В преддверии инаугурации президента США Дональда Трампа, неожиданно активизировался российский внешнеполитический блок. Активизация произошла в части нарративов для внешней аудитории. Такие, как бы скрытые сигналы для Белого Дома и нового руководства Государственного департамента. За нарративы отвечали министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и бывший посол РФ в США Анатолий Антонов. Лавров говорил о подходах Москвы к современным международным отношениям, а Антонов двигал тему текущего положения и возможных ожиданий в диалоге РФ и США. В принципе, что в одном, что в другом случае использовались одни и те же смыслы, правда, с разной риторикой.
Во-первых, Москва готова к конкретному диалогу с Вашингтоном, но только после официального вступления Дональда Трампа в должность. До этого момента любые высказывания, пусть даже с положительной тональностью, не стоит рассматривать всерьез, хотя Лавров отмечал, что нынешние советники Трампа, как и сам избранный американский президент, признавали негативную роль своего государства в зарождении «украинского вопроса».
Во-вторых, диалог между Москвой и Вашингтоном должен, как минимум, сохранить мир между двумя сверхдержавами и не сокрушить «хрупкое равновесие». Далее, отказ от стандартной американской парадигмы, что эффективное сотрудничество – это, прежде всего, потеря своего влияния и подчинение. Та самая логика «стратегического поражения», которую упорно насаждала администрация президента США Джо Байдена. Взамен Москва предлагает Вашингтону уважать ее национальные интересы, как Кремль уважает внутреннюю политику Белого Дома, например, в части миграционного вопроса или развития американо-мексиканских отношений. О чем-то подобном начинают думать и публично говорить в американском истеблишменте, в частности, претендент на должность госсекретаря Марко Рубио увидел возможность отмены санкций при переговорном треке между Москвой и Вашингтоном.
В-третьих, мир, по-прежнему, живет в Ялтинско-Потсдамской системе международных отношений и никаких существенных изменений не может быть. Другое дело, что ООН требует косметической корректировки. Например, в части расширения постоянных членов Совета Безопасности. Причем не из числа тех государств, у которых отсутствует своя уникальная внешнеполитическая воля, а действительно сильных международных акторов вроде Индии или Бразилии. Это дискуссионный вопрос, как и любая тема в мировой повестке.
В-четвертых, будущее, по крайней мере, ближайшие годы – за интеграционными объединениями нового типа, где, по мнению Сергея Лаврова, «нет ведущих и ведомых, нет хозяев и подчиненных». То есть, глава российского МИД говорит о логике уважения каждого отдельного голоса, когда в принимаемых решениях отсутствуют несогласные стороны.
В этом аспекте присутствует любопытная логика, что нельзя локализовать отдельные территориальные и этноконфессиональные конфликты. Напротив, такие разногласия влияют на политику большого региона и решение «украинского вопроса» невозможно без мнения со стороны Индии, КНР, Пакистана, стран Ближнего Востока и Южной Азии.
В преддверии инаугурации президента США Дональда Трампа, неожиданно активизировался российский внешнеполитический блок. Активизация произошла в части нарративов для внешней аудитории. Такие, как бы скрытые сигналы для Белого Дома и нового руководства Государственного департамента. За нарративы отвечали министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и бывший посол РФ в США Анатолий Антонов. Лавров говорил о подходах Москвы к современным международным отношениям, а Антонов двигал тему текущего положения и возможных ожиданий в диалоге РФ и США. В принципе, что в одном, что в другом случае использовались одни и те же смыслы, правда, с разной риторикой.
Во-первых, Москва готова к конкретному диалогу с Вашингтоном, но только после официального вступления Дональда Трампа в должность. До этого момента любые высказывания, пусть даже с положительной тональностью, не стоит рассматривать всерьез, хотя Лавров отмечал, что нынешние советники Трампа, как и сам избранный американский президент, признавали негативную роль своего государства в зарождении «украинского вопроса».
Во-вторых, диалог между Москвой и Вашингтоном должен, как минимум, сохранить мир между двумя сверхдержавами и не сокрушить «хрупкое равновесие». Далее, отказ от стандартной американской парадигмы, что эффективное сотрудничество – это, прежде всего, потеря своего влияния и подчинение. Та самая логика «стратегического поражения», которую упорно насаждала администрация президента США Джо Байдена. Взамен Москва предлагает Вашингтону уважать ее национальные интересы, как Кремль уважает внутреннюю политику Белого Дома, например, в части миграционного вопроса или развития американо-мексиканских отношений. О чем-то подобном начинают думать и публично говорить в американском истеблишменте, в частности, претендент на должность госсекретаря Марко Рубио увидел возможность отмены санкций при переговорном треке между Москвой и Вашингтоном.
В-третьих, мир, по-прежнему, живет в Ялтинско-Потсдамской системе международных отношений и никаких существенных изменений не может быть. Другое дело, что ООН требует косметической корректировки. Например, в части расширения постоянных членов Совета Безопасности. Причем не из числа тех государств, у которых отсутствует своя уникальная внешнеполитическая воля, а действительно сильных международных акторов вроде Индии или Бразилии. Это дискуссионный вопрос, как и любая тема в мировой повестке.
В-четвертых, будущее, по крайней мере, ближайшие годы – за интеграционными объединениями нового типа, где, по мнению Сергея Лаврова, «нет ведущих и ведомых, нет хозяев и подчиненных». То есть, глава российского МИД говорит о логике уважения каждого отдельного голоса, когда в принимаемых решениях отсутствуют несогласные стороны.
В этом аспекте присутствует любопытная логика, что нельзя локализовать отдельные территориальные и этноконфессиональные конфликты. Напротив, такие разногласия влияют на политику большого региона и решение «украинского вопроса» невозможно без мнения со стороны Индии, КНР, Пакистана, стран Ближнего Востока и Южной Азии.
BY Сибиряк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital.
from no
