем.
...но мы рассказали вам не про все статьи с #CELS 2024, про которые хотели. Итак.
Политики против бюрократов: чем обернулось наступление на прокурорскую дискрецию в США
В 2003 году администрация Джорджа Буша младшего выпустила инструкцию для прокуроров: если раньше те пользовались значительной свободой в выборе обвинения и могли исходить из собственного представления о пропорциональности обвинения деянию, то теперь стали должны выбирать самый жесткий вариант. У этого было две цели: повысить суровость приговоров, за что традиционно выступают республиканцы, и, собственно, снизить самостоятельность бюрократов, которая мешает политикам проводить свою политику.
Как показывают в своей статье Митч Дауни и Бен Грюнвальд, у этой попытки Буша воздействовать на работу прокуроров было два следствия. Да, приговоры в США стали немного суровее — но прокуратура как часть государственной машины понесла ущерб: многие помощники прокуроров ушли со службы, причем увольнялись в первую очередь наиболее опытные и квалифицированные работники. Почему исследователи могут утверждать, что дело именно в политическом вмешательстве в работу прокуратуры? Потому что эффекты проявились неравномерно, и эта вариация между штатами и лежит в основе исследования.
Тут надо пояснить, что хотя инструкция исходила от главы Минюста и имела большой вес, она все же не имела обязывающей силы закона. Поэтому то, насколько строго прокурорский офис будет ее придерживаться, зависело от главы офиса — федерального прокурора. Федеральных прокуроров в США назначает президент с одобрения Сената, при этом у сенаторов того штата, офис которого возглавит кандидат, есть право вето. Как пишут Митч и Грюнвальд, это право редко реализуется — но лишь потому, что президенты считаются с такой возможностью при выборе кандидатов. Таким образом, самого тщательного исполнения инструкции стоило ожидать в офисах тех штатов, где оба сенатора были республиканцами.
Результаты исследования подтверждают это ожидание: приговоры в таких штатах стали на 5-10% суровее, чем в штатах, представленных в Сенате хотя бы одним демократом. Там же выросла и частота увольнений — с в среднем 3,5 до 5 в год, что, как пишут авторы, would not cripple an office but could impair its efficiency, то есть не могло бы привести к остановке работы, но могло снизить ее эффективность. Всего по оценкам исследователей система потеряла около 170 сотрудников.
Помимо того, что статья Митча и Грюнвальда дает наглядный пример протеста госслужащих (увольнявшиеся вряд ли уходили в никуда, но все же оставляли престижные должности с хорошими карьерными перспективами), это еще и образец впечатляющей работы с данными. Так, для индекса политизации федеральных прокуроров, исследователи использовали данные о их финансовых пожертвованиях американским партиям и кандидатам и об их участии в выборах, а для идеологизированности сенаторов — индекс NOMINATE, определяемый через голосование за законопроекты в Сенате. Источником данных о рассмотрении дел является LIONS — административная база данных, используемая всеми прокуратурами США. Для определения суровости наказания — база данных Комиссии по вынесению приговоров USSC. Наконец, огромная работа была проведена по оценке уровня текучки помощников прокуроров и того, насколько профессиональными были ушедшие, основываясь на их стаже, количестве и сложности дел.
Рабочий вариант статьи «Top-Down Political Control of Prosecutorial Discretion» опубликован авторами.
#CELS
В 2003 году администрация Джорджа Буша младшего выпустила инструкцию для прокуроров: если раньше те пользовались значительной свободой в выборе обвинения и могли исходить из собственного представления о пропорциональности обвинения деянию, то теперь стали должны выбирать самый жесткий вариант. У этого было две цели: повысить суровость приговоров, за что традиционно выступают республиканцы, и, собственно, снизить самостоятельность бюрократов, которая мешает политикам проводить свою политику.
Как показывают в своей статье Митч Дауни и Бен Грюнвальд, у этой попытки Буша воздействовать на работу прокуроров было два следствия. Да, приговоры в США стали немного суровее — но прокуратура как часть государственной машины понесла ущерб: многие помощники прокуроров ушли со службы, причем увольнялись в первую очередь наиболее опытные и квалифицированные работники. Почему исследователи могут утверждать, что дело именно в политическом вмешательстве в работу прокуратуры? Потому что эффекты проявились неравномерно, и эта вариация между штатами и лежит в основе исследования.
Тут надо пояснить, что хотя инструкция исходила от главы Минюста и имела большой вес, она все же не имела обязывающей силы закона. Поэтому то, насколько строго прокурорский офис будет ее придерживаться, зависело от главы офиса — федерального прокурора. Федеральных прокуроров в США назначает президент с одобрения Сената, при этом у сенаторов того штата, офис которого возглавит кандидат, есть право вето. Как пишут Митч и Грюнвальд, это право редко реализуется — но лишь потому, что президенты считаются с такой возможностью при выборе кандидатов. Таким образом, самого тщательного исполнения инструкции стоило ожидать в офисах тех штатов, где оба сенатора были республиканцами.
Результаты исследования подтверждают это ожидание: приговоры в таких штатах стали на 5-10% суровее, чем в штатах, представленных в Сенате хотя бы одним демократом. Там же выросла и частота увольнений — с в среднем 3,5 до 5 в год, что, как пишут авторы, would not cripple an office but could impair its efficiency, то есть не могло бы привести к остановке работы, но могло снизить ее эффективность. Всего по оценкам исследователей система потеряла около 170 сотрудников.
Помимо того, что статья Митча и Грюнвальда дает наглядный пример протеста госслужащих (увольнявшиеся вряд ли уходили в никуда, но все же оставляли престижные должности с хорошими карьерными перспективами), это еще и образец впечатляющей работы с данными. Так, для индекса политизации федеральных прокуроров, исследователи использовали данные о их финансовых пожертвованиях американским партиям и кандидатам и об их участии в выборах, а для идеологизированности сенаторов — индекс NOMINATE, определяемый через голосование за законопроекты в Сенате. Источником данных о рассмотрении дел является LIONS — административная база данных, используемая всеми прокуратурами США. Для определения суровости наказания — база данных Комиссии по вынесению приговоров USSC. Наконец, огромная работа была проведена по оценке уровня текучки помощников прокуроров и того, насколько профессиональными были ушедшие, основываясь на их стаже, количестве и сложности дел.
Рабочий вариант статьи «Top-Down Political Control of Prosecutorial Discretion» опубликован авторами.
#CELS
Паттерны установки камер наблюдения как зеркало представлений о безопасности
Городские камеры обычно воспринимаются как аватары Большого брата — распределенный дисциплинирующий взгляд, стремящийся охватить все возможное пространство. Но даже если допустить, что проекты уличного наблюдения и правда стремятся к паноптикону, то их реализация имеет технические ограничения: камеры не могут появиться везде в одну ночь, они занимают пространство постепенно и неравномерно.
Что если использовать это и посмотреть на камеры из неоинституциональной перспективы — определить паттерны расположения камер и попробовать восстановить логику их установки? Так мы можем получить представления о «проектах безопасности», в русле которых действуют власти.
Наши сотрудники Дмитрий Серебренников и Дмитрий Скугаревский сделали подход к этой задаче и проанализировали системы наблюдения в четырех европейских столицах — Москве, Париже, Брюсселе и Эдинбурге. Дизайн позаимствован из экологических исследований: камеры рассматриваются как вид, занимающий определенные ниши в городском пространстве. Для анализа было применено объяснимое машинное обучение (CatBoost + SHapley Additive ExPlanations или SHAP).
Исследование показывает, что московский «проект безопасности» имеет значимые отличия от парижского и брюссельского (в Эдинбурге камер оказалось недостаточно, чтобы выделить паттерны). Во всех трех городах камеры ожидаемо тяготеют к публичным пространствам: парковкам, магазинам, точкам торговли уличной едой, — но если в Париже и Брюсселе второй большой нишей камер являются транспортные хабы, то в Москве это территории вокруг двух типов символических объектов — детских пространств (детские площадки, сады, школы) и храмов.
Кроме того, отличается расположение камер относительно центра. В Париже и Брюсселе камеры убывают по мере удаления от центра, в Москве же, напротив, они сконцентрированы в центре и на окраинах. Дальнейшее прояснение специфики намеченных «проектов безопасности» требует уже отдельного исследования.
Статья коллег называется A tale of four cities: Exploring security through environmental characteristics of CCTV equipment placement, она вышла в Journal of Computational Social Science и находится в открытом доступе.
Городские камеры обычно воспринимаются как аватары Большого брата — распределенный дисциплинирующий взгляд, стремящийся охватить все возможное пространство. Но даже если допустить, что проекты уличного наблюдения и правда стремятся к паноптикону, то их реализация имеет технические ограничения: камеры не могут появиться везде в одну ночь, они занимают пространство постепенно и неравномерно.
Что если использовать это и посмотреть на камеры из неоинституциональной перспективы — определить паттерны расположения камер и попробовать восстановить логику их установки? Так мы можем получить представления о «проектах безопасности», в русле которых действуют власти.
Наши сотрудники Дмитрий Серебренников и Дмитрий Скугаревский сделали подход к этой задаче и проанализировали системы наблюдения в четырех европейских столицах — Москве, Париже, Брюсселе и Эдинбурге. Дизайн позаимствован из экологических исследований: камеры рассматриваются как вид, занимающий определенные ниши в городском пространстве. Для анализа было применено объяснимое машинное обучение (CatBoost + SHapley Additive ExPlanations или SHAP).
Исследование показывает, что московский «проект безопасности» имеет значимые отличия от парижского и брюссельского (в Эдинбурге камер оказалось недостаточно, чтобы выделить паттерны). Во всех трех городах камеры ожидаемо тяготеют к публичным пространствам: парковкам, магазинам, точкам торговли уличной едой, — но если в Париже и Брюсселе второй большой нишей камер являются транспортные хабы, то в Москве это территории вокруг двух типов символических объектов — детских пространств (детские площадки, сады, школы) и храмов.
Кроме того, отличается расположение камер относительно центра. В Париже и Брюсселе камеры убывают по мере удаления от центра, в Москве же, напротив, они сконцентрированы в центре и на окраинах. Дальнейшее прояснение специфики намеченных «проектов безопасности» требует уже отдельного исследования.
Статья коллег называется A tale of four cities: Exploring security through environmental characteristics of CCTV equipment placement, она вышла в Journal of Computational Social Science и находится в открытом доступе.
SpringerLink
A tale of four cities: Exploring security through environmental characteristics of CCTV equipment placement
Journal of Computational Social Science - Surveillance systems in modern cities are often regarded as the great state panopticon of omnipresent cameras. Drawing on institutional sociology and...
Судебная экспертиза в России. Аналитический отчет
В сериалах и кино судебный эксперт нередко стоит как бы над спором сторон: он — так же, как и суд, — может оказаться и на стороне обвинения, и на стороне защиты, поставив последнюю точку в споре. В последней части этот образ верен: хотя ни один из процессуальных кодексов не ориентирует суд на большее доверие к экспертному знанию нежели к другим доказательствам по делу, экспертиза, по сути, является «царицей доказательств». Но в том, что касается независимости, фигура реального эксперта в России парадоксальна: он одновременно и процессуально независимое лицо — и лицо, нанятое учреждением, следовательно, обусловленное коллегиальным контролем, рутинными правилами и логикой иерархического подчинения. Эта противоречивость положения эксперта — ключевая проблема нового аналитического отчета Института проблем правоприменения.
В фокусе исследования две группы экспертов: судебные медики, которые работают в бюро подведомственных региональным органам Минздрава и ФМБА, и эксперты-криминалисты из экспертно-криминалистических центров МВД и Министерства юстиции (свои центры экспертизы есть и у других ведомств, но спектр дел, для которых они привлекаются, гораздо уже, чем у экспертов МВД и Минюста).
При всех отличиях между этими экспертами, от их образовательных треков до специфики организационных стимулов в разных структурах, есть у них и общее — никто из них не обладает нормативно положенной автномностью в производстве экспертизы для следствия и суда. В реальности экспертиза является продуктом коллективного труда, в ходе которого эксперты постоянно обсуждают, согласуют и даже корректируют с заказчиками поставленные перед ними вопросы и сроки. Типовые контексты взаимодействия становятся пронизаны неформальной коммуникацией (телефонными звонками, визитами в бюро или центр), позволяющей более успешно работать над раскрытием уголовных дел. Однако внутри подобного взаимодействия могут также существовать определенные конфликты и способы давления, что, в свою очередь, заставляет экспертов продумывать меры самозащиты.
***
Основными источниками данных для нас стали интервью с экспертами, а также следователями, адвокатами и судьями. Эти интервью были взяты инсайдером профессионального поля, информанты набирались по методу «снежного кома», в связи с чем в интервью была перепредставлена позиция руководителей. Чтобы компенсировать эти ограничения, материал был дополнен полевыми наблюдениями за повседневной рутиной в трех районных отделениях судебно-медицинских бюро и в одном отделе комплексных экспертиз, а также беседами под блокнот с представителями всех отделов одного регионального бюро.
Отчет Как и кем творится судебная экспертиза: эксперты в контексте межведомственных взаимодействий опубликован на сайте нашего института.
В сериалах и кино судебный эксперт нередко стоит как бы над спором сторон: он — так же, как и суд, — может оказаться и на стороне обвинения, и на стороне защиты, поставив последнюю точку в споре. В последней части этот образ верен: хотя ни один из процессуальных кодексов не ориентирует суд на большее доверие к экспертному знанию нежели к другим доказательствам по делу, экспертиза, по сути, является «царицей доказательств». Но в том, что касается независимости, фигура реального эксперта в России парадоксальна: он одновременно и процессуально независимое лицо — и лицо, нанятое учреждением, следовательно, обусловленное коллегиальным контролем, рутинными правилами и логикой иерархического подчинения. Эта противоречивость положения эксперта — ключевая проблема нового аналитического отчета Института проблем правоприменения.
В фокусе исследования две группы экспертов: судебные медики, которые работают в бюро подведомственных региональным органам Минздрава и ФМБА, и эксперты-криминалисты из экспертно-криминалистических центров МВД и Министерства юстиции (свои центры экспертизы есть и у других ведомств, но спектр дел, для которых они привлекаются, гораздо уже, чем у экспертов МВД и Минюста).
При всех отличиях между этими экспертами, от их образовательных треков до специфики организационных стимулов в разных структурах, есть у них и общее — никто из них не обладает нормативно положенной автномностью в производстве экспертизы для следствия и суда. В реальности экспертиза является продуктом коллективного труда, в ходе которого эксперты постоянно обсуждают, согласуют и даже корректируют с заказчиками поставленные перед ними вопросы и сроки. Типовые контексты взаимодействия становятся пронизаны неформальной коммуникацией (телефонными звонками, визитами в бюро или центр), позволяющей более успешно работать над раскрытием уголовных дел. Однако внутри подобного взаимодействия могут также существовать определенные конфликты и способы давления, что, в свою очередь, заставляет экспертов продумывать меры самозащиты.
***
Основными источниками данных для нас стали интервью с экспертами, а также следователями, адвокатами и судьями. Эти интервью были взяты инсайдером профессионального поля, информанты набирались по методу «снежного кома», в связи с чем в интервью была перепредставлена позиция руководителей. Чтобы компенсировать эти ограничения, материал был дополнен полевыми наблюдениями за повседневной рутиной в трех районных отделениях судебно-медицинских бюро и в одном отделе комплексных экспертиз, а также беседами под блокнот с представителями всех отделов одного регионального бюро.
Отчет Как и кем творится судебная экспертиза: эксперты в контексте межведомственных взаимодействий опубликован на сайте нашего института.
Институт проблем правоприменения
Институт проблем правоприменения (ИПП) - научно-исследовательский центр Европейского университета в Санкт-Петербурге, созданный в 2009 году для проведения эмпирических исследований правоприменительных организаций и процесса применения законов и регулирующих…
Завтра в Социологическом институте РАН пройдет конференция Тревожное общество: Структурные поломки и проблемы социального выбора. На секции, посвященной медицинскому знанию в правоприменительной практике и взаимодействию представителей медицинских и юридических профессии, будут представлены три доклада исследователей из ИПП:
▪️Екатерина Ходжаева, «Конфликт юрисдикций: юристы vs судебно-медицинские эксперты во “врачебных” делах»
▪️Дарья Никитина, «Причинность дефекта медицинской помощи — спор о понятиях»
▪️Арина Гегельман, «Эксперт-одиночка де юре, работа-с-коллегами де факто в первичной танатологической экспертизе»
С докладами также выступят коллеги с факультета антропологии ЕУ и из Института междисциплинарных медицинских исследований. С полной программой конференции можно ознакомиться здесь. Начало в 12:00.
Если вы не в Петербурге, но хотели бы послушать выступления, напишите нам на [email protected] (кратко укажите, откуда вы и почему вам интересны заявленные доклады) — мы попробуем подключить вас онлайн.
▪️Екатерина Ходжаева, «Конфликт юрисдикций: юристы vs судебно-медицинские эксперты во “врачебных” делах»
▪️Дарья Никитина, «Причинность дефекта медицинской помощи — спор о понятиях»
▪️Арина Гегельман, «Эксперт-одиночка де юре, работа-с-коллегами де факто в первичной танатологической экспертизе»
С докладами также выступят коллеги с факультета антропологии ЕУ и из Института междисциплинарных медицинских исследований. С полной программой конференции можно ознакомиться здесь. Начало в 12:00.
Если вы не в Петербурге, но хотели бы послушать выступления, напишите нам на [email protected] (кратко укажите, откуда вы и почему вам интересны заявленные доклады) — мы попробуем подключить вас онлайн.
Социологический институт РАН
Тревожное общество-4. Структурные поломки и проблемы социального выбора | Социологический институт РАН
Филиал Федерального Научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук
Зимняя школа ИПП в Санкт-Петербурге
27 января — 2 февраля мы проведем нашу традиционную зимнюю школу.
Участники под руководством кураторов пройдут путь от выработки идеи проекта до черновика статьи. Довести текст до публикации — при должном упорстве со стороны авторов — мы тоже поможем. Примеры публикаций, выросших из школьных проектов прошлых лет: 1, 2, 3.
В программе — лекции сотрудников ИПП, работа с данными, текстом и, наконец, презентация результатов. Дни будут насыщенными, совмещать школу с учебой или работой не получится, требуется очное присутствие.
Чтобы попасть на школу, нужно пройти конкурс: до 1 декабря мы будем принимать заявки с ответами на предложенные вопросы, а 15 декабря сообщим кандидатам, прошли ли они отбор.
Участие в школе бесплатное. Мы также оплачиваем проживание и обеды. Транспорт до места проведения (Санкт-Петербург) оплачивают участники.
Мы приглашаем всех, но будем отдавать предпочтение студентам старших курсов бакалавриата и тем, кто еще не защищал кандидатскую.
Подробности
27 января — 2 февраля мы проведем нашу традиционную зимнюю школу.
Участники под руководством кураторов пройдут путь от выработки идеи проекта до черновика статьи. Довести текст до публикации — при должном упорстве со стороны авторов — мы тоже поможем. Примеры публикаций, выросших из школьных проектов прошлых лет: 1, 2, 3.
В программе — лекции сотрудников ИПП, работа с данными, текстом и, наконец, презентация результатов. Дни будут насыщенными, совмещать школу с учебой или работой не получится, требуется очное присутствие.
Чтобы попасть на школу, нужно пройти конкурс: до 1 декабря мы будем принимать заявки с ответами на предложенные вопросы, а 15 декабря сообщим кандидатам, прошли ли они отбор.
Участие в школе бесплатное. Мы также оплачиваем проживание и обеды. Транспорт до места проведения (Санкт-Петербург) оплачивают участники.
Мы приглашаем всех, но будем отдавать предпочтение студентам старших курсов бакалавриата и тем, кто еще не защищал кандидатскую.
Подробности
Присяжные оправдывают на два порядка чаще (то есть в 100 раз!), чем профессиональные судьи. Но для тех, кто получил обвинительный вердикт, наказание оказывается в среднем строже, даже если они получают от присяжных снисхождение. Последнее снижает максимально возможное наказание на треть, что, например, для убийств (как для статьи 105 ч. 1, так и для статьи 111 ч. 4) составляет снижение с 15 лет до 9. Однако в более чем половине случаев судьи назначали наказание по статье 105 ч. 1 (неотягощенное убийство) до 8 лет, а по статье 111 ч. 4 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть) — наказание до 8 лет получали 70%. Если же дело рассматривалось при участии присяжных и вердикт вынесен обвинительный, наказание, которое назначит суд, окажется в среднем строже: 8 лет и меньше получит только треть осужденных.
В научной литературе это явление называется jury trial penalty. Ведущий научный сотрудник ИПП Екатерина Ходжаева уже описывала эту политику более строгого наказания подсудимым, решившихся на суд присяжных, на российских данных с 2019 по 2022 гг. Подробнее об этом можно прочитать на русском и английском языке.
В научной литературе это явление называется jury trial penalty. Ведущий научный сотрудник ИПП Екатерина Ходжаева уже описывала эту политику более строгого наказания подсудимым, решившихся на суд присяжных, на российских данных с 2019 по 2022 гг. Подробнее об этом можно прочитать на русском и английском языке.
Форма 10.5 «ОТЧЕТ О РЕЗУЛЬТАТАХ РАССМОТРЕНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ С УЧАСТИЕМ ПРИСЯЖНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ», Судебный департамент при ВС РФ, 1 полугодие 2024 года. На диаграммах показаны накопленные проценты. Данные доступны для первой половины 2024 года.
В начале декабря коллеги с факультетов антропологии и социологии ЕУ проводят конференцию, посвященную еде. На первый взгляд, не наша тема, но только на первый.
Вспомним, например, что одна из классических работ о полиции была написана внимательным посетителем полицейских столовых, где в разговорах за едой среди своих складывается профессиональная субкультура. Наш собственный опыт исследований подтверждает, что еда создает особые пространства и отношения. В опорном пункте полиции — пространстве, сочетающим черты закрытого и публичного, — именно чайник и микроволновка маркируют зону, в которую посторонние могут попасть только по специальному приглашению (см. статью Екатерины Ходжаевой). Еда очень часто включена в неформальные обмены — между полицейским и работающими на его территории предпринимателями, а также между полицейским и его начальством. Если опорный пункт хорошо оборудован и находится рядом с региональным управлением, то работающему там участковому придется часто накрывать стол для всех, кого начальство приведет на экскурсию. С чем — в обмен на поблажки — зачастую помогают торговцы-приезжие (см. главу 6 в этом сборнике).
Еда встречается исследователю правоприменения и там, где о ней не сразу подумаешь. Из недавнего поля, в котором наши коллеги наблюдали работу судмедэкспертов, они привезли истории о том, как обсуждается содержимое желудков погибших, и шутки о местных кошках и собаках, которые «никогда не будут голодными». Качественными исследованиями дело не ограничивается. В литературе по вынесению приговоров есть дебат о том, влияет ли голод и близость обеда на решения судей. А среди наших собственных количественных исследований есть статья о (отсутствующем) влиянии случаев массовых отравлений в школах на распределение регуляторной нагрузки.
В общем, еда везде, и, хотя сами мы в этом году на конференции коллег выступать не будем, всем советуем. Особенно интересно было бы услышать что-то по нашей тематике. Срок для подачи заявок продлен до 7 ноября.
Вспомним, например, что одна из классических работ о полиции была написана внимательным посетителем полицейских столовых, где в разговорах за едой среди своих складывается профессиональная субкультура. Наш собственный опыт исследований подтверждает, что еда создает особые пространства и отношения. В опорном пункте полиции — пространстве, сочетающим черты закрытого и публичного, — именно чайник и микроволновка маркируют зону, в которую посторонние могут попасть только по специальному приглашению (см. статью Екатерины Ходжаевой). Еда очень часто включена в неформальные обмены — между полицейским и работающими на его территории предпринимателями, а также между полицейским и его начальством. Если опорный пункт хорошо оборудован и находится рядом с региональным управлением, то работающему там участковому придется часто накрывать стол для всех, кого начальство приведет на экскурсию. С чем — в обмен на поблажки — зачастую помогают торговцы-приезжие (см. главу 6 в этом сборнике).
Еда встречается исследователю правоприменения и там, где о ней не сразу подумаешь. Из недавнего поля, в котором наши коллеги наблюдали работу судмедэкспертов, они привезли истории о том, как обсуждается содержимое желудков погибших, и шутки о местных кошках и собаках, которые «никогда не будут голодными». Качественными исследованиями дело не ограничивается. В литературе по вынесению приговоров есть дебат о том, влияет ли голод и близость обеда на решения судей. А среди наших собственных количественных исследований есть статья о (отсутствующем) влиянии случаев массовых отравлений в школах на распределение регуляторной нагрузки.
В общем, еда везде, и, хотя сами мы в этом году на конференции коллег выступать не будем, всем советуем. Особенно интересно было бы услышать что-то по нашей тематике. Срок для подачи заявок продлен до 7 ноября.
edible-inedible.tilda.ws
Съедобное-несъедобное: к антропологии пищи и насыщения
Европейский университет, 6 – 7 декабря 2024
Forwarded from Cyril Petrov
Факультет антропологии и факультет социологии Европейского университета приглашают принять участие в конференции «Съедобное-несъедобное: к антропологии пищи и насыщения». Конференция состоится 6 и 7 декабря 2024 в стенах ЕУ.
Мы продили дедлайн подачи заявок до 7-го ноября влючительно.
В рамках конференции, призванной стать междисциплинарной площадкой для обсуждения пищи и насыщения в антропологической перспективе, мы предлагаем обсудить преимущественно (но не исключительно) следующий круг вопросов:
• «пища» и «насыщение» как исследовательские метафоры
• процессы поглощения, насыщения, отторжения, истощения и экстракции в разнообразных этнографических контекстах
• пища в социальных порядках и культурных (гастро)политиках
• трансформация субъектов и объектов питания: что происходит с теми, кто насыщается и истощается, и тем, что насыщает
• глобальное и локальное: пространственные аспекты производства и потребления еды
• питание, насыщение и голодание в (пост)советском контексте
• проблематизация концептуального вокабуляра food studies
• теоретические и практические напряжения в food studies
• поэтика пищи в социальных науках
Мы приглашаем к участию исследователей из различных дисциплин: антропологии, социологии, истории, философии. Формат участия — очный и дистанционный. Возможны доклады на русском и английском языках.
Заявки на участие в конференции присылайте в электронном виде в Яндекс-Форме до 7-го ноября 2024 года включительно. По всем вопросам обращайтесь по электронной почте [email protected].
Оргкомитет сможет взять на себя часть командировочных расходов иногородних участников.
Подробности на сайте проекта.
Мы продили дедлайн подачи заявок до 7-го ноября влючительно.
В рамках конференции, призванной стать междисциплинарной площадкой для обсуждения пищи и насыщения в антропологической перспективе, мы предлагаем обсудить преимущественно (но не исключительно) следующий круг вопросов:
• «пища» и «насыщение» как исследовательские метафоры
• процессы поглощения, насыщения, отторжения, истощения и экстракции в разнообразных этнографических контекстах
• пища в социальных порядках и культурных (гастро)политиках
• трансформация субъектов и объектов питания: что происходит с теми, кто насыщается и истощается, и тем, что насыщает
• глобальное и локальное: пространственные аспекты производства и потребления еды
• питание, насыщение и голодание в (пост)советском контексте
• проблематизация концептуального вокабуляра food studies
• теоретические и практические напряжения в food studies
• поэтика пищи в социальных науках
Мы приглашаем к участию исследователей из различных дисциплин: антропологии, социологии, истории, философии. Формат участия — очный и дистанционный. Возможны доклады на русском и английском языках.
Заявки на участие в конференции присылайте в электронном виде в Яндекс-Форме до 7-го ноября 2024 года включительно. По всем вопросам обращайтесь по электронной почте [email protected].
Оргкомитет сможет взять на себя часть командировочных расходов иногородних участников.
Подробности на сайте проекта.
edible-inedible.tilda.ws
Съедобное-несъедобное: к антропологии пищи и насыщения
Европейский университет, 6 – 7 декабря 2024
Программы повышения квалификации
Этой зимой мы проведем две программы повышения квалификации — по экономическому анализу права (совсем скоро) и эмпирическим методам в правовых исследованиях. Обе программы предполагают два полных дня занятий. Мы проводим их на выходных.
Кратко планы работы изложены ниже, подробности — на страницах программ по ссылкам. Там же можно подать заявку на участие.
30 ноября — 1 декабря
Экономический анализ права
16 академических часов аудиторных занятий
Суббота:
▪️ Экономический подход к анализу права
▪️ Экономический анализ прав собственности
▪️ Экономический анализ судебной власти
Воскресенье:
▪️ Экономический анализ регулирования: случай отрасли общественного питания
▪️ Tаргетирование проверок
▪️ Плановые v. внеплановые проверки: выбор регулятора
8–9 февраля
Эмпирические методы в правовых исследованиях
16 академических часов аудиторных занятий
Суббота:
▪️ Методология социального исследования
▪️ Качественные методы
▪️ Как написать и презентовать научный текст
Воскресенье:
▪️ Количественные методы
▪️ Автоматический анализ текстовых данных
▪️ Мастер-класс
Обучение стоит 15 тысяч рублей. По итогам мы выдаем документ о повышении квалификации установленного образца.
Этой зимой мы проведем две программы повышения квалификации — по экономическому анализу права (совсем скоро) и эмпирическим методам в правовых исследованиях. Обе программы предполагают два полных дня занятий. Мы проводим их на выходных.
Кратко планы работы изложены ниже, подробности — на страницах программ по ссылкам. Там же можно подать заявку на участие.
30 ноября — 1 декабря
Экономический анализ права
16 академических часов аудиторных занятий
Суббота:
▪️ Экономический подход к анализу права
▪️ Экономический анализ прав собственности
▪️ Экономический анализ судебной власти
Воскресенье:
▪️ Экономический анализ регулирования: случай отрасли общественного питания
▪️ Tаргетирование проверок
▪️ Плановые v. внеплановые проверки: выбор регулятора
8–9 февраля
Эмпирические методы в правовых исследованиях
16 академических часов аудиторных занятий
Суббота:
▪️ Методология социального исследования
▪️ Качественные методы
▪️ Как написать и презентовать научный текст
Воскресенье:
▪️ Количественные методы
▪️ Автоматический анализ текстовых данных
▪️ Мастер-класс
Обучение стоит 15 тысяч рублей. По итогам мы выдаем документ о повышении квалификации установленного образца.
elstraining.enforce.spb.ru
Программа «Экономический анализ права»
программа дополнительного профессионального образования
Корпус текстов российского законодательства для исследователей
Мы обновили наш открытый корпус текстов российского законодательства RusLawOD (github, huggingface). Теперь он содержит более 280 тысяч документов — с начала современной российской государственности (1991 год) по декабрь 2023 года. Корпус включает как сами тексты, собранные из правительственного источника, так и их морфосинтаксическую разметку, которая позволяет изучать их лингвистические параметры (разметка сделана при помощи средств, опубликованных коллегами из ВШЭ). Подробности — в препринте.
Результаты наших исследований читаемости правовых актов изложены в аналитической записке и в статье в журнале «Право». Иллюстрация к этому посту — это тизер новой статьи, которая готовится к публикации в журнале «Вестник СПбГУ. Право».
***
В феврале основной автор наших работ по читаемости, Денис Савельев, будет рассказывать о методах обработки правовых текстов в программе ДПО Эмпирические методы в правовых исследованиях — присоединяйтесь!
Мы обновили наш открытый корпус текстов российского законодательства RusLawOD (github, huggingface). Теперь он содержит более 280 тысяч документов — с начала современной российской государственности (1991 год) по декабрь 2023 года. Корпус включает как сами тексты, собранные из правительственного источника, так и их морфосинтаксическую разметку, которая позволяет изучать их лингвистические параметры (разметка сделана при помощи средств, опубликованных коллегами из ВШЭ). Подробности — в препринте.
Результаты наших исследований читаемости правовых актов изложены в аналитической записке и в статье в журнале «Право». Иллюстрация к этому посту — это тизер новой статьи, которая готовится к публикации в журнале «Вестник СПбГУ. Право».
***
В феврале основной автор наших работ по читаемости, Денис Савельев, будет рассказывать о методах обработки правовых текстов в программе ДПО Эмпирические методы в правовых исследованиях — присоединяйтесь!
До конца приема заявок на участие в зимней школе ИПП осталось десять дней — но мы же понимаем, что на самом деле это не десять дней, а максимум эти и следующие выходные. Если вы собираетесь подать заявку, советуем не откладывать и запланировать работу над отборочным заданием на ближайшие субботу-воскресенье. Написание хороших эссе займет время: мы ждем, что в своих рассуждениях вы будете опираться не только на собственные логику и проницательность, но и на научную литературу*, — без этого вы сильно снижаете свои шансы в конкурсе.
Итак, Петербург, 27 января — 2 февраля. Участие в школе бесплатное, но надо пройти отбор. Дедлайн для заявок — 1 декабря.
— — —
*К слову, на февральской программе ДПО по эмпирическим методам мы будем рассказывать о том, как упростить работу с литературой с помощью AI-инструментов, а пока можем посоветовать вот этот гид.
И к слову к слову, заканчиваем набор на ДПО по экономическому анализу права, поспешите.
Картинка со статьей мечты: xkcd.com
Итак, Петербург, 27 января — 2 февраля. Участие в школе бесплатное, но надо пройти отбор. Дедлайн для заявок — 1 декабря.
— — —
*К слову, на февральской программе ДПО по эмпирическим методам мы будем рассказывать о том, как упростить работу с литературой с помощью AI-инструментов, а пока можем посоветовать вот этот гид.
И к слову к слову, заканчиваем набор на ДПО по экономическому анализу права, поспешите.
Картинка со статьей мечты: xkcd.com