попутно подумал - что ведь расхожие жалобы охранителей к. 1880-х – 1890-х годов, от Розанова до Леонтьева (Щеглова) – - что негде печататься, что вот так сложились обстоятельства, что лит. трудом не прожить – - не то, чтобы от реального сравнения с радикалами [да, более чем относительными, но допустим, исходя из взгляда охранителя] – поскольку, если сравнить с ними же, ютящимися то в «Северном Вестнике», то в ненадежном, как кажется довольно долго, «Русском Богатстве», ведь не отличается от первых – - а от парадокса самоощущения – - ведь вроде бы «мы/они здесь власть», «наше царствие» - а вот приходится непонятно как выживать, между одноактным водевилем, фельетоном да путевым очерком пристраиваясь – - и этот парадокс вроде бы «власти», не только поддержки, но в какие-то моменты и возглашения властной позиции, за которой сама верховная власть если не следует, то с которой считается – - и вся эта общая среда, счесть себя с которой нет никакой возможности, где меряешься по «первым» - - и мерит себя так каждый десятый, если не пятидесятый – и порождает это своеобразное самоощущение
попутно подумал - что ведь расхожие жалобы охранителей к. 1880-х – 1890-х годов, от Розанова до Леонтьева (Щеглова) – - что негде печататься, что вот так сложились обстоятельства, что лит. трудом не прожить – - не то, чтобы от реального сравнения с радикалами [да, более чем относительными, но допустим, исходя из взгляда охранителя] – поскольку, если сравнить с ними же, ютящимися то в «Северном Вестнике», то в ненадежном, как кажется довольно долго, «Русском Богатстве», ведь не отличается от первых – - а от парадокса самоощущения – - ведь вроде бы «мы/они здесь власть», «наше царствие» - а вот приходится непонятно как выживать, между одноактным водевилем, фельетоном да путевым очерком пристраиваясь – - и этот парадокс вроде бы «власти», не только поддержки, но в какие-то моменты и возглашения властной позиции, за которой сама верховная власть если не следует, то с которой считается – - и вся эта общая среда, счесть себя с которой нет никакой возможности, где меряешься по «первым» - - и мерит себя так каждый десятый, если не пятидесятый – и порождает это своеобразное самоощущение
BY мракобесие и джаз
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war.
from no
